Однако не успел я с чувством выполненного долга вернуться к своим прямым обязанностям, как раздался звонок из Генерального штаба. По телефону мне с сожалением сообщили, что Бажанов решением министра обороны маршала Язова уволен из Вооруженных Сил, а начальник Генштаба вызывает меня к себе на доклад.
Безусловно, я был крайне удивлен и огорчен таким поворотом дел. Учитывая, что в армии не принято через голову непосредственных командиров давать какие-либо указания, о создавшейся ситуации я немедленно доложил Шурыгину. На мой доклад тот мудро рассудил, что если люди такого уровня напрямую вышли на меня, то у них действительно случился форс-мажор, а мне, не мешкая, нужно ехать к начальнику Генерального штаба. Докладывать большому начальству мне было не впервой, но генерала армии Моисеева я до этого видел лишь на трибуне и на иллюстрациях в военных журналах. Единственное, что мне было известно, так это то, что многие генералы его побаивались за высокую требовательность и принципиальность. Я же не знал даже, какие документы мне необходимо было взять с собой. Поэтому поехал с пустыми руками, ощущая всем телом и душой давящий физический и моральный дискомфорт. У второго подъезда величавого здания Генштаба меня уже ждали и без лишних слов проводили на пятый этаж в приемную начальника Генерального штаба Вооруженных Сил Советского Союза. Оказавшись в приемной, я скромно присел на краешек одиноко стоящего стула и с интересом стал изучать интерьер помещения и его посетителей.
Неподалеку за небольшим столиком сидели генералы с бесчисленным числом звезд на погонах и о чем-то тихо беседовали. Несколько раз в приемную заходил помощник Моисеева генерал Валерий Залогин, каждый раз бросая на меня любопытные взгляды и чему-то про себя улыбаясь. Я же спокойно наблюдал за дежурным офицером и размышлял, что его службе не позавидуешь: все время надо быть собранным, знать людей, обстановку, быть готовым на любые вводные и блестяще владеть всеми премудростями службы рядом с таким высокопоставленным шефом. Неожиданно мои размышления прервал звонок дежурному, после которого тот пригласил меня в кабинет начальника Генерального штаба.
С трудом протиснувшись сквозь тяжело открывающиеся массивные двери, я вошел в огромный кабинет и нерешительно остановился, вытянувшись по стойке «смирно». Моисеев с усмешкой взглянул на меня и сказал, чтобы я не робел, а смело входил. Крепко пожав руку, он предложил мне присесть на кресло у приставного столика. Опустившись в свое кресло, Моисеев некоторое время внимательно изучал меня, а затем начал задавать вопросы о выводах комиссии, в которой я недавно работал, спрашивал о результатах проведенных экспериментов. При этом генерал слушал меня очень внимательно. Вскоре от моего прежнего напряжения не осталось и следа, а речь становилась все более четкой и по-деловому краткой. Моисеев немного удивился моей смелости, и поинтересовался, как бы я сам построил работу в этом направлении. Не чувствуя подвоха и предполагая, что тема ляжет целиком на плечи сотрудников Генерального штаба, я буквально на ходу смело и несколько идеализированно изложил свое видение постановки и проведения подобных работ.
Начальник Генерального штаба ни разу не перебил мою речь, но как только я окончил говорить, он вдруг задал вопрос, тут же в корне изменивший всю мою дальнейшую жизнь:
– А Вы бы сами согласились возглавить данное направление работ?
Я, не раздумывая, согласился.
Начальник Генерального штаба улыбнулся и доброжелательно, безо всяких напутствий попрощался со мной, сказав, чтобы я на следующий день принимал кабинет, проверял связь и оформлял все необходимые документы. В Управлении заместителя министра обороны по вооружению меня с нетерпением ждали мой коллега Прокофьев и командир. Я подробно доложил о своем разговоре с Моисеевым и согласии перейти в Генеральный штаб. Я почувствовал, что Шурыгину было жаль расставаться с сильным работником, но он, не подал виду, вслух сказав, что очень рад за меня и повел на доклад к заместителю Министра обороны по вооружению. Тот принял нас достаточно быстро, так как уже знал о моей поездке в Генштаб и результатах доклада Моисееву, который, во избежание возможных неловких ситуаций по отношению к моей персоне, сам позвонил моему начальнику и сообщил о своем решении. Так появилась на свет ставшая впоследствии легендарной специальная войсковая часть 10003.
Рассчитаться с делами в аппарате вооружения оказалось делом нескольких часов, и уже на следующий день я оказался в своем новом кабинете: читал перечень мебели, сейфов, оргтехники, проверял связь по всем каналам своих восьми телефонов, устанавливал контакт с автобазой и знакомился с водителями своих двух круглосуточных служебных автомобилей. Сразу было видно, что я попал в хорошо отработанную систему организации работ и управления штабом. Мне оставалось лишь работать, причем работать непросто хорошо, а очень хорошо. Однако не успел я толком освоиться в своем новом кабинете, как раздался звонок помощника начальника Генштаба, который сообщил, что меня вновь вызывает к себе генерал армии Моисеев.
Признаться, я несколько удивился таким быстрым темпам. На этот раз встреча с Начальником Генерального Штаба носила более сухой характер и состояла исключительно из его прямых указаний. Причем масштаб и сложность задач, которые возлагал на меня новый командир, буквально поражала. В душе же я искренне поблагодарил своих предыдущих начальников за тот опыт и школу работы при решении самых трудных, неожиданных, а, порой, даже фантастических, на мой взгляд, вопросов и задач.
Конец ознакомительного фрагмента.
