Вскоре, после похорон Тришкиной, доктор покинул наши края, а на его место прибыл другой.
Никто, ни одна живая душа, не должен знать о том, что молоко было отравлено! Так я отомстила горничной за мое разбитое сердце, и подобная участь ожидает каждого, кто посмеет посягнуть на то, что принадлежит мне!
Прошел целый месяц. Педро убит горем, его девчонкой занимается кухарка Марфа. Полгода назад она потеряла мужа, так что с удовольствием возится с ребенком, чтобы приглушить горечь утраты. Минул год траура.
Недавно мы с Педро встретились в роще. Я честно призналась в своих чувствах: «Педро, Анны больше нет, а я думаю о тебе дни и ночи. Я хочу взаимности». Ах, сколько же презрения было в его взгляде! «Никогда!» – отрезал он. Тогда я разозлилась. «В этом случае тебе придется распрощаться с дочерью! Она отправится в цыганский табор – и все по милости своего отца!»
Педро схватил меня за плечи и встряхнул. «Моя дочь останется со мной!» – прорычал он. Его упрямство взбесило меня, но угроза была серьезной. Я действительно не шутила с ним.
Он это чувствовал, в какой-то момент даже отступился и… ударил меня! Это было унизительно, но по мне уж лучше стать объектом его ненависти, чем чувствовать полное безразличие к себе. Я не скупилась на угрозы, смаковала их как только могла. В какой-то момент конюх побледнел. Конечно, он понимал, что в моей власти поступить так, как мне заблагорассудится: мое положение, мое влияние действуют безотказно. Педро молчал и смотрел куда-то в сторону, видимо, раздумывая, как поступить. Я решила оставить его одного и собиралась уйти, как он окликнул меня: «Постой! У меня нет выбора. Что тебе нужно, говори!» Я не могла сдержать улыбки. Я одержала победу! Я всегда добиваюсь своего, чего бы мне это не стоило!
Я решила, что мы будем встречаться один раз в неделю в той гостинице, что в соседней деревне. Будем приезжать туда поодиночке с разницей в один час. Старый хозяин гостиницы – мой должник, он будет держать язык за зубами. Педро молча принял это условие. Теперь он сделает все, что я прикажу, у него нет выхода: жертвовать дочерью он все равно не сможет. Я обняла его и поцеловала. Педро дернулся и отстранился. Я рассмеялась и ушла. Обернувшись, увидела, что он по-прежнему стоит на месте, закрыв лицо руками, словно не желая видеть дневной свет, этот мир, где так недолго был счастлив со своей женой. Но какое мне дело до его чувств? Когда-то он пренебрег моими чувствами, пусть теперь поплатится за это. Хочет он этого или нет, но он будет моим!
Как же медленно тянулись эти дни! Но сегодня, наконец-то, я была в объятиях Педро. Мне все равно, что его действия дышали ненавистью и презрением. Он не был нежен со мной, но это не удивило меня. Два часа пролетели незаметно. Педро почти ничего не сказал мне, но я осталась довольна встречей. И тут же назначила следующую. В ответ он смерил меня презрительным взглядом, говоря: «Учти: все это ради моей дочери. Не смей причинять ей зла!» Я ответила: «Пока ты мой, Педро, твоя дочь в безопасности».
Он никогда не зовет меня по имени, обращается пренебрежительно: «ты». Но мне-то что? Важно, что он – мой, в моей власти! Пусть презирает, пусть ненавидит, сделать он уже ничего не сможет. Жизнь его дочери в моих руках, и ради этой никчемной жизни он будет со мной тогда, когда я пожелаю!
Наши встречи повторяются уже больше года. Похоже, Педро смирился со своей участью. Как же он любит свою девчонку! Отдает ей все время, обучает своему ремеслу. Они постоянно вместе, и в эти минуты лицо его светится радостью. Когда же он смотрит на меня, его глаза излучают ненависть и презрение… и усталость от такой жизни. Но за годы наших встреч я привыкла к его взгляду, он не задевает меня, но и не трогает.
Почти два года я не заглядывала в свой дневник. А ведь за это время я родила дочь и назвала ее Полиной. Я не желаю раздумывать, кто ее отец: конюх или мой муж. Ни на кого из них она не похожа. Однако даже в своих младенческих порывах она проявляет такую импульсивность, которая заставляет меня задуматься: а не испанская ли кровь течет в жилах моей Полины? Впрочем, не все ли равно? За последние годы Педро стал апатичен и вял. Все чаще мои попытки соблазнить его оканчиваются провалом: он перестал быть мужчиной, постарел. Думаю, Педро желает теперь только смерти.
Сегодня я заявила конюху: «Я освобождаю тебя от себя». Он не сказал ни слова, но на лице его промелькнуло такое облегчение, какое может испытать только узник при выходе на свободу.
«Ты оставишь мысли отлучить от меня дочь?» – спросил он. «Да! – рассмеялась я. – Но советую тебе держать ее подальше от меня. Она напоминает мне то время, когда ты унизил меня, предпочтя горничную». Педро так заторопился прочь, словно пытался убежать от всего, что было между нами.
Временами я наблюдаю за ним и его дочерью. Она – вся в отца: такая же гордая осанка, горящие глаза, темпераментный характер.
Я не жалею ни о том, что совершила в прошлом, ни о том, что отказалась от Педро в настоящем. Теперь у меня двое детей, нужно заниматься ими и следить за гувернанткой: что-то она взялась строить глазки дворецкому, а я не потерплю в своем доме романов между слугами.
Прошел год после того, как я сделала в дневнике последнюю запись. Вчера умер Педро. За последние несколько лет здоровье его пошатнулось. Все знали, что смерть скоро придет за ним, свыклась с этой мыслью и я. Но когда все произошло в реальности, я почувствовала горечь утраты. Ах, Педро, как я любила тебя! Ты навсегда останешься в моем сердце, ненавидящий и презирающий мою любовь!
Сегодня Марфа передала мне его предсмертную записку. Всего пара строк: «Моя единственная просьба к тебе: Дарья должна жить в поместье и продолжать мое дело». Как бы не так! Я оставлю ее, но быть конюхом – дело мужчины, а никак не женщины!
Вчера я посетила девчонку Дашку и сказала ей, что она останется в поместье, но на место конюха пусть не рассчитывает. Сначала я думала сделать ее помощницей конюха, но потом передумала. Где это видано, чтобы у конюха в помощницах ходила молодая девчонка. Нет, не бывать этому!
Минул год, и я снова раскрываю свой дневник. Через два дня из университета прибывает мой сын. Пора уже, наконец, нанять нового конюха. Год траура по Педро прошел, теперь девчонке Дашке нечего делать в конюшне. Вечером я зашла к ней в избушку и сообщила, что дам ей новую работу. Девчонка пыталась возражать, но хозяйка в этом поместье – я. И она будет меня слушаться!
Меня очень поразило и разозлило сходство Дашки с Анной Тришкиной! Девчонка – вылитая мать! На мгновение я даже испугалась, подумав, что передо мной горничная, но быстро взяла себя в руки, зная, что это не так. В одно мгновение тревога захватила мое сердце. Она молода и красива. И Павел… Он ведь мужчина. И вряд ли останется равнодушным к ее красоте. Нельзя допустить этого! Ни в коем случае! Я не смогла удержаться и открыто приказала девчонке: «Не смей попадаться Павлу Ивановичу на глаза. Даже случайно. Он не должен тебя видеть. Никогда».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
