И кто?
Ричард прекрасно отдавал себе отчет, что выглядит, мягко говоря, непрезентабельно. Одежда простая, пусть и из подгорного хлопка шитая. Такая и холод, и жар, и слюну грызла выдержит, а запачкается в крови ли, в слизи, то отстирается легко. А что запылилась слегка, так он не ви- новат.
Дороги такие.
Сапоги разношены.
На шее амулеты гроздями, да не стандартные, золотые, как в высшем обществе принято. Нет, недаром Ричард и шаманизм учил, и рунопись… пригодилось. Если же выглядят его амулеты не слишком привлекательно, так это, как Грен утверждает, вопрос вкуса.
Ричарду вот птичьи перья да молочные зубы криксы куда больше нравятся, чем янтарь на платине.
И дешевле, если разобраться.
– Надеюсь, не помешал? – Ричард достал платок и кое-как оттер характерное белое пятно на рукаве.
Был тут вывертень или нет, но голубей в Ормсе водилось множество.
– Вы кто такой? – тонкий визгливый голос Милии заставил Ричарда поморщиться. – Тарис, кто это такой? Отвечай немедленно!
И веером хлопнула по лысой макушке.
Вот дура.
Тарис стерпел. Кряхтя и вздыхая, он поднялся с колен, кое-как одернул перекосившийся камзол, фалды которого свисали ниже колен, по той же, надо полагать, моде. И извлек из кошелечка лорнет на массивной ручке.
Он оказался немолод.
И непозволительно смешон. Круглое личико. Светлые бровки. Нос массивный хрящеватый. Реденькие бачки, побитые сединой.
…и если имелась в его жилах благородная кровь, то весьма и весьма разбавленная. Впрочем, эту догадку Ричард оставил при себе.
– Вы кто такой будете? – поинтересовался градоправитель отчаянно строгим голосом. Отчаяния в нем было куда больше стро- гости.
– Некромант. – Ричард предъявил звезду.
И Милия поджала губы.
Да уж. Некроманта из дому так просто не выставишь…
– Н-некромант? – слегка заикаясь, переспросил градоправитель.
И покраснел, как девка, банные дни перепутавшая.
– Некромант, – подтвердил Ричард. – У вас тут, говорят, вывертень завелся.
– Где?
– В городе.
– Тарис! – теперь в голосе лайры Милии отчетливо слышались нервические ноты. – У нас в городе вывертень?! И ты молчал?
– Я…
– Боги милосердные! – Милия закатила очи. – За что вы послали мне такое наказание?
Белый кружевной платок смахнул пот с лысоватого чела.
– Мы можем поговорить в каком-нибудь… более подходящем для беседы месте? – Ричард поднял массивный осколок вазы, надо полагать дорогой и древней.
Может быть, ценной.
Но когда это останавливало истерящих женщин?
– Поговорить? С ним? – Милия поднялась и оказалась выше мужа на полторы головы.
Если соперница-баронесса примерно того же роста, то обвинения в позорном бюстоглядстве не лишены оснований. Выше выреза многоуважаемый Тарис Олейн просто физически не способен был заглянуть.
– Да что он вам скажет? Что он вообще знает?!
– Милия…
– Он же ничтожество!
– Милия!
– Нет, дорогой, я хочу, чтобы этот милый юноша, – при этих словах Ричарда одарили воистину очаровательной улыбкой, он даже содрогнулся, – знал правду. А правда в том, что мой супруг – совершенно бесполезное создание, только и способное, что на гулящих девок заглядываться…
Щеки градоправителя залились багрянцем. А благородная лайра, ущипнув супруга за круглую щечку, изволила удалиться. К немалому облегчению обоих мужчин.
– Вы… – Градоправитель испустил тяжкий вздох. – Вы не обращайте внимания… Милия – она милая… на самом деле очень добрая…
…как голодная грызла, не иначе.
– Но ревнива… вспыхивает по малейшему пустяку. Потом успокаивается. Ей самой неудобно будет, да… вы придете на ужин?
– Зачем?
Ричард протянул осколок, который многоуважаемый Тарис положил на стол. И опустившись на корточки, принялся собирать остальные, белые, похоже, и вправду фарфоровые.
– Она лайра… а я и вправду сын купца… в третьем колене… батюшка очень успешный был, а я Милию как увидел, влюбился… жить без нее не мог.
Или без ее связей?
Вряд ли потомственному купцу грозило стать градоправителем. Но почему отец Милии не возразил? Или… дело в деньгах? Титул титулом, кровь кровью, а золото золотом? Впрочем, какое Ричарду дело?
– Ей здесь скучно… – градоправитель ссыпал горсточку осколков на блюдо. – Вот и выплескивает… приходите вечером на ужин? Расскажете что-нибудь… этакое…
Ага, теперь понятно.
К вечеру дражайшая супруга остынет настолько, что, глядишь, и не станет при посторонних скандал затевать. Что ж, почему бы и нет?
– Я буду не один.
– Это просто замечательно! – Тарис застенчиво улыбнулся. – Милия обожает общество новых интересных людей…
Про нелюдей Ричард уточнять не стал.
К утру я не то чтобы пришла в себя… нет, я искренне надеялась, что утром все вернется на круги своя. И потому, проснувшись, долго лежала в постели, не решаясь открыть глаза.
Сон ведь.
Влад сбежал? Нет, Влад сейчас ванную занял. Стоит под душем, напевает фальшивым голосом арию герцога из «Травиаты». Потом зубы чистить будет, забрызгает пастой и зеркало, и умывальник, и я получу законный повод проявить недовольство.
Нет, я не буду недовольна на самом деле, это игра такая, одна из множества маленьких супружеских игр, которые появляются у каждой пары за годы совместного бытия.
А остальное – это сон.
Мир иной.
Октоколесер… что-то не то я накануне посмотрела, вот и…
Где-то рядом протяжно, обреченно даже замычала корова. И я открыла глаза. Увы. Ни лепнины, которой Влад столь гордился, будто бы сам лепил этих ангелочков с цветами вкупе, ни лиловых легких штор из органзы, ни окна в пол… помню, его установку пришлось долго согласовывать, но если мой супруг чего-то хотел…
Увы, окно, как и он сам, остались дома.
Над моей головой покачивался полосатый чулок. Шелковый. С парой дырок на не слишком-то чистой ступне. Перед носом виднелась серебристая гладкая стена, на которой кто-то красным лаком вывел многозначительное «Дик – ско- тина».
Припомнив события предыдущего дня, я мысленно согласилась с сим постулатом.
И вправду скотина.
Нежити едва не скормил.
Но как бы там ни было, день вчерашний остался в прошлом, а что готовил грядущий?
…поле, не русское, но обыкновенное такое, немалого размаху. Темная земля, утоптанная в камень. Редкая травка. Загоны для скота. Парочка волов, меланхолично жующих сено. И дюжина чумазых ребятишек неопределенного полу. Они, в отличие от скотины, на октоколесер взирали с благоговейным вниманием, но подойти ближе не реша- лись.
Оно и к лучшему.
– В городе мы застрянем. – Грен вертел круглую шляпу с высокой тульей, украшенной алыми и зелеными лентами. – Дорогая Ливи, могу ли я просить тебя о помощи?
Я кивнула.
Город.
Маленький такой средневековый город. Ладно, может, для средневековья и не маленький. Или не совсем средневековый.
– Чудесно…
Красная стена, сложенная из неровных булыжников, метра три в высоту. Бойницы. Пузатые башенки с короной зубцов. Городской вал. Ров. И широкая, но изрядно запыленная дорога, по которой нам предстояло дойти до городских ворот. Ни такси, ни кареты поблизости не наблюдалось. И натруженные накануне ноги противно заныли. А внутренний голос робко поинтересовался, вправду ли я стремлюсь на экскурсию?
Я не стремилась.
Во-первых, ноги действительно болели, а выданные Греном туфли были чересчур велики, пусть тот же Грен и набил длинные носы их ветошью. Во-вторых, туфли были не единственной бедой.
Платье.
Увы, пришло оно в полную негодность. А другой одежды у меня не было. Пожертвованная Тихоном альвинская хламида – национальное одеяние, между прочим, – из тончайшего полотна цвета давленой вишни, конечно, прикрывала мою наготу, но… и для моего мира подобное одеяние было бы эксцентричным, а уж здесь…
В-третьих, мне было страшно.
И любопытно, конечно, но…
– Возьми. – Грен протянул изящную сумочку, расшитую бисером. – Ты, главное, лицо держи…
– Какое?
– Вот такое, – он выпучил глаза и поджал губы. – Лайры…
И тихо добавил:
– К лайре вязаться не станут…
Интересно. Но сумку я взяла, правда, с некоторой опаской. Заглянула внутрь – Грен препятствовать не стал. Пусто… почти пусто. Пара шелковых платков. Расческа, родная сестра той, которую он мне же подарил. Ленты. Заколки. И полдюжины крохотных флаконов.
Пара стражников и не пыталась нас остановить, проводила ошалевшими взглядами. Ну да, полагаю, еще та живописная компания. Ряженный в шелка подгорец. Девица в наряде не то изысканном сверх меры, не то странном. И высоченный альвин в серой кожанке и летном шлеме. В шлеме имелось отверстие для косы, которую Тихон не то украсил, не то утяжелил десятком гаек. В сочетании с курткой, на голое тело наброшенной, получилось весьма… специ- фично.
Образ довершали круглые летные очки.
На нас оборачивались?
