Так или иначе, за полтора месяца после первого налета немецкой авиации на Москву в полку на самолетах МиГ-3 было подготовлено 25 летчиков-ночников, которые в этот период сбили в ночных воздушных боях десять самолетов противника и могли поделиться приобретенным опытом. Поэтому вскоре в центральной газете ВВС Красной армии «Сталинский сокол» была опубликована большая статья двух летчиков 34-го иап капитана Михаила Найденко и старшего лейтенанта Виктора Киселева: «Из боевого опыта ночных истребителей». Они дали конкретные практичные советы, как взлетать, ориентироваться, осуществлять поиск и атаку противника в ночном вылете.
Возвращаясь к ночным событиям 19 августа 1941 г., видно, что летчик Урвачев «ввиду исхода горючего» не покинул машину с парашютом, а совершил вынужденную посадку на «живот» за границами аэродрома и, надо полагать, чудом остался жив. Во всяком случае, при попытке таких посадок к тому времени из-за «потери ориентировки и по израсходованию горючего» шесть летчиков 6-го корпуса погибли, а четверо были ранены.
Урвачев не воспользовался парашютом, а пошел на смертельно опасную и, наверное, безрассудную ночную посадку, скорее всего потому, что всегда с неприязнью вспоминал о двух парашютных прыжках, которые пришлось совершить в аэроклубе. Не любил он это дело – прыжки с парашютом.
В разделе летной книжки Урвачева «Прыжки с парашютом (ознакомительные, тренировочные, вынужденные и др.)» в графе «Количество выполненных прыжков ко дню заведения летной книжки» гордо, но одиноко стоит цифра «2». Далее следует несколько страниц, рассчитанных на записи о десятках парашютных прыжков владельца летной книжки, которые остались девственно чистыми. Хотя известно, что летчики-истребители должны систематически выполнять тренировочные прыжки с парашютом, Урвачев как-то их избегал, поскольку, как было сказано, не любил он это дело и компенсировал его беззаветной, начиная с войны и на всю оставшуюся жизнь, дружбой с парашютистом-профессионалом Николаем Сергеевичем Кулавиным.
Николай был невысокого роста, но как будто налитой силой со стальными мышцами, спокойный, невозмутимый и без одного глаза, потерянного при ужасных обстоятельствах. Осенью и зимой 1941–1942 гг. на аэродроме Внуково он был инструктором у десантников и диверсантов, которых выбрасывали на парашютах к немцам в тыл. Однажды с этой целью он вылетел во второй кабине У-2 с таким диверсантом, сидевшим у него на коленях. Разорвавшийся зенитный снаряд разбил голову диверсанту, и осколок его черепа выбил глаз Кулавину. Тем не менее он долгие годы продолжал парашютные занятия и в 50-х годах был даже призером первенства Вооруженных сил по парашютному спорту.
Несмотря на то что летчик Урвачев неизменно удачно уклонялся от парашютных прыжков всю свою летную жизнь, ему тысячи раз перед полетом приходилось с помощью техника самолета проделывать нелегкую процедуру надевания парашюта. То, что она нелегкая, видно на фотографии летчика 178-го иап ПВО Москвы Николая Дудника, которому помогают надеть парашют ПЛ3 весом более 10 кг техник самолета и укладчица парашютов.
Этот полк базировался на аэродроме Липицы, где 34-й иап в летних лагерях встретил начало войны. Дудник совершил 426 боевых вылетов и сбил 6 самолетов противника. После войны он стал заместителем начальника штаба Московского округа ПВО, генерал-майором авиации. В 1980-х гг., будучи председателем совета ветеранов 6-го истребительного авиакорпуса, сблизился с председателем совета ветеранов 34-го полка Георгием Урвачевым. Далее в записках неоднократно будут использованы оценки и мнение опытного летчика и командира Николая Дудника.
В летной жизни Урвачева парашют оказался нужным только для удобства сидения на нем в кабине истребителя. С этой целью парашюты у летчиков крепились не на спине, как у парашютистов, а висели ниже спины. Поэтому летчик, направляясь к своему самолету, шел не твердой походкой воздушного бойца, а «враскоряку».
В связи с этим вспоминается рассказ Героя Советского Союза генерал-лейтенанта авиации Анатолия Кожевникова о том, что во время войны в их полку из-за непрерывных тяжелых воздушных боев, от недосыпания и предельного напряжения нервы у некоторых летчиков стали сдавать. Один из них, «всегда спокойный и уравновешенный здоровяк», однажды, обнаружив в полете неисправность, после приземления «выскочил из самолета и, схватив пистолет, бросился на техника <…>. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы догнать его <…> не помешал ударявший по ногам парашют».
В ряде работ публикуется фотография пилота МиГ-3 с подписью: «Лейтенант Кузнецов докладывает о выполнении задания. Западный фронт». На ней хорошо видно расположение парашюта у летчика сзади ниже спины. Это Федор Кузнецов, однополчанин и хороший товарищ Георгия Урвачева. Из-за тяжелого ранения в воздушном бою в апреле 1942 г. он был списан с летной работы, стал начальником оперативно-разведывательной части полка. После войны служил начальником разведки соединения и в этом качестве в 1962 г. оказался на Кубе во время Карибского кризиса, а затем, так же как и Урвачев, жил и работал в Люберцах.
По словам Урвачева, в 1941–1942 гг. он летал в сапогах, реглане, шлемофоне и перчатках – все кожаное. Считалось, что это давало летчику шанс спастись при пожаре на самолете, поскольку кожа не горит, а обугливается. Вместе с тем парашютные лямки, в том числе ножные обхваты, пропускавшиеся между полами реглана, которые можно было оборачивать вокруг ног и застегивать на специальные пуговицы и петли, видимо, грациозности в движении пилотам тоже не прибавляли.
Здесь надо добавить, что кожаный реглан был не только предметом вещевого довольствия летного состава, но и объектом мечты и гордости его представителей, которым он выдавался после окончания школы летчиков. Они использовали регланы конечно же не только для полетов, но и в пир, и в мир, и в добрые люди.
Урвачев рассказывал, что, познакомившись со своей будущей женой Асей, ходил на свидания с ней в том же реглане, в котором летал. Заботливая возлюбленная зимой спрашивала:
– Жора, такой мороз, тебе не холодно в реглане?
– Что ты, дорогая, посмотри, какая у него теплая подкладка.
Весной любимая вновь заботливо спрашивала:
– Дорогой, тебе не жарко в реглане, ведь у него такая теплая подкладка?
– Что ты, Ася, посмотри, какая она тонкая.
Закончилась история этих кожаных регланов «образца 1926 г.» в ВВС РККА не без грусти. Их перестали выдавать летчикам в 1941 г., а в 1942 г. они были сняты с производства. Правда, разрешалось не только донашивать ранее выданные регланы, но и заказывать новые в ателье или покупать в магазине за свои деньги. Но стоила эта шикарная вещь… о-го-го.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
