Аракелян!!! Это все из-за него!!!
Я застонала протяжно, вспомнив поминутно все события, предшествовавшие страшной трагедии.
Сначала мы занимаемся с Сережей любовью. Все происходит так, как никогда. Я ощущаю себя счастливейшей из счастливых. Долго смотрю на него спящего, не в силах отвести взгляд. Мне сладостно и страшно оттого, что я чувствую… Потом… Потом он кричит что-то о том, как он ненавидит Володьку. Каждое его слово исполнено таким чувством, что не поверить ему просто невозможно. Так… Что же дальше?.. А дальше я еду на вокзал, на встречу с Волковым, и замечаю следующего за мной по пятам Аракеляна. Но нигде: ни у билетных касс, ни в баре, ни в зале для транзитных пассажиров я его не нашла. Куда же он подевался? Уехал или… Или он сразу направился к посадочной платформе номер пять? Дождался прибытия поезда и… столкнул Володьку!
Как же мне теперь жить-то со всем этим?! Как поступить?! Заявить в милицию о своих подозрениях, рассказать Наталье, поговорить с подругами? А вдруг это не Сережа? Вдруг это кто-то еще, или вообще это был несчастный случай, и дознаватели ошибаются!..
Господи! Как же мне поступить?! Что делать?! Володя был уверен в том, что Аракелян не способен сотворить зло. Если все же это не он…
В милиции ему не поверят, это бесспорно. Там сразу вспомнят все его прежние грехи. Состряпают обвинение, упекут за решетку, не дав опомниться. Наталья в этом случае станет первым свидетелем, поскольку глубоко презирает Аракеляна.
Нет… Я никому ничего не скажу. Никому и ничего. Зло свершилось, и так может получиться, что своими неосторожными действиями я его приумножу. А этого допускать нельзя. Пока все не станет ясно, пока все не встанет на свои места, я не раскрою рта, тем более что… Тем более что этот злодей мне глубоко небезразличен.
Удивительное дело, но как только я приняла решение, ко мне вернулись силы. Даже сумела подняться и добрести до кухни. Там, открыв навесной шкаф, я достала початую бутылку виски. Я не очень жаловала этот напиток, но выбирать не приходилось, и две стопки ушли одна за другой. Через пару минут дышать стало еще легче, и только тогда я потянулась к телефонной трубке…
Глава 5
Прошло две недели со дня гибели Володи Волкова. Было очень больно, очень хлопотно и пусто так, что в душе звенело. Мы все сгрудились вокруг Натальи и, как могли, опекали ее и дочек. И если с детьми мы еще что-то могли сделать: как-то отвлечь, занять и заставить забыть, хотя бы ненадолго о том, что случилось, то с Натальей была просто беда. Она замкнулась и, казалось, оледенела. Никто из нас не видел, как она плачет. Никто не слышал от нее и двух десятков слов за минувшие две недели. Односложные ответы и полная прострация.
— Ничего, она справится, — неуверенно произнесла Нина, когда мы курили с ней на лестнице в подъезде Волковых. — Она сильная. Сейчас придется впрягаться в дела, они же не ждут… Ничего, справится…
Мы ткнули бычки в старую консервную банку и пошли в квартиру, где истуканом сидела Наталья в кресле у окна. За последний час она не произнесла ни слова и ни разу не посмотрела в нашу сторону.
— Наташ, съешь что-нибудь, — робко попросила я. — Мы с Ниночкой приготовили. Сейчас девчонки придут из школы. Тебе нужно как-то встряхнуться, понимаешь…
— Да. Я понимаю, — неожиданно произнесла Наталья. Голос был совершенно бесцветным, но уже одно то радовало, что в нем не присутствовали надрывные интонации. — Спасибо вам, девчонки. Огромное спасибо. И знаете что…
Мы с Минаковой замерли.
— Думаю, что вам пора. Прошло две недели. Это срок. У вас есть своя собственная жизнь. У Нины семья. У Даши… — тут она со всхлипом вздохнула. — У Даши чувство. К тому же, Дашунь, ты, кажется, в отпуске?
— Да, милая. — Отпуск мой мне виделся совсем не так, конечно же, но он случился как нельзя кстати.
— Вот и отдохни. Небось уж выходить на работу скоро. А обо мне не беспокойтесь. Со мной все будет в порядке. Поезжайте, дорогие мои. И дайте мне какое-то время побыть одной. — Наталья повернула-таки в нашу сторону бескровное лицо и, улыбнувшись одними губами нашему молчаливому протесту, проговорила: — Так надо, поверьте. Нам с девочками нужно привыкать быть одним… Так надо…
Уезжали мы с Минаковой с тяжелым сердцем. Кто знает, что она задумала, выпроваживая нас из дома. Но как оказалось, беспокоились мы напрасно. Уже через день Наталья вышла на работу, а через два заняла пост мужа в принадлежащей ему фирме.
— Я же говорила, что все наладится. Она сильная… Нам с тобой теперь остается только ждать… — вздыхали мне в телефонную трубку поочередно то Нина, то Ирка. — Будем ждать…
И мы все ждали. Только каждый ждал чего-то своего. Подруги, к примеру, переломного момента в депрессивном состоянии Натальи. А я… Я, конечно же, тоже этого ждала, но не только.
Все внутри меня замерло в ожидании предстоящей встречи с Аракеляном. Пусть сейчас он исчез в неизвестном направлении. Пусть никак не дает о себе знать и не появляется. Но я-то знала, что это непременно рано или поздно случится. Я это чувствовала каждым нервным своим окончанием, которым успела срастись с ним за то короткое время, что мы были вместе.
Но Аракелян как сквозь землю провалился. Вокруг меня постоянно кто-то крутился. Саша, который с удвоенной силой возобновил свои ухаживания после Володиных похорон. Пару раз звонил мой шеф, озадаченный случившимся и изо всех сил сочувствующий мне по поводу загубленного отпуска(!). Предлагал поужинать. Я отказалась. А однажды поздним вечером нагрянул тот самый бизнесмен Игорь, с которым нас свел случай на дне рождения Василиски.
Он пришел без предварительного звонка. Долго топтался на пороге моей квартиры, никак не решаясь пройти в ботинках по светлому пушистому ковру. Потом, кряхтя, стащил их с себя и, виновато улыбаясь мне усталыми глазами, пошел следом за мной в кухню. Там он молча опорожнил пакет, поставив на стол литровую бутылку водки и выложив пару батонов сырокопченой колбасы, банку маринованных огурчиков и огромный ломоть сыра.
— Давай помянем, что ли, Вовку-то, — как-то неуверенно предложил он мне, рухнув без сил на скамейку. — Чертова жизнь… Я только сегодня узнал, представляешь! Сунулся к ним с соболезнованиями, а там закрыто.
— Наталья уехала с девочками к матери. Решила, что так лучше для них для всех. — Я начала сервировать стол, нарезая и раскладывая принесенные им продукты по тарелкам. — Наверное, это правильно.
— Да… — Игорь похлопал себя по карманам, достал пачку дорогих сигарет и умоляюще попросил: — Только не говори, что курить надо на лестничной клетке, ладно?
— Без проблем. — Я ухмыльнулась, согласно кивнула ему и поставила на стол перед ним пепельницу.
Этот усталый, немолодой уже мужик нравился мне все больше и больше. От той бахвальной деловитости, что мне так не понравилась на торжестве, не осталось и следа. Сейчас он не был бизнесменом с кучей мобильных телефонов, трезвонящих каждую минуту и отрывающих его от собеседника. И не решал свои многочисленные дела, забывая об отдыхе. Теперь он просто сочувствовал общему горю, и потому мы были с ним на равных. Пили, к слову говоря, мы с ним почти одинаково. Пили, закусывали, курили и говорили, говорили без умолку.
— Ты классная девчонка, Дарья! — заплетающимся языком пробормотал Игорь, изрядно захмелев часа через три наших с ним посиделок. — Только ведь не пойдешь за меня? Не пойдешь, я знаю. Да и никто не пойдет. Кому охота сидеть в золотой клетке и ждать, пока мужик деньги зарабатывает.
— Ну зачем ты так! Ты в принципе вполне еще о-го-го! Сколько молодых и страждущих!
— Они мне нужны? — презрительно фыркнул Игорь, снова разливая водку по стопкам. — С такими девчонками только самоубийца свяжется. Мне вот нужна такая, как ты: окопная подруга, чтобы и пожалеть смогла, и дождаться, и тапочки подать, и постель согреть. Только ведь не пойдешь ты за меня, Дарья!
— За окопную подругу, конечно, спасибо, — фыркнула я, не обидевшись нисколько. — А замуж… Так ведь и ты не возьмешь меня, Игорек.
— Я?! Да ты что!!! — Он грузно перевалился через стол и потянулся ко мне, приговаривая: — Ты же, Дашка, умница, каких мало. С тобой же…
— Во-во, потому и не возьмешь, что умница, — пресекла я его попытки облобызать мою руку. Дождалась, пока Игорь усядется на место, и продолжила: — Со мной же непросто, Игорек.
— Это почему? — он несогласно мотнул крупной головой, разметав густую копну русых, начинающих седеть волос.
— Потому что я — теперь слушай внимательно — я проницательная! Вот! Меня же так трудно обмануть!!! Со мной просто невозможно играть во всякие игры…
И тут, о чудо, Игорь поднял на меня совершенно трезвый, совершенно осмысленный взгляд. Словно и не было выпито нами водки почти с литр. Словно и не он только что едва не сел мимо моей скамейки, пьяно стукнувшись боком о стояк центрального отопления.
