И как можно забыть, если пятнадцатого августа погиб Володя Волков. Надо же, каким оказался богатым на события тот страшный день.
Один мой друг погибает. Одна из подруг утешается на моей даче с любовником. А с кем же еще? Конечно, с любовником, иначе зачем такая конспирация. Факт, что пряталась от дяди Жоры, поскольку он всех моих девчонок и членов их семей знает наперечет.
Кто же из них троих?..
Наталья отпадает, она была на встрече в налоговой. Остаются Ирина и Нина. Кто именно? Мне было дико заподозрить как одну, так и другую в адюльтере. К тому же везти любовника туда, куда мужьям дорога не заказана, по-моему, глупо. И тут меня неожиданно осенило.
— Слушай, дядя Жора, — окликнула я сторожа, который, опустив шлагбаум, навострился к Таисье за самогоном. — Погоди минутку.
— Хошь две, Дашуня. Для тебя, чего захочешь. — Сторож приятно улыбался, дожидаясь, пока я подойду. Оно и понятно, знаем не один год друг друга, чего же не потерпеть минуту-другую.
— Ты сказал, что рассмотрел платье. Так?
— Так. Рассмотрел. — Он самодовольно улыбнулся. — У меня глаз наметанный. И машину этого поганца заприметил. Только названия не знаю.
— И?
— Большая такая машина была, бордовая! Он потому и раскорячился на ней и развернуться не мог, что большая машина-то. — Дядя Жора просто сочился желанием отработать выплаченное ему вознаграждение.
Только проку от таких сведений было мало. На больших бордовых машинах разъезжали сотни жителей нашего города.
— А платью видал, как же! Светлое такое. То ли голубое, то ли серое, не поймешь, но светлое такое и чуть блестит. И каблуки! Были каблуки, потому что по дорожке стучали, во!
— Ну, конечно… — пробормотала я потрясенно, потому что все стало мне более или менее понятно. — Спасибо, дядя Жора. Да, и еще?
Ох, как мне не хотелось задавать этот вопрос. Видит бог, не хотелось. Но не задать его я не могла. Иначе не видать мне покоя всю оставшуюся жизнь.
— Тот мужчина, что давал вам деньги, он… Он не представился?
— Чего? Как преставился?! Живой он был, как вот ты сейчас! — Дядя Жора даже обмахнул себя крестом.
— Да нет, вы не поняли! Он не сказал, как его зовут?
— А-ааа! Понял! Нет, не сказал.
— А внешность… Его глаза, они…
Что я несу?! Глаза! Еще про выражение спроси у пожилого человека и про тембр голоса, и про то, как он влияет на собеседника… Совсем башню снесло от переживаний.
— Глаза голубые, — вдруг отчеканил дядя Жора, чем удивил меня несказанно. — Волосы светлые, густые, вот так назад зализаны. Я же говорю, что белый весь, как глист. И руки белищие, да еще в веснушках. Он мне когда десятку свою совал, я заприметил.
Итак, блондин с зализанными назад густыми волосами, белыми веснушчатыми кистями рук, раскатывающий на огромной машине цвета бордо. Вот малый перечень примет человека, с которым Наталья изменяла своему Володьке. Они приехали на мою дачу безбоязненно, без страха быть застигнутыми врасплох, потому что Володя в этот момент должен был встречаться со мной. Ждал меня на платформе номер пять железнодорожного вокзала, что в Ленинском районе…
Надо же! Кто бы мог подумать, что Наталья способна на такое. Ну, случались у них и ссоры, и скандалы, и трудности бывали — а у кого их нет, — но чтобы променять Володьку на какого-то малопривлекательного хлыща… Понять теперь, почему она в такой глубокой депрессии после гибели мужа, нетрудно. В то самое время, когда она встречалась со своим любовником, его убили. И она осталась совершенно одна. Утешения ждать неоткуда. С любовником, если верить опять тому же дяде Жоре, у нее проблемы. В тот день они скандалили, причем достаточно громко, не страшась того, что их услышат.
Нет, а Наталья все ж таки молодец…
Приехала ко мне, прочла целую проповедь о моем недостойном поведении, всучила мне бандероль, тем самым заручившись моей поддержкой, чтобы, значит, Володька был при деле и на глазах. Могла ли она знать, что все так закончится?!
Я подъехала к своему забору, заглушила мотор и несколько минут рассматривала загубленный штакетник. Дыра образовалась внушительных размеров. Дядю Жору надо будет поторопить с ремонтом. Иначе мой бедный сад станет местом прогулок всех бродячих кошек и собак, а то и еще кого покрупнее. Отогнав машину на задний двор под тент, где усилиями мужей моих подруг было сооружено нечто вроде крытой стоянки, я пошла к дому.
Ключ лежал на старом месте. Открыв дверь и оставив у порога пакеты, я пошла бродить по дому. Что я хотела найти, понять сложно. Следы чужого присутствия искать глупо, потому что дача моя с некоторых пор стала достоянием общественности в лице моих друзей, их семей, а теперь, оказывается, еще и любовников. Все и правда как всегда. Все вещи на привычных местах. Посуда в шкафу. Чашки вымыты и донышками кверху стоят на чайных блюдцах. Три коробки спичек на столике слева от двухконфорочной газовой плиты. Постели все застелены. Даже мусорное ведро (представьте, я и туда заглянула) пустовало. Стало быть, голубки увезли мусор с собой. Аккуратные…
— Расслабься, Дарья, и получай удовольствие от отдыха, — громко, на весь дом велела себе я и пошла переодеваться.
Через час я уже таскала жирных карасей из пруда. Они словно ждали моего приезда, устроив дикую возню у поплавка. Не раз пожалела, что взяла одну удочку из дома. Хватило бы не только на жаркое, но и засолить можно было. Ирина очень уважает соленых сушеных карасиков к пиву…
Вспомнив о подругах, я поскучнела. Чего еще я не знаю о них такого, о чем бы мне следовало знать? Каких еще сюрпризов мне ждать от жизни? Они, к слову сказать, в последнее время преподносятся мне как-то концентрированно.
Взять, к примеру, Игоря. На вечеринке мы обмолвились с ним парой фраз, никак не больше. Потом он вваливается ко мне среди ночи, начинает делать мне недвусмысленные предложения. Пусть все это было сказано в шутливой форме. Но в каждой шутке, как говорится, есть доля шутки. И следом устраивает мне допрос. Странное поведение? Более чем, если учесть, что знакомы мы с ним всего-то ничего…
Потом Саша этот, алхимик чертов. С ним мне вообще ничего не понятно. С одной стороны, вроде бы парень влюблен. А с другой…
Тут моя рука странным образом сотворила немыслимый пируэт, и брыкающийся на леске гигантских размеров карась с чавкающим звуком ушел в воду.
Вот тебе на! Почему я не подумала об этом?!
Этот Саша как две капли воды похож на человека, который повалил мой штакетник и который затем пытался откупиться от сторожа десятидолларовой купюрой.
Может быть Саша любовником Натальи Волковой?! От этой мысли меня едва не стошнило. Это же… Это же почти инцест! Прочить мне в мужья человека, с которым спишь?! Разве такое возможно?!
Но тут же мое трезвое самосознание меня осадило. А почему, собственно, нет? Послала же она меня на вокзал, якобы будучи чрезмерно занятой. Обманывала же мужа, которого любила и от которого имела детей.
Бр-рр… Меня снова передернуло. Нет, такого быть не может просто потому, что Наталья жуткая собственница. Делить со мной мужика она бы ни за что не стала. Нет, ее любовник — это просто человек, очень похожий на Сашу, но не он. К тому же — обрадовалась я, как дитя, — у Саши и машины-то нет. Он не раз упоминал при мне о том, что не любит садиться за руль. И вообще! Узнать об этом мне проще простого. В день рождения Василиски мы много фотографировались. Саша наверняка там запечатлен. Ничто не помешает мне взять пару снимков у Яковлевых и показать его дяде Жоре. Чтобы уж, значит, совсем быть спокойной…
Остаток дня я посвятила уборке. Возила по старым половицам огромных размеров мокрой мешковиной. Окунала ее в ведро с водой, с остервенением отжимала и снова шмякала об пол. Потом принялась скрести и чистить кухню, выгружая из всех углов ополовиненные пачки с макаронами и рисом. Все сортировала, ссыпала по холщовым мешочкам и развешивала затем на крючках под потолком в кладовке. Осмотрелась и решила, что на сегодня, пожалуй, хватит. Меня еще ждали сонные караси в ведерке и прогулка по саду…
Жаркое из карасей шкворчало в сковороде. Я с упоением перебирала укроп, укладывая одна к одной хрупкие веточки на разделочную доску. Сейчас засыплю рыбу, налью бокал красного вина. Выйду на веранду, буду потягивать «Хванчкару» и смотреть на звезды. И ни о чем, ни о чем не думать. Ни о загадочной смерти Володи, ни о странном поведении моей подруги, которую всегда считала человеком прямым и открытым. И о Сереже тоже думать не буду, хотя хочется до спазмов в горле.
Подхватив полотенцем сковороду, я сняла ее с огня. Засыпала рыбу укропом, переложила на большое блюдо и, налив себе вина, пошла на веранду.
Для звезд было еще рановато, но сумерки уже достаточно сгустились, наполняя сад таинственными шорохами. Усевшись за стол и пригубив вина, я приступила к ужину. Пора съесть хоть что-то: пара бутербродов с сыром и колбасой за весь день — не очень хорошее подспорье в трудах праведных.
