«Ведьмин! Встать!» – и далее шёл знакомый трёхэтажный мат командира.
Окончательно проснулся Александр уже в сугробе. Обжигающий снежный душ, окативший его, когда он выбирался из берлоги, отрезвил и немного согрел, но этого шокового тепла хватит ненадолго. Он сдёрнул с себя куртку и тельняшку, чтобы попавший за шиворот снег не успел растаять и намочить одежду, встряхнул их и закинул в шалаш. Растерев окоченевшее тело, он забрался обратно в своё убежище, снял кроссовки, выдернул из них шнурки и тщательно очистил от снега. Потом наломал пихтовых веток, служивших подстилкой, нарезал коры с берёзовых «рёбер» и разжёг огонь в очаге. Зачерпнув ладонями огненного тепла, он наконец-то почувствовал себя в безопасности и перевёл дух. Но долго расслабляться было некогда. Согрев над костром куртку, Александр надел её на голое тело. Тельняшку пришлось разрезать, чтобы утеплить ноги. Натянув рукава поверх кроссовок, он обмотал голени, как портянкой. На глаза попалась полиэтиленовая обшивка в своде шалаша. Из неё и шнурков получись непромокаемые онучи. Закинув на спину рюкзак, он закутался в спальный мешок, как в плащ, и вылез из своей ночлежки. Сделав несколько шагов, он ужаснулся от мысли, что до деревни ещё целых десять километров.
Снега было не очень много, но он был влажный и липкий, поэтому каждый шаг давался с трудом. «Зато согреюсь», – успокаивал он себя, чувствуя, как мышцы предательски немеют. Под рёбрами возник голодный вакуум. Захотелось остановиться и отдохнуть, но вспомнилась наука деда: «Если устал, то к берёзе не прислоняйся! Она силы не добавит. Вот сосна – самое то. А ещё лучше лиственница».
Наконец Александр миновал берёзовую рощу и вышел к поляне. С блаженством припав к коренастой лиственнице, он взглянул на заснеженный камень. «Ну, спасибо гостеприимным хозяевам, – усмехнулся он. – Приютили, обогрели. Пора и честь знать, вот только перекушу на дорожку». Сняв рюкзак, он запустил туда руку в поисках остатков еды. Пальцы нащупали мятый раскрошенный кусок хлеба и две (две?!) пластиковые банки. У Александра в мозгу что-то начало проясняться, но на размышления времени не было. Он откусил хлеб и снял крышку с полной банки. Быстрые медовые углеводы потекли по телу, наполняя его теплом и энергией.
Сверху послышалось жалобное ворчание. Александр поднял взгляд и увидел неподалёку на ветке вчерашнего знакомого. «Надо поймать воронёнка, – вспомнил Александр последнюю мысль своего бредового сна и усмехнулся: – Легко сказать». Он протянул руку с последним кусочком хлеба. Воронёнок снова что-то грустно пробурчал, потоптался на ветке и обиженно нахохлился, глядя на угощение одним глазом. Александр присел и аккуратно положил хлеб на снег, потом отошёл на несколько шагов и замер, продолжая жевать приторные соты. Птах собрался с духом и спрыгнул к угощению. Но приземлившись, он оказался в западне: лапы увязли в снегу, а силы повреждённого крыла не хватало, чтобы взлететь. Он беспомощно забился, пытаясь подпрыгнуть. Александр быстро сдёрнул с головы спальный мешок и накрыл паникующую птицу, а потом, рискуя получить удар мощным клювом, аккуратно посадил пленника в рюкзак. С чувством выполненного долга он двинулся к дому.
Красная луна
Проснувшись, Оксана повела взглядом по залитой светом комнате и зажмурилась. В окне сверкала макушка золотого диска. Опустив ноги на пол и засунув их в махровые тапочки, она потянулась и встала. Накинув халат, подошла к подоконнику и выглянула на улицу. Когда глаза привыкли к ослепляющей белизне, она рассмотрела на дороге следы от полозьев снегохода. Напитавшись восходом, пошлёпала в ванную.
Когда Оксана умылась, оделась и задумалась, чем бы заняться, раздался стук в дверь.
– Доброе утро! Что снилось? – с порога спросила Зарина.
– Снилось? – Оксана замерла, вспоминая.
Цыганка достала из пакета термос и разлила по чашкам кофе. У Оксаны аж скулы свело от вожделенного аромата. Она схватила чашку и сделала глоток.
– Я поняла вчера, что ты работаешь на милицию, – сказала Оксана. – Можешь не сознаваться, если это секрет, но я теперь тебе доверяю.
Зарина усмехнулась и кивнула.
– А тебе не влетит за этот побег? – спросила Оксана.
Цыганка пожала плечами.
– Может, влетит, а может, вылетит. В конце концов, нас Вишня отпустил.
– Отпустил? А я подумала, что ты его загипнотизировала, – засмеялась Оксана.
– Не без этого, – улыбнулась Зарина. – Но на самом деле он ведь тоже человек. Всё понимает. Мы договорились, что ты переночуешь у меня, а когда возникнет необходимость, привезу тебя обратно.
По документам, ты сегодня ночевала там же, в обезьяннике.
– Значит, ты узнаёшь, что у людей на уме, с помощью телепатии и сообщаешь об этом следователям?
Зарина кивнула.
– Значит, ты знаешь, что я ни в чём не виновата, и можешь им об этом сказать?
– Уже сказала, но тебе это не поможет.
– Почему?
– Потому что сведения, добытые таким способом, нельзя использовать в качестве свидетельских показаний.
– Тогда зачем вообще это нужно?
– Как зачем? Владея информацией, проще вести следствие. Знаешь, где искать улики, какие вопросы задавать, за кем следить. Не тратишь сил на проверку заведомо ложных версий.
– Понятно, – кивнула Оксана. – А что, кстати, с той зарёванной блондинкой? Она вправду не виновата?
– Да как не виновата?! – Зарина сморщилась. – Не настолько, конечно, сколько ей пришьют.
– И что? Ничем нельзя помочь?
– А чем? Её действительно взяли с поличным.
– Неужели она врала, что её подставили? – удивилась Оксана.
– Нет, не врала. Просто она позарилась на лёгкие деньги, а они оказались наживкой, чтобы от настоящих жуликов подозрения отвести. Директриса магазина, чтобы налогов меньше платить, какие-то махинации с кассовым аппаратом производила… в общем, я не вникала.
– Я знаю какие, – махнула рукой Оксана. —
И что?
– А тут возьми и нагрянь проверка. Посмотрели, а у аппарата пломба сорвана. Директриса изображает шок и клянётся, что это кто-то из продавцов. Обещает разобраться. Я так понимаю, что они там между собой разобрались, – Зарина изобразила жест пальцами, означающий деньги, – но протокол-то написан. Его уже просто так не замнёшь. Нужен козёл отпущения. Выбрали самую беззащитную «козочку», объяснили, что надо делать, и сняли всё на скрытую камеру.
– Вот сссс… сволочи! Жалко девчонку. И что ей грозит?
– Я не судья, – пожала плечами Зарина. – Думаю, пару лет дадут. Скорей всего условно.
– Но неужели никак нельзя доказать виновность директрисы?
– А как? Если она сама не сознается, то нет.
– Но существует же детектор лжи, например.
Зарина рассмеялась.
– Ты шпионских фильмов насмотрелась? Скажешь тоже! Детектор лжи…
– А что смешного?
– Полиграф может показать вероятность лжи, но не может служить её доказательством. В общем, у нас в стране в судебной практике это не используется.
– Но ты же, наверное, можешь на неё повлиять? Гипнозом, например.
– Ещё чего! Но даже, допустим, могу. И что? Уверена, что эта мартышка в следующий раз не вляпается во что-нибудь похуже? Так и будем зонтик за нею носить? Она виновата. Она понесёт наказание и в следующий раз будет умнее.
– То есть все знают, что настоящая преступница на свободе, и спокойно держат в тюрьме её жертву?
– Да. И это не единственный случай, – грустно усмехнулась Зарина. – Тебе, между прочим, грозит статья более серьёзная.
– Хм. А почему ты вдруг решила мне помогать? Чем я лучше этой блондинки?
– Сложно сказать, – пожала плечами цыганка. – Мне понравилось твоё поведение. Как ты сначала на толстуху наехала, а потом бросилась ей «скорую» вызывать. Понравилось, что после удара в живот в твоих глазах не появилось ненависти, а лишь недоумение. Понравилось, как ты девчонку эту с пола подняла и подумала, что надо нанять для неё адвоката. А в цыганском законе знаешь как сказано: «укради у вора, обмани обманщика и помоги хорошему человеку».
– Ясно. А адвоката девчонке всё-таки надо бы нанять.
– Бесполезно, – помотала головой Зарина. —
А если бы ты видела её мысли… то вообще расхотела бы ей помогать.
– Почему? Чего она такого думала?!
– Директриса, когда её обрабатывала, льстила, коньяком поила, якобы в свой круг ввела, доверие оказала. А эта мартышка радовалась, что такая она теперь крутая! Неимоверно круче подружки своей, с которой они вместе из деревни приехали. А сейчас сидит там, на полу, рыдает, проклинает всех вокруг и ни одной мыслишки не мелькнуло, что сама дура! Что за жадность свою расплачивается, за наивность, за тщеславие. Честно скажу, противно было её прослушивать.
– Да уж. Тяжёлая телепатская доля, – усмехнулась Оксана.
– Кстати, о телепатской доле. – Зарина стала серьёзной. – Вчера я разговаривала о тебе с бари-дай.
– Бари-дай?
– «Великая мать», если перевести дословно. Уважаемая и мудрая старуха. Знахарка, если по-вашему.
