– Значит, научишь? – обрадовалась Оксана.
– Ты просто не понимаешь, чего просишь. Да и как ты будешь это использовать?
– Да уж придумаю как. Ты же как-то используешь.
– Мне деваться некуда. И обратного пути уже нет. А ты не представляешь, с чем столкнёшься. А объяснить… Ну, как объяснить? – Зарина вздохнула и задумалась.
Оксана немного помолчала и ответила:
– У меня такое чувство, что ты предлагаешь от беременности избавиться. Типа, да зачем тебе это? И рожать-то больно, и возни-то потом с ребёнком много.
– Дело твоё, – пожала плечами Зарина. – Только если как убрать это состояние, я теоретически знаю, то, как тебя обучать, я даже не представляю.
– Значит, будем экспериментировать! Но избавляться от этого я не собираюсь!
– И всё-таки мне кажется, ты не совсем понимаешь, что получишь в результате. Ты, наверное, думаешь, что у тебя появится какая-то фантастическая интуиция, необычные способности, которые ты сможешь применять в бизнесе. Так?
Оксана пожала плечами.
– Для бизнеса у меня интуиция и так нормальная. Иногда я даже сама удивляюсь, насколько точно угадываю капризы рынка.
– Тогда чего тебе ещё нужно?
Оксана задумалась, пытаясь представить, что она будет делать с ясновидением.
– А ты как это применяешь? – спросила она. – Милиции помогаешь?
– Не только. Тебе вот, например, пытаюсь помочь. Другим людям, которые попадают в подобные ситуации. Но ты пойми, что я это вовсе не от доброты души делаю! Просто мне необходимо использовать эту силу, иначе она начнёт меня разрушать. Потому цыганки и вынуждены были скитаться по деревням в поисках тех, кому нужна помощь.
– А разве не в поисках тех, кого можно облапошить?
Зарина улыбнулась:
– Да. Одному помогли, сотню облапошили. Кто ж виноват, что среди вас тех, кому стоит помогать, всего один на сотню. А остальных сам Бог велел облапошить. Да и таких, как я, одна на сотню, а кушать хочется всем. Так что ты хорошенько подумай…
– Я не буду глушить эту энергию! – решительно заявила Оксана. – Если хочешь помочь – научи, что с этим делать. А там уж я разберусь, как её использовать.
Зарина допила кофе и начала рассматривать дно чашки.
– Ты умеешь гадать по кофейной гуще? – спросила Оксана.
– А чего тут уметь? Смотри, на что похожи разводы, и трактуй.
– У меня что-то похожее на свечу. К чему это?
– Пойдём, я познакомлю тебя с бари-дай. – Зарина встала. – Может, она что-нибудь посоветует.
Они вышли в коридор, поднялись по лестнице на последний этаж и оказались в просторном холле с огромными окнами, множеством разнообразных растений и фонтанчиком в центре. Зарина открыла стеклянную дверь и впустила Оксану в полукруглую застеклённую лоджию. В кресле, закутавшись в плед, сидела смуглая седая женщина и глядела вдаль.
– Здравствуйте, – сказала Оксана.
Бари-дай оторвалась от созерцания заснеженного горизонта и обернулась. Зарина села на подлокотник и что-то сказала по-цыгански. Старуха кивнула.
– Присаживайся. – Зарина показала на свободное кресло.
Оксана села и умоляюще посмотрела на бари-дай. Та тоже с интересом, чуть прищурившись, рассматривала Оксану.
– Даже не знаю, как вопрос сформулировать, – смутилась Оксана. – Может быть, вы знаете, что мне делать?
Старуха, не сводя с Оксаны глаз, чуть повернула голову и что-то сказала. Зарина встала, сорвала с одного из растений цветок и подала его Оксане.
– Красивый? – спросила старуха с сильным акцентом.
Оксана кивнула.
– Спрячь в кулак.
Аккуратно, чтобы не смять лепестки, Оксана прикрыла цветок пальцами. Старуха снова заговорила по-цыгански.
– Бари-дай сказала, что если он завянет, то она сможет тебе помочь, а если нет, то не сможет.
– Открой, – велела старуха.
Оксана разжала кулак и обомлела: цветок почернел и сморщился.
– Ууууу! – сочувственно покачала головой старуха.
– Но как?! – напугалась Оксана.
Бари-дай взяла маленькую мумию и с хрустом раскрошила. Потом на секунду прикрыла прах ладонью и вернула Оксане чуть помятый, но свежий, только что сорванный с ветки цветок. Потом она наклонилась и, заглянув ей в глаза, тихо сказала:
– Тебе два дня, чтобы найти то, что ищешь.
– А что искать? И где?!
– На острие свечи.
– На острие свечи?!
Старуха снова откинулась на спинку кресла и направила взгляд вдаль. Зарина жестом показала Оксане, что разговор окончен и пора уходить.
– Как она сделала этот фокус с цветком?! – спросила Оксана, когда они вернулись в комнату и к ней вернулся дар речи.
– Это не фокус, – усмехнулась Зарина.
– Хочешь сказать, что он и вправду высох, а потом ожил?!
– Если в двух словах, то это обычный цыганский гипноз.
– Обычный?!
– В наше время уже мало кто владеет им на таком уровне.
– А ты можешь?
– Нет. Да и ни к чему мне это.
– Она сказала, что если цветок завянет, то она сможет помочь.
– Значит, сможет!
– Но как?
– Она же сказала: у тебя два дня, чтобы что-то найти!
– Но что?!
– А что ты искала?
– Понятия не имею. Ничего не искала.
– Ладно. А что для тебя значат слова «на острие свечи»?
– Это мне однажды приснилось, но я уже почти ничего не помню.
– Как же не помнишь, если ты отреагировала на эти слова?
Оксана улыбнулась.
– Просто я, когда проснулась, сразу же сочинила стих по свежим образам. Он так и начинался: «На острие свечи мерцает нимб огня».
– А дальше!
– Да ну… – Оксана смутилась. – Там сплошной абсурд: «На острие свечи мерцает нимб огня, хрустальные лучи уходят вглубь меня. От сердца отразясь, они уходят вдаль, туда, где центр всего, за звёздную вуаль. Едины ночь и день. Я знаю – час настал, отдать свой свет и тень в Божественный Кристалл. Нести трёхмерный крест сквозь лабиринт времён.
Я тот, кто был, кто есть, и тот, кто не рождён», – протараторила она без всякого выражения. – Помню, что во сне были какие-то геометрические фигуры, которые перетекали одна в другую. Пирамиды, кубы, сферы, кресты. И всё это было словно какой-то язык. Помнишь, как у матросов – флажками? Вот так и там, каждая фигура что-то означала. И я читала по ним. И эта информация – она была понятна лишь там, во сне. Как только я проснулась, всё забыла.
– А при чём тут свеча?
– Я знала, что стою на вершине свечи. Я же говорю – абсурд. Стоило спуститься чуть ниже – захватит огонь, а подняться выше – взлетишь дымом.
И надо было удерживаться на этом острие, чтобы понимать тот язык, на котором со мной говорил… нуууу… в общем, кто-то.
– Взлетишь дымом, – задумчиво усмехнулась Зарина.
– Что означал этот сон?
– Ты меня спрашиваешь?! Я думаю, что в нём ты получила какую-то важную информацию.
– Ещё бы понять, какую! – усмехнулась Оксана. – Хотя… «кристалл», «трёхмерный крест», «лабиринт времён». Вскоре после того сна произошли события, которые объяснили суть этих символов.
И я как бы… ммм… ну, можно сказать, изобрела способ решать свои психологические проблемы.
– Интересно! – Зарина задумалась. – А может быть, и слова «должна найти то, что ищешь» тоже относились к какому-нибудь сну?
– Точно! – воскликнула Оксана. – Было! Во время приступа мне как раз снилось, что я ищу…
– Ну что замолчала? Рассказывай! Если не секрет, конечно.
– Да не секрет, просто я не помню, что я искала. Я шарилась на чердаке у Галины. Там было темно и пыльно. Я нашла подсвечник, зажгла свечу… Опять свеча!
– И что?
– И всё. Начала задыхаться и проснулась.
– Осталось только вспомнить, что ты должна найти.
– Шкатулку! – Оксана хлопнула себя по лбу. – Я должна найти шкатулку!
– Какую шкатулку?
– Это мне приснилось уже сегодняшней ночью. Я сижу в тюремной камере, прикованная цепью к стене.
– Ого! Наверняка это подсказка, как снимать тюремное проклятие! И что?!
– Открылась дверь, и вошёл монах.
Веки Зарины задрожали, и она прикрыла глаза.
Оксана почувствовала, как по спине побежали мурашки.
– Он сказал, что завтра казнь. Точнее, я как бы и сама об этом знала. Сидела и ждала.
– Подожди! Там был кто-то ещё.
– Как ты это видишь?!
– Не отвлекайся! Потом!
– С ним были ещё двое. Один держал факел, другой был тюремщиком, но это, по-моему, не важно.
– Ничего нет не важного! Каждая деталь может вести к разгадке.
– У тюремщика был ключ, и он снял с меня наручник. А Граф сказал, что я должна найти шкатулку.
– Граф?! – Зарина открыла глаза и удивлённо посмотрела на Оксану.
– Ну, монах этот. У него кличка Граф.
– Он так представился?
– Нет. Но я узнала его голос.
– То есть ты во сне поняла, что давно с ним знакома?
– Не совсем во сне. Ну ладно, скажу, – вздохнула Оксана. – Этот Граф часто является мне в фантазиях. Он как бы живёт в моём мозгу, иногда даёт советы, иногда что-нибудь рассказывает. В общем, я его придумала.
– Придумала?! Обычно девочки придумывают себе «добрую фею». Почему именно «граф»?
– Не знаю. Однажды этот образ возник, и… я чувствую к нему какое-то доверие и привязанность, хотя иногда он ведёт себя очень жестоко.
