Она не поняла, даже подумать не могла, что он тогда почувствовал. Да здесь, с Лаилэ он не чувствовал и десятой доли того наслаждения. Его словно горячей волной опалило тогда, разбивая к чертям все ледяные стены, которыми он оброс за столько лет. Наверное, именно поэтому он позволил Лаилэ остаться. Хотел почувствовать хоть что-то, понять, как один поцелуй незнакомки мог настолько выбить его из колеи. Но ведь выбил. Тогда, в тишине пустой комнаты он решил для себя, что найдет ее. Надеялся, что все это ему просто показалось, что в пылу покушения напридумывал себе того, чего на самом деле не было. Так было проще. Ведь почему-то он даже на мгновение не мог представить, что будет обращаться с ней так, как с Лаилэ. А ведь, если ему не показалось, он никогда не сможет дать ей того, что хотел бы дать.
Глава 3
Я проснулась от сильного грохота. Это Милава, пытаясь достать из своего необъятного шкафа какую-то шмотку, обрушила полки.
— А, чтоб тебя! Это не шкаф, а недоразумение какое-то, в нем никогда ничего не найдешь.
— Тебе стоит иногда разбирать его, тогда, глядишь, и место найдется.
— Мне стоит его заменить. Как же я скучаю по моей гардеробной в Эльнисе. Там было, где развернуться.
Да уж. Я помнила эту гардеробную размером с пять наших комнат. Там спокойно мог разместиться полк наемников, а здесь моей любимой подруге приходилось довольствоваться скромным шкафом и моим комодом. Поскольку мои вещи можно было по пальцам пересчитать, я любезно уступила его подруге.
— Кстати, профессор Гаар тебе записку прислал, там на столике, — проговорила подруга и снова уткнулась в шкаф.
Я потянулась за листком. От внезапной боли во всем теле, плавно перетекшей в плечо, я едва не потеряла сознание.
— Аура, ты как? — встревожено спросила Милава и, закатав длинный рукав моей сорочки, пораженно уставилась на вчерашний залеченный порез. Рана выглядела еще хуже, чем вчера и отдавала болью по всей руке.
— Не понимаю, почему она не зажила? Нам срочно надо в лазарет.
— Ага, и мадам Сибилл будет очень рада узнать, что мы вчера участвовали в покушении на наследника Анваров.
— Ты права, — задумчиво протянула подруга.
— Я тебе не позволю, — воскликнула я, схватив ее за руки. У каждого мага есть своя слабая сторона. У меня это была боевая магия, а у Милавы — целительство. Она могла залечить пустяковую царапину или легкий насморк, но для более серьезных ран ей приходилось тратить не только весь свой магический резерв, но и часть жизненной энергии. А это было недопустимо.
— Мил, это глупо. Я в порядке.
— Ну да, ну да, — отозвалась она и дернула меня за руку. Этот довод оказался намного убедительнее слов. Когда я отдышалась и стерла поступившие слезы, она положила руки мне на рану и начала плести заклинание. Через минуту от раны осталась только тонкая красная полоска.
— Вот и все, — проговорила подруга и устало расположилась на моей кровати.
— Ты не должна была…
— Простого спасибо достаточно.
Я улыбнулась и взяла ее за руку. Мне вспомнился первый день в академии, когда я, бедная сиротка из глуши впервые вошла в эту комнату. Она показалась мне тогда роскошной, по сравнению с той грязной дырой, где я жила до этого. Милава уже была там, вся такая красивая, элегантная, манерная и высокомерная. Она подошла ко мне тогда, оглядела с ног до головы и произнесла: «Ты моя новая соседка? Слишком худая и некрасивая. Мы подружимся». С тех пор мы не расставались ни на день. Я с ужасом ждала наших первых летних каникул. Ей предстояло вернуться домой, в Элению, а я… у меня не было дома, провести лето в академии — сомнительное удовольствие. Когда я сказала ей об этом, она впала в ступор. Она была полностью уверена, что лето я проведу с ней, вогнав тем самым в ступор уже меня. С того момента я каждое лето проводила вместе с ее семьей.
— Я так рада, что ты у меня есть, — просто сказала я, повернувшись к подруге. — Ты ведь знаешь это? Иногда я не понимаю, почему ты стала дружить с такой, как я.
— А почему ты стала дружить с такой, как я? — рассмеялась подруга. — Разве происхождение и положение в обществе имеет какое-то значение для двух родственных душ?
— Тебя потянуло на поэзию?
— Заткнись, — смутилась она. — Кстати, что там хотел от тебя Гаар?
— Сейчас посмотрим, — ответила я и развернула листок.
— И что там?
— Ничего особенного. Он ждет меня к одиннадцати в тренировочном зале.
— Опять уроки? Вроде учебный год уже закончился.
— Наверное, это и есть то самое наказание, о котором предупреждала меня Эльвира.
— Может быть.
— Ладно. Пора вставать. А то в ночной сорочке не очень-то удобно размахивать мечом.
— А ты пробовала? — усмехнулась подруга.
— Было дел, — улыбнулась я и вышла из комнаты.
* * *
Я пришла в тренировочный зал ровно в одиннадцать, но никого там не застала. Профессор частенько появлялся позже обычного, давая мне возможность разогреться и отработать наиболее сложные приемы. Вот и сегодня, едва взяв в руки деревянный тренировочный меч, я забыла обо всем на свете. Все горести, боль, гнев и неуверенность, отступали с первым движением, оставляя лишь слепой восторг и невероятную свободу, которую не получала даже от магии. Только здесь я могла показать все, на что способна, не ограничивать себя, не опасаться, что одно неосторожное движение может ранить кого-то, отдаваться бою без остатка, быть такой сильной, почти всемогущей… Удивительные ощущения.
— Аура.
Я вздрогнула, услышав голос профессора Гаара. Я так увлеклась своими мыслями, что даже не заметила, как он вошел.
— Профессор. Вы напугали меня. Давно вы здесь стоите?
— Доброе утро Аура, — сказал он, мягко намекнув мне на мою неучтивость.
— Простите, доброе утро.
— У тебя неплохая техника. Неудивительно, что профессор Мейнер души в тебе не чает.
— Спасибо, — удивленно ответила я. Профессор Гаар не часто меня хвалил, да и сейчас в его словах проскальзывала какая-то двусмысленность. — Думаю, профессору будет приятно узнать, что вы оценили его труд. Вы хотели видеть меня?
— Ты подвела меня вчера, — проговорил он. — Мне казалось, что я достаточно хорошо тебя обучил, но очевидно, что это не так. Твоя выходка на экзамене…
— Выходка на экзамене? Вы это так называете?
— Я разве давал тебе слово? — от его резкости я окончательно растерялась. Никогда, никогда раньше профессор не разговаривал со мной в подобном тоне. И никогда не смотрел на меня так, словно я самое большое разочарование в его жизни. Это было совершенно несправедливо, и я разозлилась.
