«Слабеют яростные стрелы…»
Слабеют яростные стрелы Земных страстей.Сомкни глаза. Близки пределы Твоих путей.
Не обману тебя, больного, – Утешься, верь, –Из заточения земного Открою дверь.
В твоей таинственной отчизне, В краю святом,Где ты покоился до жизни Господним сном,
Где умирают злые шумы Земных тревог, –Исполнив творческие думы, Почиет Бог.
И ты взойдёшь, как дым кадильный, В Его покой,Оставив тлеть в земле могильной Твой прах земной.
«В лесу кричала злая птица…»
В лесу кричала злая птица,Едва ручей журчал в кустах,По небу прядала зарница,Туман сгущался на полях.
Из-за раскрытого широкоТомленья в полночи моейПрозрачный голос издалёкаМне что-то пел, – не знаю чей.
И всё, что вкруг меня звучало, –Ручей, и ветер, и трава, –Всё, докучая, заслонялоЕго эфирные слова.
И я заклятием молчаньяВоззвал к природе, – и онаОчарованью заклинаньяБыла на миг покорена.
Я ждал, – и в вещем ожиданьиЗажёгся мне великий свет.Далёкий зов погас в молчаньи,Но был в молчании ответ.
«На лбу её денница…»
На лбу её денницаСияла голубая,И поясом зарницаБыла ей золотая.
Она к земле спускаласьПо радуге небесной,И в мире оставаласьБлаженно-неизвестной.
Но захотела властиНад чуждыми телами,И нашей буйной страстиС тоской и со слезами.
Хотелось ей неволиИ грубости лобзаний,И непомерной болиБесстыдных истязаний, –
И в тёмные, плотскиеОблекшися одежды,Лелеяла земные,Коварные надежды.
И жизнь её влачиласьПозором и томленьем,И смерть за ней явиласьБлаженным избавленьем.
«Рассвет полусонный, я очи открыл…»
Рассвет полусонный, я очи открыл,Но нет во мне воли, и нет во мне сил.
И душны покровы, и скучно лежать,Но свет мой не хочет в окне засиять.
Докучная лампа, тебя ли зажечь,Чтоб взоры направить на мёртвую речь?
Иль грешной мечтою себя веселить,Приникнуть к подушке и всё позабыть?
Рассвет полусонный, я бледен и хил,И нет во мне воли, и нет во мне сил.
«Он шёл путём зелёным…»
Он шёл путём зелёнымВ неведомую даль.За ним с протяжным стономВлеклась его печаль,Цеплялась за одежду,Хотела удержать,Последнюю надеждуСтаралась отогнать.
Но тихие лампадыАрхангелы зажгли,Суля ему отрадыВ неведомой дали.И нежное дыханьеВ безрадостную тьмуБлаженное мечтаньеНавеяло ему.
«На распутьи злом и диком…»
На распутьи злом и дикомВ тёмный час я тихо жду.Вещий ворон хриплым крикомНа меня зовёт беду,А на небе надо мноюТолько грустная луна,И тоскует ночь со мною,И томится тишина.
От луны мерцанье в росах,И белеет мгла вокруг.Тихо чертит верный посохПо земле волшебный круг.Сомкнут круг, – и нет печалиВ тесной области моей, –Позабыты все печалиУтомленьем горьких дней.
Он из мглы выходит, – друг лиМне он тайный, или враг?У него глаза, как угли,Тёмен лик и зыбок шаг.Я за дивною чертоюДля него недостижим, –И стоит он за чертоюТёмный, зыбкий, весь как дым.
Он смеется и не хочетВ тёмный час признать меня.Он томленья мне пророчит,Взор свой пламенно склоня, –И во мглу с недобрым словомОт меня отходит он, –Я его зловещим словом,Вражьим словом не смущён.
Мне под солнцем горе мыкатьДень за днём не привыкать.Ночь придет, – я буду кликатьВ тёмный час его опять,Чтоб за дивною чертоюПогадать, поворожить, –Только здесь лишь, за чертою,Мне, усталому, и жить.
«Окрест – дорог извилистая сеть…»
Окрест – дорог извилистая сеть.Молчание – ответ взывающим,О, долго ль будешь в небе ты висетьМечом, бессильно угрожающим?
Была пора, – с небес грозил дракон,Он видел вдаль, и стрелы были живы,Когда же он покинет небосклон,Всходили вестники, земле не лживы.
Обвеяны познанием кудес,Являлись людям звери мудрые.За зельями врачующими в лесХодили ведьмы среброкудрые.
Но всё обман, – дракона в небе нет,И ведьмы так же, как и мы, бессильны.Земных судеб чужды пути планет, –Пути земные медленны и пыльны.
Страшна дорог извилистая сеть,Молчание – ответ взывающим,О, долго ль с неба будешь ты висетьМечом, бессильно угрожающим?
«Был широкий путь к подножью…»
Был широкий путь к подножьюВечно вольных, дальних скал, –Этот путь он злою ложью,Злою ложью заграждал.То скрывался он за далью.То являлся из могил,И повсюду мне печалью,Он печалью мне грозил, –И над бедной, тёмной нивойОбыденных, скучных дел.День тоскливый и ленивый,День ленивый потускнел.
В полумраке я томилсяБездыханной тишиной.Ночь настала, и раскрылся,И раскрылся мир ночной.Надо мной у ночи крыльяВырастали всё темнейОт тяжёлого бессилья,От бессилья злых огней.И печально, и сурово,Издалёка в мертвый крайПовелительное словоВеет, слово: «Умирай».
Месяц встал, и пламенеетУтешеньем в сонной мгле.Всё далёкое светлеет,Всё светлеет на земле.Отуманенные далиВнемлют сладкой тишине,И томительной печали,Злой печали нет во мне.Всё томленье, всё страданье,Труд, и скорбь, и думы все, –Исчезают, как мерцанье,Как мерцанье на росе.
«Если есть Иной…»
Если есть Иной, Здесь иль там, Ныне, в час ночной, Явен стань очам.Погасил я все светила,И на ложе я возлёг, –Благовонный дым кадилаУ моих клубится ног.Я лежу в дыму курений, Как бессильный бог.Я не жду ничьих молений, –Лишь тебя, мне чуждый гений,Призываю в мой чертог.
Покажи свой лик, Обрати свой взор На меня! Или нет владык У пучин, у гор, У огня? Бьют, звенят ручьи, Тучи воду пьют, – Как же дни мои, Для чего цветут?
Я возник из почвы дикой, Я расцвёл в недобрый час.Для кого пылал костёр великий? Для чего угас?
Сквозь туманный дым кадилаВижу я нездешние черты. О, неведомая Сила,О иной, о дивный, это – Ты!
Ничего вокруг не изменилось,Но во мне всё сделалось иным, –Безглагольно тайное открылось, Тает жизнь моя, как дым.
Знаю я, что нет земного словаДля Твоих безмолвных откровений,Знаю я, что мне томиться снова В рабстве тягостных сомнений,И Твоё мгновенное явленье, – Призрак или свет, –Но спасён я в краткое мгновенье,Всё равно, – то было вдохновенье Или бред.
«На меня ползли туманы…»
