— Господин, проложить переход в Клетку Планы не удалось. Она закрыта для магических вмешательств. Но можно добраться до оазиса Беклем. Ты помнишь о нём?
Лотар на миг оторопел. Потом успокоил дыхание, поправил Гвинед за спиной, Акиф у пояса и ответил:
— Сколько от оазиса до Планы?
— Лиг сорок или сорок пять. Этот путь нам придётся проделать на твоих крыльях.
Лотар призадумался. Стоило ли лететь в такую даль, если они уже не успеют предупредить событие? Но о самом событии ничего не известно, оно может не только заставить цахоров изменить маршрут, но и задержать их. В таком случае они застанут их в старом храме и, следовательно, могут что-то предпринять.
— Ладно. Если ты не сумел наколдовать ничего получше, попробуем то, что есть.
Глава 8
Самого перехода Лотар, как обычно, не заметил. Он плохо переносил все эти магические трюки с пространством. Для него пустое пространство по сторонам узкого коридорчика как бы сжималось, становилось ватным, потом непроницаемым, непреодолимым и лишь по прошествии какого-то времени раскрывалось, становилось снова широким… И они уже стояли под сенью колышущихся на ночном ветру высоких пальм.
Они шуршали так же, как в ту бесконечно далёкую ночь, когда он впервые подошёл к оазису Беклем, изнурённый ранами и жаждой, когда он думал, что смерть — самое скверное, что может случиться с человеком.
Лотар усмехнулся и огляделся. Воспоминания оказались очень живыми, особенно потому, что оазис по-прежнему, как и много лет назад, был пуст. Дурная слава этого места, без сомнения, отпугнула даже пустынников, которые селятся всюду, где есть хоть полкувшина воды в день. Именно столько хватило бы здесь привыкшему переносить жажду человеку. Для того чтобы рядом с человеком сумел выжить конь или верблюд, нужно много больше, но и полкувшина тут — огромная ценность. Тем более что не все жители этих мест имели коня.
А воды здесь было гораздо больше, чем полкувшина: тут протекал ручей и даже росли пальмы, обещая тень и призрачную прохладу. И всё-таки оазис был нежилым.
— Пойдём поищем ручей, — предложил Лотар.
— Вообще-то нам нужно торопиться, господин мой, — ответил Сухмет. — У нас в самом деле очень мало времени. Всего лишь часов десять, а ты ещё хотел выспаться.
— Я могу отращивать крылья и на берегу бассейна… Помнится, тут был бассейн.
— Отравленный, спешу тебе напомнить.
— Отраву должна была вымыть вода. А яд, каким бы он ни был, неплохо вбирает песок.
— Вобрал ли? — Такой вот на Сухмета нашёл стих — он во всём сомневался.
Впрочем, не зря. Когда они нашли бассейн, оказалось, что яд остался. Он стал лишь невидимым, частично впитавшись в поверхность камня, облицовывающего бассейн изнутри, а частично растворившись в самом источнике. Лотар смотрел на текущий у его ног ручей, на заполненный до половины бассейн и негодовал.
Этой воды хватило бы для небольшой деревни, но вот появился некий Гханаши и отравил всё на многие годы вперёд, полагая, что имеет на это право.
“Самое скверное — отравлять жизнь будущим поколениям”, — промелькнуло в голове у Лотара. Тем, кто придёт потом, может не хватить капли именно этой воды, прохлады именно этого оазиса. А многие жизни могут и вовсе не увидеть света.
Вот так некто и убивает тех, кого даже в глаза не видел. А ведь обвини его в этих убийствах, он примется негодовать. Только он всё равно убийца. И любой человек с понятием о чести и справедливости должен это понимать.
Сухмет подошёл сзади и положил руку на плечо Лотару:
— Ты отомстил ему много лет назад.
— Если бы мог, отомстил бы ещё раз.
— Нет, по ту сторону смерти месть для живущих в этом мире должна прекращаться. Впрочем, это и невозможно для нас.
Лотар повернулся к Сухмету. Глаза старика стали очень узкими, в них почти ничего невозможно было прочесть, но Лотару показалось, что в них стоят слёзы. За все двадцать шесть лет их дружбы Лотар видел старика разным: весёлым, печальным, грустным, негодующим, возмущённым, гневным — но ни разу не видел его плачущим. И вот теперь…
— Кстати, как там? Ты знаешь, что ждёт нас по ту сторону? Сухмет печально ухмыльнулся:
— Знаю, конечно. Магам положено знать о своём пути в нескольких предыдущих перерождениях и о том, что происходило между ними. Да и невозможно пройти весь путь за одно воплощение. Как правило, сильные маги рассчитывают на несколько жизней вперёд.
И что-то ещё мелькнуло в его сознании. Лотар не любил подсматривать в сознание восточника, но на этот раз какая-то мысль касалась самого Лотара. И он насторожился.
— Стоп, ты подумал, что знаешь не только свою жизнь… Но и мою?
Сухмет вздохнул. Повесил голову, шмыгнул носом. Потом медленно, нехотя кивнул.
— Тогда ты должен мне рассказать, — спокойно произнёс Лотар.
Старик отрицательно покачал головой:
— Не проси меня, господин мой. Я не должен этого рассказывать.
— Как ты не понимаешь: это знание вполне может помочь нам выжить…
— Мне неизвестны подробности, и это нам ничем не поможет. Я просто знаю, каково тебе будет впоследствии. И только в том случае, если ты сам выберешь эту дорогу.
— Сам? — Лотар обрадовался, хотя и не показал виду. — То есть я могу ещё и не пойти по самому трудному пути?
— Ты уже идёшь, господин мой. Но можешь, конечно, свернуть. Судьбы и предопределённости не существует. Люди, хвала Демиургу, имеют свободу воли. К счастью ли, к несчастью, но имеют.
Это другое дело. Тогда можешь мне не рассказывать, что ты узнал… Кстати, как ты узнал?
Сухмет поднял голову, он и не собирался ничего отвечать.
— Постой, не торопи меня, я сам… Ты вычитал это по Яйцу Несбывшегося, верно?
Сухмет легко улыбнулся сухими губами и кивнул.
— Так вот на что ты тратил время последние несколько лет — читал Яйцо. А мне-то говорил, что учишься строить переходы!
— И переходы тоже.
— Но это было побочным делом, не так ли? Сухмет хмыкнул уже почти весело и достал из-за пазухи сбрую, которую он соорудил, чтобы подвешивать себя к груди Желтоголового, когда тот махал крыльями. Они использовали это устройство, чтобы не слишком изменять естественную центровку Лотара в полёте.
— Пора двигаться дальше, господин.
Лотар последний раз посмотрел на бассейн и скинул куртку. Сухмет был прав, следовало торопиться.
Сейчас он отрастил крылья несколько большего размера, хотя уже давно заметил, что от этого его кости становились более хрупкими.
Когда Лотар трансмутировал, он обычно становился тяжелее, иногда набирал вес даже более пятисот фунтов. Однажды они взвесили его и зафиксировали это точно. Откуда бралась такая способность наращивать мускулы, костяк, сосуды, увеличивать сердце чуть не в половину груди, расширять лёгкие до совершенно невероятного, нечеловеческого объёма — непонятно. Как будто неоткуда.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
