class="p1">Мой взгляд устремляется на него, затем на стакан с водкой. Я беру стакан и выпиваю половину содержимого, нуждаясь в жжении от алкоголя, чтобы привести мысли в порядок.
Нас предупредили, что женщины будут обучаться в Академии Святого Монарха следующие четыре года. У меня и моих друзей еще есть два года до окончания обучения, так что следующие двадцать четыре месяца будут тяжелыми.
Даже несмотря на предупреждение и время, которое у меня было на подготовку, я все равно был ошеломлен, когда увидел Аврору сегодня днем.
Одно дело говорить себе ненавидеть врага, но совсем другое дело, когда в игру вступает влечение.
И, блять, это притяжение. Оно сильнее, чем я помню.
Эта гребаная искра между нами может взорваться как настоящая бомба.
А еще у нее было разбито сердце, когда я сказал ей, что убью ее, если представится возможность. Господи, как больно было на это смотреть, и мне казалось, что я предаю себя, произнося эту угрозу.
Я хочу сказать себе, что женщина не может нести ответственность за глупость своего отца, который пошел против Братвы и мафии, но в нашем мире все устроено по-другому.
Д'Анджело и Сартори скрывали своих дочерей последние два года, зная, что они стали мишенями после неудавшегося покушения на наши жизни.
Око за око. Д'Анджело и Сартори пытались убрать трех сыновей Братвы и мафии, а значит наша семья вернет должок, забрав их дочерей.
Это лишь вопрос времени.
Точнее, четыре года. Потом их жизнь оборвется.
Сердце сжимается в груди, этому обманчивому органу не нравится мысль о том, что Аврора погибнет от рук Братвы и мафии.
Это будет медленно и жестоко.
Господи, да даже нам могут поручить эту работу, чтобы мы смогли отомстить.
При этой мысли у меня в животе бурлит желчь.
У меня нет проблем с убийством женщины. Если человек является целью Братвы или мафии, он становится просто еще одним заданием.
Но убийство Авроры проверит мою преданность и здравомыслие, как никогда раньше.
Мой взгляд находит Аврору, и я наблюдаю, как она ведет себя как настоящая принцесса мафии, разговаривая с директором Козловым.
Той ночью я должен был увидеть в ней принцессу мафии, но вместо этого я влюбился так сильно и быстро. Я был ослеплен ее красотой.
Я качаю головой и переключаю внимание на своих друзей, которые наблюдают за мной, как ястребы.
— Господи, Миша, — усмехается Армани, — можно ли с уверенностью сказать, что ты в жопе?
Поднявшись со стула, я отхожу от стола, бормоча:
— Мне нужна сигарета.
Я курю только тогда, когда у меня стресс, а сейчас я взбудоражен присутствием Авроры.
Мне нужно взять свое дерьмо под контроль.
Мои друзья присоединяются ко мне на крыльце, и Алек закуривает сигарету. Протягивая ее мне, он говорит:
— Зачем бороться с этим? Выеби эту женщину из своей системы, и когда пройдет четыре года, она хотя бы не умрет девственницей.
Я жалею, что сказал друзьям, что Аврора девственница.
— Прошло два года, — усмехается Армани. — Она, вероятно, давно уже не девственница.
Я, блять, ненавижу слова, слетающие с их уст, и, еще больше — тот факт, что Армани, возможно, прав.
Она не принадлежит тебе, поэтому ты не можешь приходить в ярость при мысли о том, что другой мужчина лишит или уже лишил ее девственности.
И все же беспричинный гнев наполняет мою грудь.
Алеку приходится закурить еще одну сигарету, потому что эту я точно ему не верну. Мне нужно столько никотина, сколько я смогу получить.
Эти израненные зеленые глаза и потрясающая улыбка, бледнеющая на ее губах.
Господи, она даже не пыталась скрыть свою боль и шок, что подтверждает, что она не знала о моей личности в ночь нападения.
— Что такого есть в этой девушке, что вызывает у тебя такой стояк? — Спрашивает Алек.
Все. Ее манеры, ее красота, ее невинные темно-зеленые глаза, ее ослепительная улыбка…Господи, список бесконечен.
— Не знаю, — лгу я.
Это все, что я делал последние два года. Лгал друзьям и самому себе.
Аврора, может, и Д'Анджело, но на одну ночь она была моей маленькой ланью, и эта ночь отказывается освободить мое сердце от своей непреклонной хватки.
Как только я делаю затяжку, ангельский голос, преследовавший меня, говорит:
— Миша, можно тебя на минутку?
Услышав мое имя, прозвучавшее из ее уст, мои эмоции превращаются в опасный, хаотичный беспорядок.
Я выдыхаю дым, поворачиваясь лицом к Авроре.
Несмотря на то, что в ее глазах мелькают страх и боль, она держит подбородок высоко. Эбби, ее подруга, стоит у подножия парадной лестницы, наблюдая за нами, как гребаный орел, готовый вырвать когтями наши сердца, если мы попытаемся причинить вред Авроре.
Я киваю Алеку и Армани, и они возвращаются в фойе, но остаются поблизости, чтобы подслушать разговор.
Аврора подходит ближе и нервно оглядывает территорию, освещенную сотнями огней.
Сильно раздраженный тем, что мое сердце бьется с бешеной скоростью при виде нее, я рявкаю:
— У тебя одна минута.
Ее взгляд устремляется на меня, и я наблюдаю, как резкость моего тона поражает ее.
Господи, эти изумруды способны поразить самую глубокую часть моего сердца.
Как изголодавшийся человек, я упиваюсь ее видом, и на мгновение мне хочется, чтобы мы не были прирожденными врагами.
— Ты имел в виду то, что сказал раньше? — спрашивает она, скользя взглядом по моим чертам лица, словно пытаясь запечатлеть меня в своей памяти.
Я выдавливаю из себя
— Каждое слово.
Она кивает, затем глубоко вдыхает и хмуро смотрит на меня.
— Значит, та ночь ничего для тебя не значила? Все это было ложью?
Ложь слетает с моих губ:
— Да.
На этот раз ее глаза прищуриваются, когда она смотрит на меня.
— Ты все еще плохо умеешь лгать.
Затянувшись напоследок, я бросаю сигарету в ближайший сад. Выдыхая дым, я подхожу ближе к Авроре, пока она не вынуждена запрокинуть голову, чтобы сохранить зрительный контакт со мной.
Медленно я поднимаю руку и обхватываю пальцами ее стройную шею. На секунду я почти наслаждаюсь ощущением ее нежной кожи, но затем сжимаю ее до тех пор, пока она не начинает задыхаться, а глаза не наполняются слезами.
Осознание того, что я причиняю ей боль, заставляет мое сердце сжиматься от чувства предательства, которое разжигает мой гнев, ведь я должен быть верен только Братве и мафии.
Я наклоняюсь и, чувствую, как ее дыхание касается моих губ, вызывая во мне бурю желания, и мне приходится бороться с желанием и эмоциями изо всех сил.
Я сохраняю низкий и угрожающий тон.
— Единственная
