Майкл сидел гоголем. Именно он здесь командовал и принял бандитов в штыки. И командовал успешно: у нас только несколько обозников, покоцанных выколотой пулями щепой с бортов. У саней хоть борта и не из сталепласта, но из толстого хорошего дерева. Как показала эта перестрелка, для картечи и мягких револьверных пуль весомая преграда. Неплохо обозники отстрелялись, кстати. Четверых сняли и добили сосредоточенным огнем. Так что и тут облом, никаких «языков». Мертвого ведь теперь не допросишь.
– Держи, офицер. Может, поможет. – Возничий Климент Ефремов перебросил мне старую, основательно потертую и засаленную брезентовую сумку. – Тут какие-то бумаги, может, что выловишь. Но, пошла!
– Поглядим, спасибо. – Я расстегнул латунный замок и заглянул внутрь. Точно, куча каких-то писем, что-то еще. – Сдам шерифу, пусть ломает голову. Его работа.
– Точно, ему за это деньги платят, – хмыкнул Майкл, разваливаясь на соломе и закидывая ноги на трофеи. Приглашающе похлопал по соломе рядышком. – Садись, партнер. В ногах, как вы русские говорите, правды нет.
– Ну, мало ли что и кто говорит. Главное, не говорить слишком много. – Я усмехнулся и выдернул из-под напарника заинтересовавший меня ружбай. – А это что за агрегат? Спрингфилд? Надо же, откидной затвор. Майкл, что за недотепы напали на нас? Ни одной болтовой винтовки, сплошь американский Дикий Запад! Тебя ни на какие мысли это не наводит?
– Наводит, – согласно кивнул напарник, раскуривая сигару. – Форт-Вашингтон. Там, и только там, продают всевозможное старье с уклоном в американскую седую древность. Знаешь, я вот понять не могу – неужели на Вашингтоне и Линкольне так много фанатов этого самого Дикого Запада?
– А аллах его знает. – Я все-таки уселся на сани и пару раз прикинул винтовку к плечу. – Заберу в коллекцию? Дома я за нее или мосинку, или «француженку» короткую отдам.
– Да бери, не жалко. Тем более что не мое, из общих трофеев. Клим, не возражаешь?
Возница спокойно обернулся и глянул на винтарь в моих руках. Покачал головой.
– Нет, господа полицейские, мне такой хоккей не нужен. У меня моя длинная «француженка», и мне ничего другого не надо. – И я похлопал ладонью в рукавице по ложу восьмизарядного Лебеля.
Тем временем мы доехали до раскрытых ворот, в которых все наше длинноствольное оружие опломбировали и пропустили обоз в факторию.
– Ну вот, сюда приехали. Осталось отсюда уехать и добраться до дома. – Я погладил по голове Герду и подмигнул Грессии. – Не переживай, hermanita, доберемся.
– Я не переживаю, – гордо задрала носик девчонка и, фыркнув, засмеялась, когда Герда лизнула ее в самый задранный нос. После чего началась борьба с потютюшками между голованой и человечкой.
Hermanita показала себя смелой девчонкой, тоже стреляла по бандитам, лежа в санях, высунув руку с револьвером и стреляя куда-то в ту сторону. Конечно, вряд ли в кого попала, кроме ворон, но сам факт! Молодец девочка!
– Шейла Брауберг. – Я поглядел на стоящую передо мной девушку. Темно-рыжие волосы цвета старой бронзы, кареглазая. Высокая, статная, длинноногая. Пластичная и гибкая. Характерец еще тот, похоже, настоящая дикая кошка. Сейчас стоит и чуть не фырчит. – Вы выкуплены городом Звонкий Ручей. По доставке в город будете определены и заключите с городом договор о погашении долга. Проходите, садитесь.
Девушка прошла мимо и уселась на длинные скамьи, расставленные вдоль стен этого длинного холла. Нормальное такое помещение, высокое, плохо освещенное. Самый раз для работорговли. Прямо Себастьяном Перейрой себя чувствую. Только негритянок всего четыре. Остальные или европейки, или азиатки. Или не поймешь кто.
– Кетлин Йохансон. – Передо мной стояло чудо с зелеными волосами и желтыми глазами. Блин, и тут эти оторвы генномодифицированные. Интересно, сколько у нее сисек, две или больше? Последний писк до окончания моей прошлой жизни среди таких девиц был – трехсисечье. Хотя вру, такое было лет восемь назад. Сейчас делают еще хвостик такой, демонический. Откуда знаю? Ну, кроме того что об этом с неделю трындели все новостные каналы, еще угораздило спутаться с такой девицей в увольнительной. Еще рядовым, и только-только стал служить абордажником после учебки.
Ева, так звали ту чумную девчонку. Стройная, длинноногая, с роскошными фиолетовыми волосами и красными, чуть светящимися в темноте глазами. Она обкуренная, размазывая кровавую юшку по лицу, пыталась отмахаться от троицы гопников, которые тащили ее в древний минивэн. Ну, я такой красивый и вписался. Выдал пару крутых плюх правому и левому и словил очень нехилый такой хайкик от третьего. Конкретно словил, полный нокаут. В себя пришел через минутку, а девица лениво пинает хладную тушку этого кикбоксера.
Она ему левым, «скрученным», то есть поставленным на максимальную мощность, станнером мозги сожгла. Успела достать из-за пазухи, пока он мной занимался. Та сладкая парочка, которых я вырубил, очухалась. И злобно так на нас посматривают. А Ева им ласково:
– Сложили бабки, дурь, стволы вот сюда, – и носочком своего шуза показывает на спину кикбоксера. А после того как обобрала незадачливых насильников, шарахнула в них оглушающим разрядом и повернулась ко мне: – Ну что, солдатик? Ты такие кары водишь? Если да, то погнали вниз, курнем и потрахаемся.
В общем, свалили мы оттуда на угнанной тачке, с пакетом травки, хоть и выращенной в искусственном грунте, но улетной, и парой бутылок жуткого пойла. И я с Евой до утра кувыркался в минивэне, припаркованном на нулевом уровне, в развалинах старой фабрики. А что, классная девчонка. Ну да, чокнутая, зато веселая, страстная. И третья сиська ей совсем не мешала, напротив, было здорово прикольно. Чуть не опоздал из увольнительной. Пару месяцев мы периодически встречались, она пригоняла этот старый минивэн, уже раскрашенный психоделиками из ее банды, и мы гудели в развалинах нулевого уровня Нового Шанхая.
А потом ее убили, с парой ребят из ее банды. Я на вахте был месяц, на станции, вернулся, а ее нет. Только капсула в стене кладбища в Новом Шанхае. Так, хорош воспоминаний, эта оторва заждалась.
– Сколько сисек, Кетлин? – не удержавшись, спросил я. Ну ни хрена не видно под паркой, только то, что они есть.
– Три, командир. Хочешь пощупать? – съязвила модификантка и, распахнув парку, задрала свитер. – А хвоста нет, не успела вырастить.
– Класс! – Я поднял большой палец. – Но пощупать не могу, я на службе и почти женат. Так что оставь свою роскошь какому-либо счастливчику. Проходи. А сиськи классные!
Ну да, отличные титьки. Главное, что это чистая девка, не кастрат-переделка. Значит, рожать сможет. Это основное условие нашего города. Здоровая детородная особь женского пола не старше сорока пяти лет. Кстати, по нынешним временам совершенно не возраст для женщин, они и в сорок пять как двадцатипятилетние выглядят.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
