Шеридан был один. Один с отчётом Уоллеса на письменном столе.
Множество тяжёлых вещей он должен был делать в ходе карьеры. Писать письма семьям погибших под его командованием — это было самым тяжёлым. Но этого было много раньше.
Он прочитал отчёт. Прочитал его, потому, что Уоллес предоставил его не только ему. На Земле, конечно, тоже прочтут его, когда он попадёт к ним на стол. Он искажал факты. Искажал их до тех пор, пока они не развернулись в противоположных направлениях. Но факты там были. Неопровержимые. И они компрометировали Иванову.
Его коммуникатор мягко прозвенел.
— Капитан? Это Иванова. Вы хотели видеть меня?
Шеридан заставил себя встретиться с ней взглядом, когда она вошла в его офис. Озабочено посмотрел на её лицо — она знала, о чём пойдёт речь.
— Присаживайтесь Командор. Не хочу держать Вас в подвешенном состоянии. Я сам не счастлив от всего этого, но отчёт Командора Уоллеса действительно не оставляет мне выбора. Вплоть до дальнейшего распоряжения, вы отстранены от всех служебных обязанностей, в качестве члена командного состава Вавилона 5.
Это ранило её. Он мог видеть это. Её лицо стало белым, но она осталась стоять, глядя прямо перед собой, почти неподвижно. Независимо от того, насколько она была к этому готова, для неё это было ударом.
— Вы хотите что-нибудь сказать?
— Только… — Она сглотнула. — Вы верите в эти обвинения, Капитан?
Он выразительно покачал головой.
— Нет. Я не верю. Но то, во что я верю, ничего не меняет. Позиция Командора Уоллеса… возможно. Он так себе это представляет. И, к сожалению, он прав — это только ваше слово в тех событиях что произошли, и это вызывает сомнения.
— Моё слово… слово офицера Вооружённых Сил…
— Является достаточным для меня. Безусловно, — твёрдо сказал Шеридан. — Но положение должностного лица, в положении подобно моему, обязывает меня быть подозрительным. А вы — под подозрением, пока мы не найдём свидетельство обратному. Мне жаль, Сьюзен, — добавил он мягко.
Но Иванова выпрямилась по стойке смирно.
— Разрешите идти, Капитан?
— Конечно.
— Проклятье, — сказал он вслух, как только она вышла. Почему такие вещи всегда случаются, с такими офицерами как Иванова? Он знал её, все эти годы. Прекрасный послужной список. Вооружённые силы были её жизнью. Её карьера была полностью её заслугой. Она уверенно двигалась вверх, к следующему званию — до сих пор.
Теперь — если смотреть фактам в лицо, не зависимо от того, предъявил ли Уоллес формальные обвинения, или нет, отстранение теперь было в её послужном списке. Подозрение. Начальство, которое посмотрит туда теперь, будет видеть только это, а значит, каждое очередное производство в чин пройдет мимо неё. У неё никогда не будет собственной команды.
Её карьера была фактически завершена.
Какая мерзость, чёрт возьми.
Глава 10
Гарибальди стоял в коридоре, перед закрытой дверью.
— Иванова. Ну же, я знаю что ты там. Это я, это Майк Гарибальди. Позволь мне войти, ладно?
Тишина. Он неслышно выругался.
— Слушай, Иванова, это тебе не поможет.
Ответа не было.
— Ты же знаешь, я ни куда не уйду. Я буду просто ждать здесь снаружи, и загромождать коридор…
Изнутри послышался приглушенный голос,
— Ладно! Заходи, если не собираешься уходить.
Дверь плавно открылась. Гарибальди осторожно зашёл внутрь. Каюта Ивановой была тускло освещена. Она поднялась с кровати и встала лицом к нему. Она была небрежно одета, он смог разглядеть незамысловатую рубашку без воротника, довольно мятую, и неопределенного вида гражданские брюки. Её плечи были опущены, и Гарибальди смог различить только покрасневшие глаза.
— Ну, — произнесла она вяло, — теперь ты внутри, загромождаешь мою каюту. Так лучше?
— Слушай Иванова, ты не можешь просто сидеть здесь в темноте. Ну же. Ты должна справиться с этим. Ты не можешь позволить этому победить себя.
— Со мной всё кончено, Гарибальди. Я отстранена. Мой уровень доступа аннулирован. Я под подозрением. Это уже в моём послужном списке. Не важно, что случится теперь, это останется в моём деле. Каждый раз, когда я буду проходить проверку безопасности, они будут видеть там сигнал опасности. Ты знал, что до сих пор у меня была безупречная характеристика?
Она отвернулась.
— Я просто не понимаю, как капитан мог согласиться с этим. Я полагала, он знает меня. Я служила под его началом на Ио, он знает, что я за офицер. Если бы это был другой командир…
— Послушай меня, — Гарибальди встал на защиту Шеридана. — Я был там. В его офисе. Я слышал, что говорил Уоллес. Он хотел, чтобы тебя сначала взяли под арест. Под домашний арест. Он бы обратился за этим на Землю, готов поспорить. Эти его полномочия… Ты бы этого хотела? Шеридан пытался защитить тебя от этого. Что еще он мог сделать?
Иванова пожала плечами.
— Он сказал, что доверяет мне, что, верит моему слову.
Она посмотрела куда-то вверх в угол потолка.
— Я слышала, что меня переведут в другое место, что-то "менее секретное". Не как часть командного состава. Возможно, я смогу быть пилотом шаттла. Или буду сидеть на месте техника в Центре Управления. Я имею квалификацию для этого, как никак. Несомненно, когда они отправят меня обратно на Землю, я смогу найти какую-нибудь работу…
— Брось! Не могу поверить! Ты позволишь ублюдкам остаться безнаказанным? Позволишь Уоллесу ударить тебя и не дашь сдачи?
Неожиданно, сдерживаемые эмоции переполнили её голос.
— Но почему? Вот, что я хочу знать. Почему они делают это со мной? Они, что, действительно верят в эти сумасшедшие обвинения? Знаешь, что они говорили? В этом даже нет логики! Сначала они говорят, что у меня был сговор с Ортегой; а потом, тут же, принимают решение, что я та, кто его убил. Что происходит, Гарибальди? Что…
Но в этот момент она запнулась, и Гарибальди обнаружил, что обнимает её, чувствуя, как её тело содрогается от попыток сдержать рыдания. Какое-то время, он с волнением ощущал теплоту её тела, гибкую женскую фигуру, прижимающуюся к нему. Без униформы её распущенные волосы… ему захотелось погладить их, чтобы успокоить её.
Но нет, это было бы неправильно, очень неправильно. Не Иванова. Нет.
Деликатно, он заставил себя похлопать её по плечу. Она отступила и выпрямилась, вытирая глаза.
— Извини.
Он позволил ей не торопиться, чтобы привести себя в порядок, размышляя над тем, почему для женщин плакать в порядке вещей — или может для мужчин это слишком трудно. За последние несколько лет, у него было предостаточно моментов, когда он хотел заплакать, когда ему даже хотелось, чтобы кто-нибудь обнял его, как сейчас это делал он. И возможно, что было хуже всего, такого никогда не случалось, и он начинал думать, что, скорее всего этого не будет никогда в его жизни.
Но это уже был иной ход мыслей, к которым он не хотел переходить прямо сейчас.
Они оба сели. Гарибальди начал первым.
— Слушай, Иванова, я знаю, что это, похоже, подставу, верно? Я видел нечто подобное. Это выглядит, так, будто они хотят сфабриковать дело.
— Но зачем?
— Ну, мне не хочется это говорить, но если они ищут подозреваемого, ты очевидно номер один. Я имею в виду, им больше не из кого выбрать. Невидно ни кого больше на станции, кто бы еще контактировал с Ортегой. По-моему, они пытаются прикрыть кого-то. Скажу также, что они не хотят искать того, кто на самом деле убил Ортегу. Лучший путь для этого, повесить это на кого-то еще. Ты им доступна, они могут сделать доказательства вполне пригодными для суда. Таким образом, дело будет закрыто.
Итак, я знаю, ты не захочешь это слушать, но если бы ты попробовала телепатическую проверку…
— Нет. — Сказала она взволновано. — Нет, мы уже обсуждали это. Я не хочу подвергать себя этому. Что бы кто-то копался в моём мозгу. Даже если Пси Корпус предоставит возможность просканировать обвиняемого только в том, что касается этого расследования, хотя они этого и не сделают.
Он вздохнул. Гарибальди всё знал об отвращении Ивановой к Пси Корпусу, который она считала ответственным в смерти матери. Она часто даже прилагала усилия, для того чтобы быть вежливой с телепатом.
— Ладно. Тогда есть только одна альтернатива.
— Ты имеешь в виду — выяснить, кто на самом деле убил Ортегу?
Он кивнул.
— Что, конечно, не должно было стать проблемой. Это моя работа, в конце концов. Только теперь…
— Тебе приказали не вмешиваться в это дело. …Не только не вмешиваться. Я не предполагал, что не смогу даже приближаться к этому. Шеридан отдал мне прямой приказ. Держаться подальше от расследования Уоллеса. Не пересекаться с ним. Ты знаешь — эта сволочь закрыла доступ к половине моих файлов? Не только касающихся Ортеги. Вообще все записи обо всех кто когда-либо работал на Марсе, теперь под запретом. Они на самом деле не хотят, чтобы кто-нибудь знал об их делах. Проклятье! Жаль, что я не могу войти в эти файлы.
