Лука рассмеялся. Теперь, сделав первый шаг, он почувствовал, что стоит на пороге чего-то важного, хотя и граничащего — признался он себе — с авантюрой.
— Не беспокойся, Томмазо. Возвращайся к своей толстушке жене.
— Но…
Лука жестом остановил его и скрылся в лабиринте темных переулков, которые должны были вывести его к месту встречи.
Маттео Дзани наблюдал за прибывающими из своего укрытия. Они появлялись, крадучись, один за другим — все в черных плащах и масках. Некоторые поминутно оглядывались, другие старались не слишком стучать каблуками по каменным плитам.
Заслышав шум быстрых шагов, Маттео прильнул к щели в двери. Несмотря на то, что вошедший был одет так же, как остальные, он понял, что это его брат. Тот шел размашистым шагом, и черный плащ развевался у него за спиной.
Ненависть, так долго разъедавшая его сердце, сейчас прорвалась, словно гной из застарелой раны. Он вспомнил, что все обожали Луку — отец, друзья и, конечно же, хорошенькая Антония. Вспомнил он и то, как Лука вечно запрещал Маттео делать то, что доставляло ему особое удовольствие. Только однажды Лука не успел вмешаться.
Скрывая под маской зловещую улыбку, Маттео вышел из своего убежища и направился к собравшимся.
Время мщения настало.
Глава восьмая
Лука обернулся на звук шагов и увидел человека в таком же, как у него, черном плаще, но маска скрывала почти все его лицо. Отверстия для глаз и рта были окаймлены черным и золотым, и это придавало маске экзотический вид.
— Мы собрались здесь во имя льва[2], — тихо произнес человек первую половину пароля.
Каждый из пришедших по очереди подходил к нему и так же тихо шептал отзыв.
Лука решил, что все эти люди были в подчинении у человека в черно-золотой маске, судя по тому, как они опускали головы и подобострастно склонялись перед ним в раболепном поклоне. И хотя Лука привык подчиняться командам, нельзя сказать, чтобы он делал это охотно.
Когда настала очередь Луки, он встретился взглядом с человеком в маске. Его глаза были такими же темными, как у Луки, и горели, как черные угольки. По спине Луки пробежал холодок. Что-то в этих черных глазах заставило Луку содрогнуться.
Может быть, он видел эти глаза раньше? — подумалось ему. Вряд ли. Просто его поразила горевшая в них страсть. А он так давно не испытывал сильных эмоций!
— Лев поднимется снова. — Лука произнес отзыв, не приближаясь к человеку в маске и гордо подняв голову.
— Я рад, что вы с нами. — Голос под тяжелой маской звучал глухо. — С такими людьми, как вы, лев Венеции действительно поднимется.
— Откуда вам известно, кто я? И что я за человек? — потребовал ответа Лука.
— Я вас хорошо знаю.
Луку поразил не столько оттенок иронии в голосе незнакомца, сколько то, что ему снова померещилось нечто неуловимо знакомое.
— Начнем. — Человек в маске подошел к группе людей, сбившихся, словно небольшое стадо. — Все мы, собравшиеся здесь, любим Венецию, и нам ненавистен этот упадок. Жемчужина Средиземноморья превратилась в нищенку, заслуживающую роскошного существования. — Голос говорившего задрожал. — Доки встали, склады пустеют, Венеция настолько ослабла, что не может справиться со своими врагами, и позволяет горстке пиратов контролировать нашу Светлейшую[3].
Человек в маске не обращался непосредственно к Луке, но его слова больно задевали Луку, будто это он был во всем виноват.
Что им оставалось? Вести с пиратами игру в кошки-мышки — ведь у республики не хватало ни кораблей, ни людей. Именно поэтому адмирал Эмо послал Луку в Венецию — заставить Сенат снарядить несколько судов.
— Если бы в Венеции нашелся человек, который взял бы на себя смелость объявить, что богатства республики вместо расточения на праздные удовольствия надо употребить на возрождение величия Венеции!… Даже богатые синьоры объединились бы вокруг этого человека.
— Вы хотите сказать, — прервал говорящего Лука, — что мы, те, кто здесь собрался, должны свергнуть дожа и правительство? — Сама идея показалась Луке безумной, но, как ни странно, понравилась ему. Именно такой дерзкий план может спасти Венецию от медленной и мучительной смерти.
— Вы прямолинейны, так? Мне всегда это нравилось, — ответил человек в черно-золотой маске и тихо засмеялся. — Будьте уверены, когда настанет время, каждый из нас приведет с собой нескольких надежных людей, владеющих шпагой.
Было что-то до боли знакомое в его смешке, и Лука на мгновение задумался. Но тут человек в маске снова заговорил, и момент был упущен.
— Тысячи докеров и оружейников остались без работы, потому что напудренные парики, шелка и бархат стали нужнее оружия и кораблей. Ремесленники пойдут за нами и будут воевать лучше любой армии. Я вам докажу, что хитрость и правильно выбранный момент могут быть сильнее оружия.
— И кто же станет этим новым вождем? Дож? Или, может быть, вы?
— Вполне возможно, я. Или вы. Мы сами выберем вождя, когда настанет время.
Амбиции этого человека громадны, подумал Лука, но его речи завораживали.
— А если вы окажетесь недостаточно хитры, не встретимся ли мы на эшафоте между египетскими колоннами?
— Вы не всегда были так осторожны.
— Откуда вы знаете, каким я был?
— Если вы так боитесь за свою жизнь, друг мой, вам не стоило сюда приходить.
В голове Луки промелькнули какие-то смутные воспоминания.
— Иногда страх бывает полезным. Он удерживает нас от неверных шагов и глупого риска. Как знать, может, один из нас, тех, кто сейчас скрывается под маской, шпион Совета десяти? — Лука помолчал, чтобы до всех дошел смысл его предположения.
— Маска гарантирует безопасность.
— Безопасность? Разве это не вы только что презрительно отозвались о страхе?
— Я имел в виду безопасность нашего дела.
— Возможно. Но если уж я должен рисковать своей шкурой, я бы предпочел знать в лицо тех, кому вверяю свою судьбу. Я хотел бы знать их имена.
Лука развязал тесемки маски и открыл лицо.
— Я — Лука Дзани.
Маттео ко многому приготовился, но такого не ожидал. Он не рассчитывал на то, что кто-то из присутствующих решится раскрыть свое инкогнито.
Ему не следовало забывать «привычку» брата всегда говорить правду, ведь он не раз от этого страдал. Он не ожидал, что брат-близнец расстроит его тщательно продуманный план. Но разве когда-нибудь было иначе?
Надо взять себя в руки, подумал Маттео. Если он не отомстит, то сойдет с ума.
Пока собравшиеся один за другим снимали маски и называли себя, он лихорадочно думал, какие выдвинуть доводы, чтобы избежать разоблачения.
