мы с Бхайми, — целуя меня, сказала Тия. — А ты не утруждайся, котик. Спи вволю. Отдыхай. Пиши в тетрадке свои увлекательные истории. А по вечерам зачитывай их нам.
С тех пор в нашей «ячейке общества» установился вот какой порядок.
Мы просыпались — втроем на широкой кровати — в девять утра. Я занимался сексом сначала с одной, а зачем с другой девушкой — потому что после здорового сна у меня была «стальная» эрекция. Я чувствовал себя эдаким бычком-осеменителем.
Далее — шутки, смех. Красавицы принимали душ и причесывались. Затем — никуда не торопясь — готовили кофе. Бутерброды. Жарили яичницу с луком и помидорами. За обильным завтраком не прекращалось веселье. Девушки точно владели бездонной бочкой с загадками, шарадами и забавными историями. Хоть бери блокнот да записывай.
Бхайми рассказывала старинную притчу:
— Одного китайского художника спросили: «Что изображать на картинах труднее всего?.. А что — легче всего?..» Мудрый художник ответил: «Труднее всего рисовать лошадей и собак. Потому что эти животинки всегда у всех на виду — и любую твою ошибку непременно заметят. А проще всего — рисовать демонов. Ведь тех все равно никто не видел».
После завтрака — помыв посуду — девушки отправлялись, как сами говорили, на работу. Я провожал красавиц до двери — и нежно целовал.
— Не скучай, милый!.. — махали мне ручками Тия и Бхайми.
После ухода красавиц я возвращался в постель. Поспав пару часиков — наливал себе молочный кофе, который заедал соленым печеньем. Уставив глаза в стенку — наслаждался блаженным «ничего-не-деланием».
Потом брался за свою тетрадь. Мною двигало настоящее вдохновение. За недолгий срок, прожитый с девушками в студии — я изложил прозой несколько сказаний из Махабхараты и Шахнаме. И белым стихом написал поэму по мотивам древнеегипетской сказки о царевиче, которому боги предрекли смерть от зубов крокодила или пса, либо от укуса змеи.
Хрустя чипсами — я смотрел фильмы. Какие-нибудь легкие романтические комедии. Зачитывался своими любимыми книжками. А иногда мне хотелось — как ребенку — прыгать на кровати и заливисто смеяться.
Я сам не верил своему счастью. Я не работаю и не хожу в треклятый колледж. До чего же приятно — о, боги!.. — когда никто не теребит тебе нервы, как гитарную струну. Две восхитительные — как небесные феи — красавицы «за не за что» награждают меня любовью… О, я хотел бы, чтобы это длилось вечно!..
Девушки возвращались с работы подозрительно рано — шести вечера еще не было.
— До-о-орогой!.. Вот и мы!..
Тия и Бхайми сияли. Они — по всему видать — не особо выматывались на свой загадочной работе.
В руках девушки держали по пакету. Выкладывали из пакетов гостинцы: курочку гриль — салат «мимоза» или «крабовый» в прозрачном пластиковом контейнере — нарезку копченой колбаски — виноград и мандарины — бутылку ананасового соку…
Ужин превращался в праздник — во время которого не смолкал мелодичный смех моих красавиц.
После обильного вкусного ужина мы стучали шахматными фигурами и пешками по черно-белой клетчатой доске, собирали паззлы; кидали кубик и перемещали фишки в настольных «ходилках». И все это с шутками, под оживленный разговор.
Иногда мы предпочитали более активные игры. Тия и Бхайми легконогими козочками скакали по студии. А я ловил девушек — и целовал, целовал.
От «настолок» и догонялок мы переходили к взрослым утехам.
Красавицы раздевались до нижнего белья и чулок — и принимались обмениваться ласками. От такого зрелища меня захватывало сладостное томление.
Пылая от возбуждения — я сгребал в охапку ту девушку, которая оказывалась ближе. Лифчик и трусики летели в стороны. Ревя голодным зверем — я совокуплялся с красавицей. И отваливался от нее только выплеснув сперму.
Вторая девушка тоже не оставалась долго «не при делах». Когда мой фаллос снова напрягался и каменел — становясь похожим на сталактит — я брался уже за нее. Так что она только стонала под моим похожим на девятый вал напором.
Тия и Бхайми совсем не ревновали меня друг к другу. А я старался уделять красавицам равные доли внимания. Если я взасос целовал Тию — значит потом сплетался языками с Бхайми. Если я кончал в Бхайми — значит следующим заходом ронял семя в Тию.
Коронным номером для нас было «двойное проникновение».
Тия и Бхайми ложились одна на другую в «миссионерской позе». Мне открывался вид на два очаровательных «бутона» — расположенных друг над другом. Я входил в Тию — делал пару толчков. Затем вынимал член — и погружал его уже в Бхайми. Чтобы после двух-трех ударов вернуться к Тие.
Еще у нас был вот какой трюк.
Я и одна из девушек садились на кровать. Страстно целовались. А вторая девушка — стоя передо мной коленями на полу — с не меньшей страстью делала мне минет.
Красавицы выкладывались в постели по полной. Их упругие тела дарили мне сказочное наслаждение. Протяжные стоны девушек звучали для меня волшебной музыкой.
При всем при том — я по-прежнему мало что знал о своих красавицах. Наше время заполняли вкусная еда, веселые игры и головокружительный секс. Как-то было не до расспросов с целью выяснения «подноготной».
Где родители Тии и Бхайми?.. Для чего девушки раздавали свои портреты у метро?.. Чем красавицам приглянулся я — такой (чего уж там!..) невзрачный рохля?.. Или в гадком утенке они разглядели лебедя?.. Что у Бхайми с Тией за работа — если зарплаты у них хватает, чтобы каждый вечер насыщать деликатесами три желудка?..
Все это оставалось для меня неизвестным.
Впрочем — сказать правду — я не то что б тяготился своей неосведомленностью. Расслабившись — как в горячей ванне с пеной и морской солью — я получал удовольствие от каждой секунды общения с девушками.
Все действительно походило на сказку. Я был точь-в-точь везунок, на которого обратили внимание волшебницы-пери. Но в каждой сказке действуют не только добрые силы — но и злые. Даже счастливчику Ала ад-Дину пришлось защищать свой дворец и царевну Будур от коварного магрибинского колдуна… Вступил и я в свою битву.
Это случилось в мае.
Пригород купался в жарких солнечных лучах. Среди сочной зеленой травы белели и желтели одуванчики. На сто ладов голосили пернатые. Под скамейками дремали ленивые откормленные уличные коты.
Ясным утром я проводил Тию и Бхайми. Закрыв за красавицами дверь — думал хлебнуть еще кофе. Потом часок-другой поваляться с книжкой в постели. А там — поиграть на компьютере в шахматы, чтобы вечером Тие или Бхайми не так легко было влепить
