— Госпожа судья. Дайте нам, пожалуйста, один час и мы предоставим улики.
— В судебном заседании объявляется перерыв.
— Зачем перерыв. Итак ведь всё ясно, кто виноват, — громким голосом сказал Иван, глазами указывая на Евгению.
— Кажется, он скоро у меня допрыгается, — мысленно произнёс я.
Все покинули зал.
Я взял телефон и позвонил человеку, который точно мог бы мне помочь.
— Алло, отец, привет, нужна твоя помощь. Я быстро разрисовал схему.
Он обещал поднять все свои связи на уши.
Следующий звонок был Руслану.
— Здорова, слушай нет времени объяснять, ты можешь прямо сейчас съездить в магазин на Белоглазова, который находится напротив общежития колледжа и взять записи с камер… да, прямо сейчас, у тебя сорок мину… Спасибо, дружище, выручил.
Пока я нервно обзванивал всевозможных знакомых, за мной наблюдали Михаил Семёнович и Нелидова. У Евгении были потерянные глаза, полные боли. От этого взгляда всё щемило в груди. Мне было наплевать на все чувства, которые испытывало моё тело. Сейчас важно доказать правоту Жени.
— Я скоро, — крикнул в сторону Михаила Семёновича и Евгении и поспешил в машину.
Припарковался возле офиса, запросил записи видеонаблюдения со второго этажа. Хорошо, что в нашем ветхом здании есть возможность установки внутренних камер.
— Вот тот момент, когда мы разговаривали с Никитиной. Затем я захожу в кабинет, — мысленно произношу я.
— Так, давай перемотай, — командую я охраннику Степану.
— Стоп, верни назад… вот оно.
Никитина. Она у меня ещё получит.
— Где она? В офисе или на выезде? — разъярённым голосом спрашиваю охранника.
— В офисе. Кажись, в столовую пошла.
— Спасибо, — благодарю я Стёпку и направляюсь к ней.
Нахожу её за столиком у окна.
— Ты что творишь? Лак на голове все мозги выветрил?
— И тебе привет, — спокойным тоном отвечает Анастасия.
— Где запись?
— Ты о чём?
— Я сейчас тебя головой об твой же суп. Я сказал, где запись, которая была на моём ноутбуке.
Я уже расставил руки на столе и чуть ли не кричу на неё. Времени в обрез, так что никаких сюсюканий.
— Когда ты злой, ты мне очень нравишься. Прям такой мачо.
Я уже готов был размазать её красивое личико, перебил звонок.
— Слушаю… я в столовой. Я в курсе, кто это сделал… она здесь.
Я видел, как во время разговора менялось настроение Никитиной. Начала осознавать, что со мной шутки плохи.
— Либо ты мне сейчас даёшь запись, либо с тобой будут разговаривать другие, — чётко выпаливаю я.
Она достаёт из сумки флешку и протягивает её мне.
— Держи. Только обещай, что никому не расскажешь.
Она ещё на что-то надеется.
— Обещаю, сама расскажешь.
В этот момент зашёл отец и его охрана.
— Вот она, поедет с нами. Помогите ей, — прошу охрану.
— Всё хорошо, сынок?
— Да, — отвечаю я.
Как же меня раздражает, когда родители называют меня сынок. В мои двадцать шесть лет.
— Я поговорил с этой судьей. Нормальная женщина. Так что, думаю, всё обойдётся. У меня к тебе только один вопрос: почему ты так заступаешься за эту девушку. Она тебе понравилось?
От этого вопроса в теле начало всё кипеть: или потому, что действительно она мне небезразлична, или потому, что мы с отцом поругались, а он ведёт себя, как ни в чём не бывало, ещё интересуется моей личной жизнью.
— Отец, ты знаешь, я боец справедливости. Девушке нужна помощь. Я помогаю. Не более. А с тобой, я надеюсь, мы ещё поговорим.
Никитина, охрана и отец сели в чёрный Land Cruiser. Я сел в свой Volkswagen.
До конца перерыва оставалось десять минут. Взял телефон, три пропущенных от Руслана.
— Да, братан.
— Магазин закрыт. Хотя вывеска весит «Открыто». Походу, он заподозрил неладное или его напугали.
— Ладно, спасибо, уже разобрался. Ещё раз спасибо. Я спешу. Позже перезвоню.
— Бывай.
Мы подъехали к суду. Оставалась минута. Прошли по коридору. Никого. Все уже зашли.
Я показал свою ксиву и стража открыла дверь заседания.
Оставалось надеется на то, что в этой флешке действительно есть видео. Иначе, я вне поля.
Глава 11. Евгения
Объявлен перерыв. Мы с Михаилом Семёновичем покинули зал последними.
Я вся на нервах, кусаю свои губы настолько сильно, что кровь просачивается через трещины, приходится облизывать языком. Все ладони в следах от ногтей, когда я впивалась в них, чтобы сдержать слёзы.
— Евгения Константиновна, не волнуйтесь вы так. Максим Романович лучший следователь. Он обязательно найдёт улики и вас оправдают. Тем более, вы ему небезразличны.
Последнее предложение явно было лишним. Что значит небезразлична? Он ведёт себя со мной отвратительно: грубит, хамит, местами игнорит.
— Что вы хотите сказать? — недоумённо спрашиваю я.
— Девочка моя, я живу на этой земле уже много лет, и влюблённые глаза не спутаю ни с чем.
— Нет, вы ошибаетесь, — отрезаю я.
Он не стал отвечать, лишь посмотрел на меня с лёгкой улыбкой.
Час длился целую вечность. Эта неопределённость пугала больше, чем само заседание.
— Прошу всех войти, — сказал кто-то из страж.
Медленным шагом все начали проходить в зал и усаживаться на свои места.
Царёва нет. Где же он?!
До окончания перерыва оставалась минута.
Открывается дверь и в тёмном костюме с холодным, равнодушным взглядом входит Максим Романович. Уверенной, решительной походкой проходит вперёд. Рядом с ним идёт мужчина пожилого возраста, очень похожий на Царёва. А рядом у входа остановились два охранника. Неужели его отец занимает высокую должность?
— Всем встать, суд идёт.
Все послушно выполнили приказ. Судья огласила решение и дала слово Царёву.
— Мы отыскали человека, который скрыл улики. Но для начала я хотел бы продемонстрировать видео-доказательство.
