он, не в силах объяснить, потому что причина, по которой он был против ее приезда, была причиной, которая делала ее наиболее подходящей для того, чтобы стать его временной женой. — Она мой идеальный план.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
— Устали мисс Берджесс?
Тора пришла в себя и вздрогнула, увидев, что Рашид наклонился к ней, такой же внимательный и, казалось бы, заботливый, как любая из стюардесс, держа в одной руке что-то похожее на кофейник, а в другой чашку, и это был не кофе, запах которого она почувствовала. Он не удосужился обменяться с ней и двумя словами с тех пор, как она вышла из офиса того адвоката в Сиднее. Что-то определенно произошло.
— Должно быть, я задремала, — осторожно сказала она, выпрямляясь и глядя на часы. Нет, она спала всего несколько минут, и одного взгляда на колыбельку рядом с ней было достаточно, чтобы понять, что Атия все еще спит, ее маленькие ручки откинуты назад по обе стороны от головы.
— Любой бы подумал, что ты слишком много работаешь.
Ее глаза снова встретились с его глазами. Там был хитрый блеск, который заставил ее насторожиться.
— Ты имеешь в виду, кто угодно, кроме тебя.
— Ну же, ну же, мисс Берджесс, — сказал он, ставя кофе на маленький столик. — Я принес тебе кофе.
Она оглядела каюту, но там было пусто, все бортпроводники предусмотрительно спряталась, ожидая вызова. Даже Карим куда-то исчез.
— Да, я вижу. Где все? Ты уволил всех стюардесс или что-то в этом роде?
Он улыбнулся, развернул стул перед ней и сел, хотя она почувствовала опасность в изгибе его губ. Она поджала ноги под свой стул. Даже с пространством между сиденьями его длинные ноги слишком далеко заходили в ее пространство.
— Мне нужно кое-что обсудить с тобой, кое-что, что может принести нам обоюдную выгоду.
Ее глаза закрылись. Да, верно.
— Я сказала тебе, что я здесь не ради тебя. Я здесь ради Атии, не более того.
— У тебя подозрительный ум.
— Как и у тебя.
Он покачал головой.
— Речь идет не о том, чтобы переспать с тобой. — Он заколебался, и она задалась вопросом, что осталось недосказанным. — Это касается Атии.
— Как?
Он наклонился вперед.
— По причинам, о которых тебе не нужно знать, мне нужно усыновить Атию.
Она посмотрела на него безучастно.
— И как это касается меня?
— Чтобы усыновить ребенка, по какому-то странному закону каджареси, я должен быть женат.
Она проглотила комок в животе, потому что это никоим образом не могло означать, какая безумная идея первой пришла ему в голову.
— Я повторяю, — сказала она, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно, и желая, чтобы ее сердцебиение тоже прислушивалось, — какое это имеет отношение ко мне?
— Это ненадолго, это просто временно. Простая формальность, на самом деле, и тогда через несколько месяцев мы можем развестись.
Снова был этот крен, но на этот раз не было неправильного понимания его слов.
— Мы?
— Ну, ты и я.
Она моргнула, надеясь, что это скроет потрясение ее чувств, вызванное его ответом.
— Нет никаких "ты и я".
— Этого не должно быть, ни в каком реальном смысле. Все, что мне нужно, это жена. Кто-то, кто временно исполнит роль матери Атии. Карим говорит мне, что брак должен длиться двенадцать месяцев, чтобы гарантировать, что усыновление соответствует законам Каджарана, но это только в том случае, если я решу остаться. В противном случае все может закончиться в течение недели. — Он улыбнулся, как будто спрашивал ее не более чем о времени суток. — Как я уже сказал, это всего лишь формальность.
— Но год! Есть шанс, что я буду твоей женой целый год!
— Если это случится, тебе не нужно будет оставаться в Каджаране все это время. Как только формальности будут закончены, отправишься домой.
Она посмотрела на кофе, который он налил для нее. Она любила кофе, но сейчас ей захотелось чего-нибудь покрепче.
Она облизнула губы.
— Кто ты вообще такой?
— Я же тебе говорил. Меня зовут Рашид.
Она покачала головой.
— Нет. Я познакомилась в баре отеля с человеком по имени Рашид. Он был простым человеком. Мужчина, желающий выпустить пар, как это делают мужчины. Но ты... — Она огляделась. — Ты летаешь в самолете с золотой короной вместо герба, у тебя есть сотрудники, которые кланяются и потакают, и, кажется, ждут каждого твоего слова, называя тебя превосходительством. Итак… Рашид, кто ты такой, что считаешь вполне разумным просить почти незнакомую женщину стать твоей женой, чтобы ты мог развестись с ней, когда это будет тебе удобно?
Его глаза покинули ее лицо, чтобы пройтись обжигающим следом по ее телу, задержавшись на ее груди, прежде чем спуститься ниже. Он улыбнулся.
— Почти незнакомую? — Он задавался вопросом, его голос был хриплым, царапая саму ее душу. — Мы едва ли незнакомы.
Она скрестила руки и ноги, чтобы остановить покалывание под кожей, с облегчением, когда его взгляд снова нашел ее лицо.
— Ты меня не знаешь, и я, черт возьми, ничего о тебе не знаю.
— Я не прошу вечности, всего лишь несколько недель твоего времени, а затем ты можешь отправляться домой.
— Я сказала, что больше не буду с тобой спать и уж точно не выйду за тебя.
— Никто ничего не говорил о том, чтобы спать со мной. Прошлой ночью ты сослужила определенную службу, но теперь я ищу кое-что другое.
Она рассмеялась, не уверенная, обижаться или нет. Это было так безумно, что у нее не было другого выбора, кроме как смеяться.
— Что ж, как бы привлекательно ни звучало твое предложение, чтобы я притворилась твоей женой, нет, спасибо. — Она взглянула на ребенка и заверила себя, что с ней все будет в порядке еще минуту или две, прежде чем она заставила себя встать. Может быть, если бы она направилась в ванную, это могло бы положить конец этому нелепому разговору. Но Рашид тоже поднялся, отступив в сторону и преградив ей путь. — Извини меня, — сказала она. — Мне нужно в туалет.
— Пока нет. Ты не слышала, что я предлагаю взамен.
— Мне нужно повторить "нет"? Когда мы были в Сиднее, ты очень ясно дал понять, что вообще не хочешь, чтобы я была здесь. Ты ясно дал понять, что не хочешь больше иметь со мной ничего общего, и это прекрасно, потому что я не планирую задерживаться здесь дольше, чем это необходимо для выполнения этой работы. Как только я передам этого ребенка тому, кто будет ее
