тяжелым сердцем направилась к выходу.
На работу она, конечно, опоздала. Но Петрович только отмахнулся от объяснений и быстрее потащил ее в кассу, где несчастная кассир Валечка держала оборону за железной дверью. Озверевшие люди ломились в окно, предназначенное для выдачи денег, и ругались. Громко. Нецензурно. И… И все равно с ними ничего не сделаешь. Охрана тоже без зарплаты сидит. На них теперь надежды никакой.
— Оля, спасай. Валя с ними одна не справится. А мне на переговоры надо. Наверх. Я деньги с трудом выбил. С самого утра привезли. Лично контролировал сдачу в кассу. Там всем должно хватить. Христа ради, сделай что-нибудь, а?
Ольга вздохнула. Кивнула. И развернулась к озверевшей толпе. Не в первый раз.
— Дайте пройти! — рявкнула. Кому-то двинула локтем. Кому-то отдавила ногу. Кого-то подвинула грудью. Протиснулась к окну и развернулась лицом к людям. — Товарищи! Если вы не прекратите бардак, денег никто не получит! — после ее заявления народ на мгновение стих, и, прежде, чем они начали орать снова, она успела продолжить: — Деньги есть! Всем хватит! Но вы должны организоваться в строгую очередь! К окну подходить по двое! В ведомости нужно расписаться! Если кто-то не распишется и попробует получить деньги второй раз, кому-то не достанется зарплата! И кем-то можете оказаться именно вы, — теперь стало совсем тихо. — Советую всем тщательно следить за тем, чтобы все смогли подойти к окну только один раз. Вас много — мы с Валентиной вдвоем. Полагаемся только на вашу бдительность и честность. Давайте не будем создавать друг другу лишних проблем и разойдемся поскорее. Думаю, у всех накопились дела. А сегодня, в честь зарплаты, всех отпускают на час пораньше.
Теперь народ загудел уже более одобрительно. Ей потом влетит за самодеятельность, но уж лучше так, чем толпа разъяренных людей. Петрович просил что-нибудь сделать. Она сделала…
Дальше было привычно и скучно. Фамилия. Табельный. Ведомость. Деньги. Подпись. И снова. Руки работали. Очередь уменьшалась. По мере получения денег каждым из ожидающих, остальные становились спокойнее. К концу по другую сторону окна уже слышались шутки. А когда последний из списка получил деньги и ушел, они с Валентиной откинулись на стульях и одновременно выдохнули.
— Кто у нас остался? — спросила Ольга, кивая на ведомость.
— Ты и я, — кассир покачала головой и поправила светлые кудри с отросшими черными корнями. Раньше она так никогда себя не запускала. Всегда ходила аккуратно. Накрашенная, благоухающая духами, с укладкой и модным маникюром, а теперь… Косметики нет. Из украшений только обручальное кольцо. Маникюр тоже отрос.
— А руководство?
— А они отдельно… — Валя подняла на нее усталые, темные глаза с каким-то обреченным, загнанным выражением. — Или думаешь, люди зря психовали? Если бы не Петрович, хрен бы нам что досталось. Его наверху сейчас, наверное, во все дыры за такой фокус имеют. А он… честный мужик. У мужа на работе такого нет. Просто зарплату не платят. Говорят, что выручки нет, вот и… денег тоже.
Она судорожно вздохнула и уткнулась в ведомость. Протянула Ольге вместе с пачкой наличных.
— Подписывай. И иди домой. Я тоже сейчас пойду. В магазин надо за продуктами, пока там очереди не набежали. Да и… Совещание закончится. Нам тоже влететь может. Петрович поэтому нас двоих посадил, чтобы деньги выдать успели, пока он там…
Рука дрогнула, и подпись получилась какой-то непривычно размашистой. Стало муторно. И душно. Захотелось выйти на воздух. А лучше вообще сбежать отсюда. Только куда? Домой. У нее там больной пришелец, которого надо на ноги ставить. А иначе…
О будущем думать не хотелось.
Глава 9
…Сидели за столом, как раньше. Мама плакала. Отец молчал. Сережка хмурился, пытаясь выглядеть строгим, но не мог скрыть улыбки. Его жена забрала детей и увела в комнату к телевизору, не желая вмешиваться в семейные разборки. Филис устроилась на табурете в уголке кухни с чашкой чая, и на нее перестали обращать внимание. Вот как у нее так получается? Эффектная женщина, но когда хочет — незаметнее тени.
— Так ты где была-то, Саш? — брат поправил очки, постоянно сползающие на кончик носа, и посмотрел на нее немного виноватым взглядом.
Он выглядел каким-то взъерошенным. Как воробей. Нахохлившимся. И одновременно растерянным. Удивленным. А еще постоянно поглядывал на отца, словно ожидал одобрения. И оделся… Серый тонкий свитер и джинсы. Типичный программист. А ведь если с сетью проблемы, он без работы оказался. И жена у него… Медсестра? Врач?
Саша поняла, что совершенно не помнит ее профессию. Они и общались-то не очень близко. Привет-привет. Как дела? Пока. Неудивительно, что она не обрадовалась встрече. Они ведь сюда за помощью приехали, а получилось… Все внимание ей. Обидно, наверное.
Она встретилась взглядом с Филис, прекрасно понимавшей, о чем идет речь. Изначально они хотели преподнести все мягко и максимально неточно. Снова рассказать историю про иностранцев. Вот только теперь казалось, что правда будет звучать лучше. Вопрос — поверят ли ей?
Бывшая жрица едва заметно кивнула, поддерживая и понимая. И Александра решилась:
— Месяц назад произошло несчастье в торговом центре…
Она рассказывала спокойно. Никуда не торопясь. Подробно описала свои первые дни на корабле и сомнения. Перелет. Киорис. Храм и жриц. В подробности своих бесед с Филис вдаваться не стала, в общих чертах описав, что проходила курс терапии и восстановления после взрыва. О романе с Икаром тоже не стала распространяться, как и о похищении, решив остановиться на рассказе об Играх, а затем о полете обратно на Землю.
Ее слушали молча. Мама перестала всхлипывать, отец хмурился, и Сережка пытался копировать его, но за стеклами очков определенно вспыхнул интерес. Стоило замолчать, как Владимир Михайлович скрестил руки на груди и веско выдохнул:
— Чушь собачья. Если стыдно рассказывать, где была, сказки могла хотя бы не сочинять.
— Вова! — укоризненно воскликнула Анна Ильинична.
— Что? Чушь и есть! Мы ее искали два месяца, а она, небось, за границей отдыхала!
— Без паспорта? — спокойно спросила Саша, прямо глядя на отца. Раньше она бы обиделась. На недоверие. На обвинения. На эту вот сдерживаемую злость. Они за нее переживали! А
