она… неблагодарная. — Вы же, наверняка, у меня были в квартире, нашли все документы. Как бы я могла уехать?
— Да мало ли! Для тех, у кого деньги есть, через границу переехать не проблема!
Стало очевидно, что спорить с ним бесполезно. Он будет отрицать любой аргумент. Уйдет в глухую оборону и отрицание, но не станет ее слушать. Не сейчас так точно.
— Ты тоже мне не веришь? — она повернулась к брату, опустившему глаза в чашку.
Сережка встрепенулся. Точь-в-точь как воробей. Искоса глянул на родителей. И заговорил, снова опустив глаза, изо всех сил стараясь демонстрировать свою непричастность:
— В интернете писали, что незадолго до взрыва, со спутника зафиксировали какую-то странную активность. И потом спутники какое-то время были недоступны. Вот как сейчас. Только временно. Час, может, чуть дольше. С Запада начали орать про хакерскую атаку из России, у нас — про американцев, но… Как-то так получилось, что, если сверить данные, спутники не работали вообще все. А это уже странно. И скандал тогда как-то быстро улегся, когда до всех это дошло. И сразу начали говорить о поднятии цен, об аномальной жаре и прочее. А про тот момент будто все и забыли. Да и внятных объяснений про взрыв так и не последовало. Теории строились от испытаний нового вида ракет, типа США нас пугает или Китай, до теракта. Потом месяц во всех аэропортах и на вокзалах устраивали облавы. До тех пор, пока эта история не началась… Со спутниками. Снова. Сейчас интернета нет, но мы тут встречались с ребятами из офиса, у нас есть там один… помешанный на теориях заговора. Уверен, что нас поработили инопланетяне, типа захватили правительство и руководят от его имени, а тогда просто проверка была, как их технологии на наши влияют…
Он замолчал, и на пару минут стало тихо. Саша невольно улыбнулась, ощущая тепло внутри. Пусть брат так и не высказал свое мнение, но все же постарался ее поддержать. С ним ведь так всегда было. С самого детства. Он старался угодить родителям. Хотел их одобрения. Особенно отца. Не получалось. Все-таки характер у него совсем не тот. Не мужской, как говорил Владимир Михайлович. Тихий, покладистый. Сережка и с женой никогда не ругался, предпочитая делать так, как ей удобнее, лишь бы не мешали заниматься любимым делом.
— И ты туда же! — сразу же еще больше озлобился отец. Лицо его покраснело — верный признак приближающегося гнева. — Что за глупости? В газете же написали — метеоритный дождь! Ну, что за выдумки? Вы же оба — взрослые люди! А все туда же… Инопланетяне, инопланетяне! Да кому мы нужны?! Или вон — она выглядит как инопланетянка?! — он указал на Филис. — Обычная баба!
— Папа! — не выдержала Александра.
— Что, папа?! — он встал из-за стола. — Нечего тут цирк устраивать! Вернулась — хорошо. К нам пришла, потому что денег нет? Один вон остался уже без работы. Теперь с детьми дома сидеть будет, пока жена вкалывает. И ты туда же?! К родителям на шею?!
— Вова, перестань! — не выдержала мама. — Девочка живая! Это же счастье!
— Счастье?! Вырастили нахлебников — вот какое счастье!
Отец, не слушая больше объяснений, устремился прочь из кухни. В коридоре хлопнула дверь спальни. Сережка опустил голову еще ниже, снял очки и провел по лицу ладонью.
— Сашенька… — мама потянулась к ней.
— Не надо, мам. Все нормально, — Саша перехватила ее руку и сжала обеими ладонями. Улыбнулась. — Можешь мне ключи от квартиры отдать?
Где-то в глубине души Александра знала, как пройдет и чем закончится разговор с родителями. Понимала. Помнила другие разговоры и все попытки сделать что-то не так, как нравится им, а так, как хочется самой. Все и всегда проходило именно так: злость отца, его уход, тихие причитания матери, которая просит его простить и понять, он же… Да. Он же. Всегда есть он. А они должны прощать и принимать.
— А ты поужинать не останешься?
Анна Ильинична выглядела уже привычно расстроенной и виноватой. Сцены устраивает он, а виноватой себя чувствует она.
— Я не голодна, мам. Давай лучше ты отдашь мне ключи и документы, если вы их забрали. Я к себе поеду.
Та вздохнула, как всегда давя в себе разочарование и обиду.
— Сейчас все принесу.
Она ушла тихо. А Сережка поднял голову и посмотрел на Сашу. Глаза у него вспыхнули. И погасли. Тоже виноватые.
— Саш, я это… Прости, а?
А она вдруг поняла, что совсем не злиться. И не обижена. На что? Если все, в общем-то, как всегда. Только сама Саша изменилась. Вот и видит все иначе. И реагирует по-другому.
Она кивнула, посмотрела на Филис, которая с интересом рассматривала покрытую кафелем стену. Киорийка выглядела совершенно безмятежной. Будто и не стала свидетелем семейной сцены. Почувствовав взгляд, она повернула голову и улыбнулась. Дышать стало легче.
Мама вернулась быстро, неся в руках красную папку с файлами.
— Вот, Сашенька. Здесь все твои документы и еще деньги. Я там у тебя заначку нашла. Мы ничего не тратили. Так что здесь все.
Папка легла на стол, а поверх нее тощенькая связка ключей. Даже хорошо, что родители забрали деньги — не придется ехать на квартиру.
— Спасибо, — Саша заглянула под обложку, пролистала пару файлов, убеждаясь, что все самое необходимое на месте. Даже в банк можно сходить. Узнать, что стало с вкладом. — Мам, ты сама-то как? Вам пенсию платят?
Та вздохнула и махнула рукой. Села на табурет, подперла щеку рукой. И стало заметно, как она постарела. Как-то резко и вдруг. Морщины стали четче. Кожа потемнела. А на руках пигментные пятна стали появляться.
— Да все у нас нормально… Платят. Пока еще платят. Говорят, есть запас на полгода. А там… Если производство наладят и выйдут на нормальную окупаемость, и дальше платить будут, а иначе… Отец поэтому и злится. У них-то на заводе все не очень… Сама понимаешь…
Александра понимала, вот только злость его не оправдывала. Она погладила мать по руке и решительно подхватила папку с ключами.
— Мы пойдем, мам. У меня домашнего телефона нет, созвониться не получится.
