— Так ты приходи к нам еще. В выходные. Отец как раз отойдет немного.
Саша привычно покивала, не желая ее расстраивать, и направилась в прихожую. Обувались они с Филис в тишине. Ни Сережина жена, ни отец так и не вышли их проводить…
…На улице Александра остановилась. Закрыла глаза и запрокинула голову к небу, с наслаждением вдыхая свежий воздух и слушая, как шумит ветер в деревьях. Под вечер стало прохладнее. На квартиру все же придется заехать за вещами. Но не сегодня. Еще одно свидание с прошлым станет уже перебором.
— Как ты? — бывшая жрица остановилась рядом.
— Мне легче…
Саша глубоко вдохнула еще раз и открыла глаза. Протянула Филис документы и ключи, которые та убрала в свою авоську.
— По крайней мере, теперь я знаю, что они живы и здоровы. А еще у нас есть деньги, и завтра можно идти за покупками.
Они медленно побрели в сторону ближайшей остановки. Пользоваться услугами такси без интернета стало сложнее. И явно опаснее. А искать неприятности совсем не хотелось.
— Я ведь знала, что так будет, — мысли, накопившиеся в голове, хотелось высказать. А киорийка отлично умела слушать. — Точнее… Мне хотелось бы, чтобы все было иначе. Знаешь, как в кино. Я возвращаюсь домой, мне навстречу выбегают родители. Они счастливы. Я счастлива. Мы обнимаемся. Смеемся. А потом сидим за одним столом и все вместе ужинаем, рассказывая, как сильно мы друг друга любим. Но… Они не такие. И, на самом деле, я понятия не имею, как должны на самом деле проходить такие встречи. Мы ведь мало общались последний год. Я редко звонила. Не приезжала. Мне было очень больно, что они не поддержали меня во время развода. И общаться с ними не хотелось.
— Что изменилось?
— Я. Я, наконец-то, поняла, что других родителей у меня не будет. Знаешь, таких, как мне бы хотелось. Заботливых, понимающих, поддерживающих, защищающих. Есть только те, кого ты видела. Они не идеальны. Совсем. Я вижу их недостатки. Но… я больше не обижаюсь. Они не могут уже измениться. Не станут другими. Я могу только принимать то, что есть. И… Я люблю их, — сказать это оказалось сложнее, чем она думала. — Потому что кроме всего этого было и другое. Например, Новый год в детском саду. Папа играл Деда Мороза. И я так гордилась. Мне тогда купили новое платье. Я казалась себе принцессой. И с папой — Дедом Морозом… — Наверное, это был самый счастливый утренник в ее жизни. — Я его не оправдываю за то, что было сейчас. Но понимаю, что для него проще поверить в мое легкомыслие и каникулы заграницей, чем в пришельцев. Он просто не может. А мама… Она всю жизнь ему подчинялась. Может быть, боялась, что он уйдет, а она с нами останется одна. Для нашей страны — это довольно распространенный страх. Может быть, было еще что-то, о чем я не знаю, и не могу судить. И не стоит, наверное…
— Понять предыдущее поколение сложно, но ты делаешь уверенные шаги в этом направлении. Мне жаль, что все прошло не так, как ты бы хотела.
— Мне тоже. Немного.
Все же где-то внутри нее еще жила маленькая девочка, которая хотела на ручки, и чтобы ее пожалели. Но теперь Саша понимала, что не стоит ждать успокоения от других. Мысленно она взяла маленькую себя на ручки и обняла. На глазах выступили слезы, которые она смахнула.
— Я рада, что ты была там со мной. Спасибо.
Александра коснулась руки Филис, и та ответила коротким пожатием.
Сзади раздался свист, а затем противный гогот и громкое:
— Гля, какие крали! Вы лесбы, что ли, девчонки?!
Вечер перестал быть томным…
Глава 10
…Креон горел. Он плавал между реальностью и дурманом темноты. Разлеплял веки и видел падающий потолок. Закрывал глаза и тонул в пустоте, где исчезали чувства и мысли. Время не ощущалось. В какой-то момент перед ним появилась Ольга. А жар исчез. Стало чуть легче.
И оказалось, что он лежит на диване, а рядом есть вода. Пить хотелось ужасно. И он пил. Прямо из графина, чувствуя, как вода стекает по шее. По груди. А потом отключился. Очнулся, понял, что нужно дойти до уборной. И вот тут стало действительно сложно.
Креон так и не понял, как дошел до нужной комнаты. Кажется, с дивана он упал. И снова отключился. А потом полз. Встал на четвереньки и снова полз. Поднялся благодаря косяку двери. Каким-то чудом пересек коридор. И буквально ввалился в ванную. Прислонился к стене, пытаясь вспомнить, зачем здесь оказался. Организм оказался умнее. Обошлось без лишних эксцессов. А вот дорогу обратно он не запомнил совсем.
Принцу даже показалось, что он отключился где-то на ковре. Но очнулся снова на диване. Укрытый одеялом. И снова сгорающий от подступающего жара. Его разбудил запах. Аромат еды. Рот сразу наполнился слюной, а в животе заурчало. Хороший знак. Телу нужна энергия для восстановления. Значит, курс задан верно. Теперь главное — пережить кризис.
Он глухо застонал, пытаясь разлепить сухие губы. Повернулся на бок в сторону двери. Хотел позвать женщину. Готовить могла только она. Даже приподнялся на локте, но снова вырубился.
В себя Креон пришел, полусидя, подпертый с боков подушками. Перед ним сидела Ольга, а между ними стоял поднос на ножках. На котором дымилась тарелка с прозрачным бульоном. Есть захотелось так сильно, что живот отозвался болью.
Женщина поняла его без слов. Зачерпнула полную ложку, подула и поднесла к его губам. Оставалось только проглотить. И он молча открыл рот, ощущая полную беспомощность и зависимость от землянки, что его приютила. На глаза попался хлеб, и Креон невольно протянул за ним руку. Пальцы шевельнулись, и ладонь даже оторвалась от простыни, но он едва не завалился на бок. И поспешил вернуться в исходное положение.
Ольга нахмурилась и что-то проговорила, а потом взяла кусок и накрошила мякиш в бульон. Помяла ложкой. И следующая порция оказалась сытнее. Хлеб, пропитавшийся легким, теплым, солоноватым бульоном, буквально размазывался по языку. Вкусно. Так вкусно он не ел никогда.
Креон
