скажешь. И… у тебя классная прическа. Просто, ну знаешь, непривычно»
Отправив ей смайлик, откладываю телефон. Пытаюсь возобновить разбор продуктов, но теперь все валится из рук!
Я просто мазохистка. Неисправимая.
Глава 9
– Может в кино тогда? – тянет Ваня – мой сокурсник и бывший одноклассник. – Ну будь другом, Морозова.
Развалившись на соседнем стуле, он залипает в своей игровой приставке, деля внимание между ею и мной.
– Нет, – рисую бессмысленные зигзаги и круги в своей лекционной тетради.
– Ну хочешь в кафешку сходим? Или на ватрушках покатаемся?
Я не хочу на ватрушках. И в кафешку не хочу. По крайней мере не с ним, это точно. Когда парень предлагает тебе совместное времяпрепровождение, потому что ему надо позлить свою настоящую девушку – это повод задуматься о многих вещах в жизни.
Когда я дошла до уровня липовых девушек?
Как хорошо, что сегодня мне практически на все плевать. Сегодня Новый год, и я планирую войти в него очищенная от всяких посторонних мыслей. Сконцентрироваться на учебе и на своем светлом будущем. Кажется мне светит стать исполнительной трудоголичкой, на которой все будут ездить.
– У меня есть дела поважнее тебя, – бормочу под дребезжание звонка.
Мне нужно купить новую макушку для нашей елки. И, может быть, бесцельно побродить по торговому центру. В то время, пока все вокруг встречают Новый год со своими парнями и девушками, я буду есть Оливье и смотреть телек в вязаных носках, колпаке и с котом в кармане.
– Че, футбол пойдешь смотреть? – вдруг усмехается парень.
– В смысле? – спрашиваю я.
– Да так, забей, – бросает он, вставая.
Смотрю на него настороженно. Когда меня успели записать в футбольные фанатки?
– Когда ты стал сплетницей? – говорю прохладно.
– На вышку пойдешь? – потягивается Ваня, игнорируя мой вопрос.
– Да, – вяло складываю в сумку свои вещи.
От Аньки со вчерашнего вечера нет вестей. Когда люди счастливы, им на других людей становится плевать. Я ее не виню, такова жизнь. Просто про меня как будто вообще все забыли. Зачем я вообще выползала из дома? Универ пустой, как после зомбиапокалипсиса, но я рассчитываю собрать свою первую в жизни сессию автоматами, а для этого нужна… стопроцентная посещаемость.
– Схожу за чипсами, – извещает мой собеседник, закидывая на плечо рюкзак.
– Очень за тебя рада, – тихо говорю я.
– Тебе взять?
– Нет…
Два часа последней в этом году пары по высшей математике тянутся бесконечность. Хрустение чипсов рядом немного раздражает, но не настолько, чтобы просить Ваню пересесть на другой ряд. Пока он ест молча, его компания вполне сгодится.
Глядя на то, как по доске плывут ровные ряды интегралов, думаю о том, что не хочу в торговый центр. Тем не менее, когда выхожу из универа, отправляюсь именно туда.
Количество людей здесь – невменяемое. Из набитых продуктами тележек вываливаются сетки с мандаринами и мишура. Временный отдел с елочными игрушками и прочими радостями прямо на входе.
– Эта самая популярная, – на прилавке перед моими глазами возникает елочная макушка в форме покрытой инеем звезды.
Безумно красивая штуковина с таким же безумным ценником.
– Я не ведусь на массовые предпочтения, – убираю ее в сторону. – Вон ту покажите, красную.
– Девушка, праздник раз в году, порадуйте себя действительно красивой вещью, – миролюбиво улыбается мужик с бородой и в футболке пиротехнического сетевика.
– Я скупердяйка, – сообщаю также миролюбиво.
На мое признание у него комментариев нет, поэтому, забираю свою красную макушку и на сдачу прошу отмерить мне немного мишуры. Мишуру завязываю поверх своего шарфа, и только после этого покидаю торговый центр.
На часах почти четыре дня, но уже начало темнеть.
Выдыхая пар, пробираюсь по тротуару, который снегоуборочная машина завалила снегом по самые гланды. Глядя под ноги, медленно плетусь вдоль старых пятиэтажек, в окнах которых мигают огни на все лады.
Мои шаги замедляются, а сердце делает рывок, когда рядом со своим подъездом я вижу паркующийся черный БМВ.
Косясь на машину, перехожу на противоположный тротуар и лезу в карман куртки, чтобы поскорее достать ключи. Рев мотора за спиной заставляет обернуться. Из под заднего колеса мажорской машины Баркова вылетают комья снега.
Так ему и надо.
Наши заваленные снегом дворы – это не среда обитания для таких тачек.
Кое-как втиснувшись в узкий парковочный карман, машина резко дает по тормозам, и в следующую секунду я вижу водителя.
Это Никита Барков, и он слегка психованно захлопывает дверь, после чего трусцой направляется ко мне.
На нем черные джинсы, пуховик до колен и капюшон толстовки на голове. Он смотрит прямо на меня, сокращая расстояние, и я понимаю, что теряю драгоценные секунды на то, чтобы пялиться на него.
Я не знаю, зачем он здесь, но я… кажется я не готова его видеть. Я не готова к перепалкам. Не готова к его колкостям. Совсем не готова. В эти дни я сама не своя. С меня всего этого хватит. У меня и так все не как людей…
Отвернувшись, быстро иду к подъезду.
Схватившись за ручку, прикладываю к замку таблетку и роняю ключи, когда в дверь рядом с моей головой упирается рука. Дверь захлопывается, а я возмущенно оборачиваюсь и влипаю в два хмурых голубых глаза.
Нависнув надо мной, Барков кружит глазами по моему лицу. Я делаю тоже самое с его лицом, глядя снизу вверх.
В нем ничего не изменилось. Это он. Его скулы, подбородок, губы. Все то, что мне в нем так нравится.
– Чего тебе? – спрашиваю грубо.
Вместо ответа он вдруг протягивает руку и, хмурясь еще больше, зажимает между пальцев торчащую из-под моей шапки прядь волос.
– Че за?.. – бормочет, без разрешения срывая с меня шапку.
– Эй! – возмущаюсь, пытаясь вырвать ее, но он отводит руку и поднимает ее вверх.
От возмущения мои щеки начинают полыхать, и, кажется, подскакивает давление.
На лице этого просто беспредельного нахала выражение комичного изумления. Настолько натуральное, что я могла бы засмеяться, но мне совсем не смешно.
– Офигеть… – все также бормочет он, продолжая на меня пялиться. – Прикольно…
Где-то очень глубоко внутри меня загорается маленькая красная лампочка. Она мигает, как ненормальна, предупреждая об опасности.
– Иди в задницу, – отрезаю я. – Дай сюда!
Возвращает мне шапку, и я быстро натягиваю ее на голову. Барков наклоняется и поднимает упавшие к моим ногам ключи.
– Пошли, прогуляемся, – машет головой на тротуар за своей спиной.
– Ага, сейчас, только валенки зашнурую, – протягиваю руку. – Дай ключи.
Засунув в карманы руки, вздыхает:
– Не-а.
Этот ответ приводит меня в ступор. Он одновременно простой и непостижимый. Смотрю на него, приоткрыв рот.
– В смысле? – требую я. – Мне домой надо.
– Зачем? – склоняет Ник на бок голову.
Мои брови сами собой хмурятся.
С ним что-то не так. Он какой-то не такой. Нет, в общем и целом он очень даже такой, как обычно, но какой-то… странный? Расслабленный?
– Чтобы тебя не видеть, – отвечаю ему. – Дай ключи.
– Не хочешь меня видеть, правда?
– Не.Хочу.Тебя.Видеть.Никогда.
Проговариваю это по слогам, делая шаг назад.
Почему он так смотрит?! Пристально и исподлобья.
– А трогать хочешь? –
