Откровение это дано не для отдельных каких либо лиц или народов, а для всего человечества, ибо Бог всем человеком хощет спастися и в разум (познание) истины приити (1 Тим 2, 4). Что таково именно откровение новозаветное, это признается всеми. Спаситель есть Свет миру; апостолам Он дал повеление проповедовать евангелие всем языкам. Но и в ветхозаветные времена, хотя иудеям вверена быша словеса Божия (Рим 3, 2), но даровано было откровение не для одного народа, а «для всех человеков, как для всех нужное и спасительное» (Катих.). Еврейский народ призван был быть хранителем дарованного откровения, но чрез него и языческие народы призывались и имели возможность познавать богооткровенную истину и искренно искавшие ее действительно познавали. Если, однако, среди древних народов, за исключением Израиля, господствовали ложные представления ο Божестве, то не потому, что Бог скрывался от них, но потому, что они сами уходили от лица Божия, и их потомки в течение столетий умирали, не зная ничего ο проповеди пророков и ο Мессии, как умирают многие миллионы и теперь, не зная ничего ο Его учении.
Дарование людям сверхъестественного откровения Божия не устраняет значения и надобности богопознания естественного, подобно тому, как сохраняет свое значение естественный нравственный закон и совесть и при положительном или откровенном нравственном законе. Естественное богопознание, возбуждая вопросы ο предметах религии и не давая на них удовлетворительного ответа, рождает в душе жажду высшего религиозного знания и, таким образом, располагает людей к слышанию и {стр. 65} принятию откровенного слова Божия. Имеет важное значение естественное богопознание и в том отношении, что помогает усвоению истин откровения, представляя для них пояснения из внутреннего религиозного опыта и видимой природы. Спаситель, говоря, напр., ο промысле Божием, указывал на птиц и полевые лилии (Мф 6, 26 и сл.). Ап. Павел, говоря ο воскресении мертвых, — на посеянное и умирающее зерно (1 Кор 15, 36–38), объясняя таким образом истины откровения примерами, взятыми из области откровения естественного.
§ 14. Нравственные условия богопознания
Немногие из язычников, имея перед своими глазами природу, зная историю и вникая в свою душу, могли познать истинного Бога. И ныне далеко не для всех мир — открытая книга, говорящая ο Боге (материалистическое естествознание). Точно также далеко не все и из имеющих откровение Божие сверхъестественное действительно познают Бога. Иудеям Бог открыл славу Свою во Христе Спасителе так, как дотоле не открывал, но они не познали Его. Вы видели Меня, — говорил им И. Христос, — и возненавидели и Меня и Отца Моего (15, 24). To же наблюдается и в мире христианском. Ясно отсюда, что для приобретения живого богопознания и убеждения в нем недостаточно обладания известными умственными способностями и одной рассудочной деятельности, а необходимы особые нравственные условия. Религиозные истины все отвечают религиозно-нравственным стремлениям и запросам нашей природы, а потому и усвоение их возможно на этой нравственно-практической почве.
Как на первейшее и необходимейшее условие живого религиозного познания слово Божие указывает на необходимость нравственной подготовленности человека к усвоению истин откровения, именно, — чистоты сердца (чувства) и доброго направления воли. Еще Премудрый сказал; в злохудожную душу не внидет премудрость, ниже обитает в телеси, повиннем греху (Прем Сол 1, 4). Сам Спаситель учит, что только чистые серд{стр. 66}цем узрят Бога (Мф 5, 8). Ап. Иоанн говорит: всяк согрешаяй не виде Его, ни позна Его (1 Ин 3, 6). Такая важность в деле богопознания нравственной чистоты, чистоты нравственного настроения и поведения (сердца — на библейском языке) человека объясняется из следующего. Существеннейшее значение в деле богопознания имеет то, чтобы было живо и чисто в человеке религиозное чувство — природное влечение и тяготение к Богу богоподобной души человеческой и способность к восприятию воздействий из мира сверхчувственного. Ho если дух человека, его сердце (чувство) и воля заполнены влечениями к твари, что и бывает в состоянии греховной нечистоты, в нем не остается места влечениям к Богу; религиозное чувство слабеет и мертвеет для восприятий из мира сверхчувственного, подобно тому, напр., как совесть, при глубоком нравственном ниспадении человека, перестает быть «голосом Божиим» в человеке. Сердце имеет весьма сильное влияние и на характер и направление мышления и всего поведения человека. От сердца, по словам Спасителя, исходят помышления злая (Мф 15, 19; ср. Лк 6, 45). Это подтверждает и опыт. Замечено, что «каковы наши наклонности, таковы и мнения». Поэтому, если сердце живет нормальной и здоровой жизнью, если влечение к Богу и вообще всему безусловному, доброму и прекрасному в нем не омрачено страстями и пороками, то такая настроенность и направление его воли располагают и ум к принятию соответствующего мировоззрения; наоборот, сердце, настроенное противоположным образом, в состоянии отвращать и ум от принятия такого учения, склонять его к колебаниям и сомнениям и влечь к признанию за истину учений, сообразных с направлением сердца. Делаяй злая не приходит к свету (Ин 3, 20). «Порочная жизнь, — говорит св. Златоуст, — унижает догматы ο воскресении, ο бессмертии души, ο суде, и принимает много противного, судьбу, необходимость, неверие в промысл. Душа, погрязшая в многочисленных пороках, старается изобретать для себя подобного рода утешения, чтобы не скорбеть при мысли, что есть суд, и что нас ожидает воздаяние за добро и зло» {стр. 67} (Ha 1 Кор Бес. VIII, 2. На Деян Бес. XLVII, 4). Подобным же образом один из древних апологетов христианства (Феофил) говорил: «покажи мне твоего человека, и я покажу тебе моего Бога» (К Автол. I, 2). И это — глубокая истина: каков человек, таков и его Бог, такова и его вера. Человек с развращенным сердцем и худой жизни не только отвращается от богооткровенной истины, но неспособен и понять ее. Это потому, что в нем нет ничего сродного с нею. «Подобное познается подобным», справедливо сказано было еще в древности (Эмпедоклом). Как все усилия самого деятельного ума не могут дать понятия ο вкусе плода, которого мы никогда не вкушали, ο запахе цветка, которого не обоняли, a еще менее — ο чувстве, которого никогда не испытали, так без приближения к откровению жизнью и делами останутся чуждыми для души истины откровения. Мы больше разумеем то, что отвечает обычному содержанию нашей души, ее складу, a ocoбенно то, что нами пережито.
Итак, для истинного богопознания требуется, прежде всего, очищение человека от греха, освобождение от страстей и пороков — чистота сердца (чувства и воли). «Надобно очистить сперва самих себя, а потом уже беседовать с Чистым», говорит св. Григорий Богослов (Сл. 20). Язычники, по словам апостола, потому и не познали истинного Бога, что осуетишася помышлении своими и омрачися неразумное сердце их (Рим 1, 21). Неверие иудеев произошло от огрубения сердца их (Мф 13, 15). Вообще душевен человек не приемлет яже Духа Божия: юродство бо ему есть, и не может разумети, зане духовне востязуется (1 Кор 2, 14).
Но борьба со страстями, как выражением привязанности к чувственному миру, есть еще преддверие духовного ведения. Необходимо для истинного богопознания еще положительное преуспеяние в добродетели, особенно же в любви. Спаситель говорил: кто хощет волю Его (Бога) творити, разумеет ο учении, кое от Бога есть, или Аз от Себе глаголю (Ин 7, 17). По словам ап. Иоанна: всяк любяй… знает Бога: а не любяй, не позна Бога, яко Бог любы есть (1 Ин 4, 7–8). {стр. 68} О необходимости добродетели для богопознания св. Афанасий пишет: «без чистого ума и без подражания жизни святых — никто не возможет уразумевать словеса святых. Кто пожелает видеть солнечный свет, тот, без сомнения, протрет и ясным сделает глаз свой, доведя себя почти до одинаковой чистоты с тем, что пожелает видеть, чтобы таким образом глаз сам стал светом и увидел солнечный свет… Так и желающему постигнуть мысль богословов должно предочистить и убелить душу жизнью, и уподоблением в делах святым приблизиться к ним, чтобы, ведя одинаковый с ними образ жизни, уразумевать и откровенное им Богом» (О воплощ. Бога Слова, 57). Значение же любви для богопознания авва Дорофей объясняет таким сравнением: «представьте себе, говорит он, круг на земле. Предположите, что круг этот есть мир, самая средина круга — Бог; а прямые линии, идущие от окружности к центру, суть пути, т. е. жизни людей… Итак, насколько святые входят внутрь круга к средине оного, желая приблизиться к Богу, настолько по мере вхождения они становятся ближе и к Богу и друг к другу и столько приближаются друг к другу, столько приближаются и к Богу. Так рассуждай и об удалении: сколько удаляются друг от друга, столько удаляются и от Бога. Таково естество любви: сколько соединяемся с ближним, столько соединяемся и с Богом» (Добротол. II, 659). Нравственная чистота и добрая жизнь, располагая человека к принятию откровенной истины и делая его способным к ее уразумению, имеют в деле богопознания великое значение и в том отношении, что открывают доступ в его сердце дарам Духа Святаго — духу познания и уразумения (Ис 11, 2). Богооткровенная истина — истина сверхъестественного характера; для усвоения ее, поэтому, необходимо сверхъестественное, благодатное воздействие. Откровение учит: Бог отверзает ум к уразумению Писания (Лк 24, 45); Он наставляет на всякую истину (Ин 16, 13); Он открывает Свои тайны по Cвоему благоизволению людям достойным (Мф XI, 25–27; Лк 10, 21–24). Стремление к нравственной чистоте делает душу особенно восприимчивой к благодатным впечатлениям, {стр. 69} от благодатного же воздействия и озарения и богопознание становится более чистым и совершенным. С умственной и нравственной восприемлемостью истин откровения от ищущего христианского ведения требуется еще усердная и постоянная молитва. Необходимая вообще, молитва особенно необходима для достижения успехов в богопознании. Этому научает нас и пример Самого Спасителя и всех богопросвещенных мужей. Спаситель молился Отцу Небесному об учениках Своих, чтобы они были освящены истиною (Ин 17, 17–20). Апостолы также молились и ο самих себе (Деян 4, 29), и ο верующих, чтобы Бог просветил их познанием истины и дал им возрастать в познании Его (Еф 1, 16–23; 3, 14–21 и др.). Псалмопевец взывал: открый (Господи) очи мои, и уразумею чудеса от закона Твоего (Пс 118, 18). Так и церковь для приобретения богопознания призывает прежде всего к молитве Богу об отверзении очей ума и сердца к уразумению Его слова.
