— В смене тридцать человек, работаем по шесть часов. Но это ещё не штатное расписание, чисто наладочное, предпусковое. Вообще численность экипажа буровой — сто двадцать человек, по сорок в смене, каждая будет работать по четыре часа через восемь.
— Я имею в виду, сколько людей на платформе в данный момент.
— Этого я не знаю. Наших — около сотни, и ваших человек десять.
— Кого вы имеете в виду — «ваших»?
— Ну как же, — ухмыльнулся Кирилл Силантьевич, — разве вы не из безопасности?
Афанасий сдержал ответную улыбку. На платформу перед запуском действительно
могли пропустить только специалистов с соответствующими допусками и чекистов.
— Советую на эту тему не распространяться.
— Я понимаю.
— Пограничники давно здесь стоят?
— «Севастополец» пришёл вчера, до этого «Бора» дежурил, ракетный катер на воздушной подушке. Сколько пробудет этот, не знаю. «Балкер» — наше судно, привозит материалы и готовые конструкции. Корабли автономны, и экипажи на платформу не высаживаются.
— Металлодетекторного контроля у вас нет?
— Зачем? Мы же не аэропорт. На берегу знают, кого сюда посылают.
— Что ж, спасибо за приём.
Афанасий кивнул, и начальник смены убежал, мгновенно переключившись на решение своих проблем. Заботы чекистов ему были непонятны.
На вертолёт спикировал альбатрос.
Афанасий проводил его взглядом, прошёлся вдоль ограждения взлётно-посадочной площадки, прислушиваясь к своим ощущениям, и ему вдруг показалось, что кто-то посмотрел на него из глубин океана, изучающе и недобро.
— Чёрт побери! — медленно процедил он сквозь зубы, чувствуя холодок, пробежавший по спине.
Тренировки сделали своё дело.
Роман и раньше считал себя очень спокойным и уравновешенным человеком, а научившись управлять словом, согласно инструкциям ФАГ а, и телом — на основе рекомендаций интуитивной системы боя, и вовсе перешёл в «созерцательно-безмятежное» состояние, которое отнюдь не характеризовало его как флегматика или меланхолика. Просто он научился реагировать на движение вокруг, а в глобальном смысле — на вызовы социума, до того, как это отмечало сознание, то есть на инстинктивно-подсознательном уровне.
После того как на его глазах кодирант (кавказец на джипе) выполнил заложенную в него программу, Роман начал искать в Пскове зоны «негативной энергии» и обнаружил две довольно внушительные аномалии. Одна располагалась на территории филармонии, вторая пряталась возле прудов на Спортивной площади. В глубь зон Роман проникать мысленным взором побоялся, но на всякий случай доложил о своих открытиях модератору.
— Да, есть такие подозрения, — сказал ему Варсонофий. — Филармонию возглавляет Юлиан Припечко, известный в городе хореограф. Он масон и не скрывает этого, потому что чувствует себя абсолютно вольготно. Начальник милиции Пскова — его кум. Вполне возможно, Припечко является эмиссаром АПГ. А Спортивная площадь давно находится под нашим наблюдением. В спортзале работает известный Клуб единоборств, который посещают все бандиты города и охранники местных чиновников. Кстати, «Форд Мондео», который ты засёк недавно, принадлежит охране Клуба.
— Тогда это «шестёрки» местного отделения АПГ.
— Мы ими занимаемся. Послушайка, Роман, ты ведь действительно целитель, Харитоныч мне рассказывал, не посмотришь коленку моей дочуры? Болит она у неё, спать не даёт.
— Она не жаловалась, — осторожно сказал Роман.
— Зачем ей тебе жаловаться? Она никому не жалуется, даже матери, не приучена жаловаться. Да только вижу я, мучается бедная. Уже и прихрамывать начала, платья перестала надевать, только брюки.
— Пусть приходит, посмотрю. Девочка она симпатичная, а красота, к сожалению, всегда требует жертв.
— Мне об этом можешь не говорить. Юнька работает в рекрутерском агентстве, такое порассказывала. Девчонки ищут работу, многие согласны на всё, лишь бы устроиться получше, повыгодней, вот и продают красоту свою природную. К слову о красоте. Слышал формулу? Тезис первый: красота требует жертв. Тезис второй: красота спасёт мир. Вывод: спасение мира потребует жертв.
Роман улыбнулся.
— Вы умеете читать мысли.
— Только свои, да и то со словарём, — пошутил Варсонофий невесело. — Значит, и ты слышал это юмористическое высказывание. Хотя в главном оно справедливо: спасение мира действительно потребует жертв. Так посмотришь дочку?
— В любое время.
Этот разговор состоялся утром в среду, а в четверг вечером Юна сама встретила его у дома, когда Роман возвращался с очередной тренировки у Вохи.
— Добрый вечер, Роман Евлампиевич. Патер сказал, что разговаривал с вами и вы согласились посмотреть моё колено. Это правда?
Вопрос прозвучал с подвохом, поэтому Роман на всякий случай сурово свёл брови.
— Я могу посмотреть состояние колена и предложить лечение.
Юна фыркнула.
— У вас такое лицо, будто вы чиновник нашего Заксобрания.
Он оттаял.
— Чиновником никогда не был. А почему — патер, а не отец или папа?
— Он часто критикует инглингов, глава которых называет себя патером Дыем, вот я и остужаю его, патером зову. Папа вообще резкий человек, поэтому у него много недоброжелателей.
— У хороших и прямых людей всегда много недоброжелателей. Значит, ты инглингов приветствуешь?
Брови-крылья Юны взлетели к вискам.
— За что их приветствовать? У них на одно слово правды находятся два кривых и неверных. Мы долго так стоять будем?
— Идём, — спохватился Роман.
Они вошли в подъезд.
— Я только переоденусь — и к вам.
Роман проводил соседку взглядом: действительно, как он раньше не замечал, что она носит только брючные костюмы? — открыл дверь, сдерживая поднявшееся в душе волнение. Быстро переоделся в домашнее: футболка, шорты, тапки, — и открыл на звонок.
Впервые в жизни он увидел Юну в халате.
Фигура у девушки была скорее спортивная, чем женственная, и всё же она была очень мила и привлекательна, и лишь шрамы на левом колене, чуть увеличенном и болезненном (он сразу это заметил), портили ногу, хотя и не до неприязни.
— Вот! — вызывающе сказала она, выдвигая вперёд колено, ожидая от него какой-то нехорошей мимики.
— Вижу, — кивнул он. — Присядь.
Она села на диван. Он расположился на стуле напротив.
— Повреждён мениск.
— Удалён.
— Часть осталась, развился артроз, соединительная ткань заполняет мыщелки.
— Короче, можно вылечить ногу без операции? Мне предлагают полностью заменить сустав.
— Иннервация затруднена, от того и боли, — закончил он, раздумывая, что ответить девушке, смотревшей на него с надеждой. и обожанием, чего уж там, эмоции так и прыгают бесенятами в глазах. — Кофе будешь?
— Вы не ответили на вопрос.
Роману очень хотелось ответить Юне положительно, сказать, что он способен восстановить колено без операции, однако хвастовство удалось усмирить.
— Я попробую.
— Когда?
— Дай подумать. Кофе будешь? Или чай?
— Кефир есть? Я на ночь не ем и не пью, но кефир можно.
— На твоей фигуре еда вряд ли скажется отрицательно в любое время суток.
— Спасибо за комплимент, — фыркнула она.
— Могу предложить ещё берёзовый сок.
— Ой, давайте!
Он улыбнулся её непосредственности, принёс чашку берёзового сока.
— Пей и садись поудобней.
Юна взглядом поблагодарила хозяина, с удовольствием выпила полчашки. Судя по всему, никакими комплексами она не страдала, вела себя очень дружелюбно и естественно, что Роман всегда ценил в людях.
Мысленно погладив красивое бедро девушки, он устроил её ногу параллельно полу, чтобы она опиралась лодыжкой на стульчик, принялся массировать колено, включив внутренний психофизический «прожектор».
— Щекотно, — проговорила она, с любопытством наблюдая, что он делает.
Роман не ответил.
Колено Юны на его мысленном «экране» засветилось разными оттенками багрового и коричневого цвета. Преобладали грязновато-коричневые, с зелеными струями, цвета, в местах, где начался абсцесс. Зажившие раны в местах, куда проникали хирургические инструменты (она пережила две лапароскопические операции и две — с разрезом тканей), выделились алыми прожилками. Энергетическая матрица колена была сильно нарушена, циркуляция энергопотоков от лодыжки к бедру отсутствовала.
— Что вы делаете? — спросила Юна, округляя глаза.
Край халатика соскользнул, открывая бедро больше, чем нужно, но она не замечала.
— Больно? — замер он.
— Нет. странно, дрожит всё.
— Потерпи.
Он продолжил массаж, «выпрямляя» полевые каналы. Грязноватые цветовые оттенки биосвечения начали исчезать, сменились оранжевыми и золотистыми.
— Горячо как!
Включилась костная «энерголиния», зажигающая омертвевшие участки костной ткани. Зашевелился тоненький остаток хряща мениска, получив вдруг поток энергии.
