них думают, что погоня за богатством только отвлекает их от исполнения своего благородного призвания. Преподаватели не говорили этого напрямую, но некоторые из них считали, что Саймонс просто растрачивает свой редкий дар.
«Мы смотрели на него с презрением, будто деньги его испортили и он продал свою душу дьяволу», – делится Рене Кармона, который в то время преподавал в Корнельском университете.
Однако Саймонс никогда по-настоящему не вписывался в научные круги. Он любил геометрию и ценил элегантность математики, но его также отличали страсть к деньгам, интерес к миру бизнеса и потребность в новых авантюрах.
«Чем бы я ни занимался, я всегда чувствовал себя чужаком, – скажет он позднее. – Я был погружен в мир математики, но никогда не ощущал себя частью математического сообщества. Часть меня всегда находилась за пределами этого мира». (5)
К 40 годам Саймонс стал известным криптологом, покорил карьерные высоты в области математики и создал математическую кафедру мирового уровня.
Он был уверен, что достигнет вершин в сфере трейдинга. Инвесторы десятки лет пытались занять свое место на этом рынке и редко добивались большого успеха. Но повторюсь, такие препятствия только подстегивали энтузиазм Саймонса.
«Он хотел сделать невозможное, то, что другим не под силу», – утверждает его друг Джо Розенштейн.
Претворить задуманное в жизнь окажется для Саймонса не так просто, как ожидалось.
Глава третья
Иногда увольнение может пойти на пользу.
Главное, чтобы оно не вошло в привычку.
Джим Саймонс
В начале лета 1978 года, спустя несколько недель после того, как Саймонс уехал из большого, усаженного деревьями, студенческого городка в Стоуни-Брук, он обосновался неподалеку от прежнего места работы, всего в паре километров от университета.
Саймонс арендовал офис, где некогда находился магазин. Он располагался в задней части непримечательного торгового центра напротив небольшой одноэтажной железнодорожной станции Стоуни-Брук. Рядом был бутик женской одежды, а через два пролета – пиццерия. В арендованном помещении, предназначенном для розничной торговли, были бежевые обои, один компьютерный терминал и ужасная телефонная связь. Из окна открывался вид на улицу под названием Пастбищная[29], которая как бы символично указывала на то, как быстро из прославленного ученого он превратился в безызвестного человека.
У математика в возрасте 40 лет нет так много шансов в четвертый раз сделать успешную карьеру в новой для себя сфере, надеясь внедрить революционные решения в мир инвестиций, который имеет многовековую историю.
В самом деле Саймонс скорее приближался к пенсии, чем к какому-то историческому прорыву. Длинные и тонкие седые волосы доходили ему почти до плеч. К этому времени он уже немного располнел и выглядел как обычный стареющий профессор, не имеющий ничего общего с современными финансами.
Прежде Джеймс уже пробовал свои силы в инвестициях, но не добился выдающихся результатов в этой области. Конечно, стоимость его совместной с отцом доли в инвестиционном партнерстве с Чарли Фрайфельдом возросла примерно до миллиона долларов после того, как последний предсказал резкий рост цен на сахар, но тогда катастрофы едва удалось избежать. Спустя пару недель, после того как Фрайфельд закрыл позиции, цены на сахар резко упали. Никто не ожидал такого падения. Они приняли решение просто вывести средства, если когда-нибудь получат большую прибыль.
«Это было феноменально, – говорит Саймонс, – но нам просто невероятно повезло». (1)
Так или иначе Саймонс приобрел уверенность в своих силах. Он добился успехов в математике, научился взламывать коды и создал в стенах университета ведущую в мире математическую кафедру. Теперь он точно знал, что освоит финансовые спекуляции: отчасти потому, что разработал собственную теорию о том, как работают финансовые рынки. Ряд инвесторов и ученых считали зигзаги рынка случайными, утверждая, что вся необходимая информация уже заложена в ценах, поэтому только непредсказуемые события влияют на рост или падение цен[30]. Другие придерживались мнения, что изменение цен отражает попытки инвесторов отреагировать и спрогнозировать корпоративные и экономические события. Иногда это приносит свои плоды.
Саймонс занимался иной сферой деятельности, поэтому у него был особый взгляд на происходящее. Он привык внимательно изучать массивы данных и находить закономерности там, где другие видят случайность. Ученые и математики всегда пытаются заглянуть внутрь хаотичного устройства окружающего мира, чтобы отыскать в нем удивительную простоту, порядок и даже красоту. Новые закономерности и знания о мироустройстве представляют собой не что иное, как законы науки. (2)
Саймонс пришел к выводу, что финансовые рынки не всегда реагируют на какие-либо события или явления объяснимо или рационально, а значит, нельзя полагаться на традиционные методы исследования, интуицию и личные убеждения. Несмотря на это, ценообразование на финансовом рынке, по-видимому, подчиняется определенным закономерностям, независимо от того, насколько хаотичным оно может выглядеть. Это можно сравнить со случайным на первый взгляд формированием погодных условий, скрывающим на самом деле под собой определенную динамику развития, которую можно отследить.
Похоже, здесь есть определенная структура, подумал Джеймс.
Оставалось лишь ее отыскать.
Саймонс решил подойти к устройству финансового рынка как к хаотичной системе.
Подобно тому, как физики изучают огромные массивы данных и создают элегантные научные модели для того, чтобы открывать новые физические законы, Саймонс стал разрабатывать математические модели для выявления принципов работы финансовых рынков. Его подход имел общие черты с тем методом, который он разработал несколько лет назад в Институте оборонного анализа. Тогда Саймонс и его коллеги написали научно-исследовательскую статью, где утверждалось, что финансовые рынки функционируют в различных скрытых состояниях, которые можно определить с помощью математических моделей. На этот раз Саймонсу предстояло проверить этот подход на практике.
Наверняка есть способ представить это в виде модели, подумал он.
Саймонс назвал свою новую инвестиционную компанию Monemetrics, объединив два слова – «money» и «econometrics»[31], которые указывали на то, что для анализа финансовых показателей и оценки торговой прибыли используется математический подход. Во время работы в IDA Саймонс разрабатывал компьютерные модели, которые обнаруживали «сигналы», скрытые в помехах сообщений, отправляемых по каналу общения врагами Соединенных Штатов. В стенах Стоуни-Брук он находил талантливых математиков, привлекал к работе и руководил ими. Теперь Саймонсу предстояло набрать команду выдающихся умов, которые будут анализировать рыночные данные, выявлять определенные закономерности и разрабатывать математические формулы, чтобы зарабатывать на этом.
Джеймс не знал, с чего начать. Он был уверен лишь в том, что валютный рынок стал свободным и открытым, и торговля на нем может принести потенциальную прибыль. В качестве идеального партнера для своей начинающей компании Джеймс рассматривал кандидатуру Леонарда Баума, одного из соавторов
