убедил Акса уйти из университета и предоставил ему работу в своей компании, открыв для него торговый счет. Теперь Саймонс был
по-настоящему счастлив. Он работал с двумя прославленными математиками и имел достаточно средств, чтобы раскрыть тайны финансового рынка.
Около двух лет назад Баум думал исключительно о математике; теперь же его мысли занимал трейдинг. Летом 1979 года, загорая на пляже со своей семьей, Баум размышлял о продолжительной слабости курса британского фунта. В то время считалось, что валюта может только падать в цене. Один эксперт, который консультировал Саймонса и Баума по вопросам торговли, так много заработал на продаже фунтов, что назвал своего сына Стерлингом.
Тем утром, отдыхая на пляже, Баум поднялся, переполненный восторгом. Он был убежден, что очень скоро появится отличная возможность для покупки фунтов. Баум помчался в офис, сказав Саймонсу, что Маргарет Тэтчер, новый премьер-министр Великобритании, поддерживает курс валюты на непомерно низком уровне.
«Тэтчер «сидит» на фунте, – сказал Баум. – Она не сможет долго сдерживать его рост».
Баум предложил скупать фунты, но такое внезапное утверждение скорее рассмешило, нежели убедило Саймонса.
«Ленни, жаль, что ты не сказал об этом раньше, – ответил Саймонс с улыбкой. – Тэтчер «встала»… Курс фунта только что поднялся на 5 центов».
В то утро выяснилось, что Тэтчер решила поднять стоимость фунта. Баум и бровью не повел.
«Это ерунда! – настаивал он. – Он поднимется еще на 50 центов, если не больше!» (5)
Баум оказался прав. Они продолжали скупать британские фунты, а курс валюты по-прежнему стремительно рос. Они не стали отступать от намеченного пути, точно предсказав курс японской иены, немецкой марки [ФРГ] и швейцарского франка, после чего Саймонсу звонили инвесторы из Южной Америки с поздравлениями и словами поддержки, поскольку фонд заработал десятки миллионов долларов.
Коллеги-математики до сих пор ломают голову над тем, почему Саймонс променял многообещающую карьеру на то, чтобы сидеть в самодельном офисе и торговать валютными контрактами.
Они были также потрясены тем, что Баум и Акс присоединились к его предприятию. Даже отец Саймонса казался расстроенным. В 1979 году во время празднования бар-мицвы сына Джеймса, Натаниэля, Мэтти Саймонс заявил математику из Стоуни-Брук следующее: «Я любил повторять: «Мой сын – профессор», а не «Мой сын – бизнесмен».
Саймонс не тратил много времени на то, чтобы оглядываться в прошлое. Заработав первые деньги на валюте, Джеймс внес поправки в устав Limroy, согласно которым они смогли продавать фьючерсы не только на сырьевые товары, но и на казначейские облигации США. Саймонс и Баум, у каждого из которых теперь был собственный инвестиционный счет, собрали небольшую команду для разработки сложных моделей, которые способны определять выгодные сделки на валютных, товарных и облигационных рынках.
Саймонс получал огромное удовольствие, пробуя свои силы в своем давнем увлечении финансовыми спекуляциями и одновременно пытаясь разгадать секрет финансовых рынков, возможно, самую сложную задачу, с которой он когда-либо сталкивался. Кроме того, как он шутил, его жена, Мэрилин, наконец-то могла «общаться с людьми и понимать, о чем они говорят». (6)
Радость продлилась недолго.
Во время поиска программиста Саймонс узнал о 19-летнем парне, который был на грани исключения из Калифорнийского технологического института. Грег Халлендер обладал острым и изобретательным умом, однако с трудом мог сосредоточиться на учебе и поэтому плохо успевал по многим предметам. Позднее ему диагностируют синдром дефицита внимания и гиперактивности[36].
На тот момент Халлендер, так же как и руководство университета, уже отчаялись справиться с этой проблемой. Когда его поймали в комнате общежития за проведением несанкционированных торговых операций с высокими ставками, чаша терпения была переполнена.
Друзья Халлендера собрали деньги и отдали их ему, который приобрел опционы на акции до наступления рыночного ралли[37]в 1978 году, за считаные дни превратив 200 долларов в 2000.
Вскоре все в общежитии хотели в этом участвовать, отдавая деньги Халлендеру, который начал разделять опционы на акции, приобретенные через брокерский счет в Merrill Lynch[38], и перепродавать их нетерпеливым студентам.
«Я как будто открыл собственную фондовую биржу», – с гордостью делится Халлендер.
Должностные лица Merrill Lynch не были в восторге от такой его изобретательности. Ссылаясь на нарушение условий использования счета со стороны Халлендера, брокерская компания положила конец его авантюре, после чего его вышвырнули из университета. Сидя в своей комнате в общежитии, ожидая исключения, в 7 часов утра Халлендера встревожил телефонный звонок от Саймонса. Джеймс узнал от аспиранта Калтеха о нелицензированных торговых операциях Халлендера и был впечатлен его ловкостью и пониманием финансовых рынков. Саймонс предложил ему приехать в Нью-Йорк и заняться разработкой торговых программ Limroy в обмен на годовую зарплату в 9000 долларов, а также долю от прибыли в его компании.
С круглым, ангельским личиком, лохматыми каштановыми волосами и ребяческой улыбкой Халлендер выглядел скорее как подросток, собравшийся в летний лагерь, а не человек, который едет через всю страну, чтобы проводить неизвестные торговые операции. Худощавый Халлендер носил очки с толстой оправой, а в переднем кармане хранил коричневый футляр для них и несколько ручек, что придавало ему особенно бесхитростный вид.
Халлендер не был знаком с Бумом или Саймонсом и поэтому настороженно отнесся к такому предложению о работе.
«У фирмы Джима было самое сомнительное название на свете», – заметил он.
Однако юноша без колебаний принял это предложение.
«Я сидел в общежитии и дожидался того, когда меня вышвырнут из университета, не то, чтобы у меня был большой выбор».
Халлендер переехал на Лонг-Айленд, на пару недель остановившись в доме Саймонса, пока не снял комнату в близлежащем общежитии Университета Стоуни-Брук. У него не было водительских прав, поэтому чтобы он мог добираться до работы, Саймонс одолжил своему новому сотруднику велосипед. В офисе Саймонс, одетый в обычную хлопчатобумажную рубашку с открытым воротом и лоферы, рассказывал Халлендеру о своем подходе к торговле. Джеймс говорил, что на валютные рынки оказывают влияние действия правительств и других лиц, и его компания планировала разработать подробные пошаговые алгоритмы, которые позволяют определять «тренды, возникающие в результате влияния на рынок скрытых игроков» – весьма похоже на то, что Саймонс делал в IDA для дешифровки кода противника.
Халлендер начал с написания программы для отслеживания результативности работы новой компании. В течение полугода показатели, полученные Халлендером, сигнализировали о тревожных убытках – переход Саймонса к торговле облигациями прошел не так, как надо. Телефон по-прежнему разрывался, но теперь клиенты звонили не для того, чтобы выразить свои поздравления, а чтобы узнать, почему они теряют так много
