— Я же говорил тебе, что он и палец о палец не ударит. — Мэтти действительно многое знал о принце из Перро. Дело в том, что его интересы и осведомленность простирались гораздо дальше границ одного города и даже целой страны. — Бертран из тех людей, которым надо было бы жить лет эдак сотню назад.
— Да он там и живет.
— Да-а, Перро — сказочная страна.
— Это не страна, пап, это какой-то уголок Диснейленда. — Дэнни рассмеялся. — Ты не поверишь! Они до сих пор вешают козам на шею такие маленькие колокольчики! Проходя мимо стада, я думал, что где-то поют «Аллилуйя».
— Колорит! — вздохнул отец. — Если б они хоть овощи консервировали на экспорт, то не сидели бы в такой яме.
— Точно. Видишь ли, я не смог его убедить даже в необходимости соорудить горнолыжный подъемник.
— А как насчет Малро?
— О, если бы этому пройдохе дали карты в руки, то Перро вскоре стало бы настоящим альпийским Лас-Вегасом. Он бесцеремонно ворвался к нам во время разговора, а Бертран лишь улыбнулся и пригласил Малро присесть. Представляешь?
— Ну а как его сынок? Я слышал, мальчишка в Канне увивался за какой-то богатой итальянской вдовушкой.
На скулах Дэниела заиграли желваки.
— Не знаю, как насчет вдовушки, но сейчас он спит с одной из дочерей нашего дорогого принца.
Мэтти посмотрел на сына:
— Что ж, лучший способ приобрести власть — это жениться на ней. Когда Бертран умрет, сынок Малро будет замечательно пристроен.
— Не так уж замечательно, — сказал Дэниел, с трудом сохраняя спокойствие. — Ведь он нацелился на вторую дочку. — Тут младший Бронсон замялся, вдруг осознав причину своего смущения.
— Ну вот еще, — задумчиво произнес Мэтти, — не станет Малро тратить силы на младшую дочь.
— Я тоже так думаю.
Отец снова бросил взгляд на сына, на сей раз более пристальный, чем предыдущий:
— Надеюсь, она-то понимает, что тут ей ничего не светит?
Дэниел пожал плечами. Девушка была совсем молода и более наивна, чем это представлялось возможным.
— Она же принцесса. Кто ее там разберет? — сказал он, обгоняя грузовик с прицепом.
— А может, она тоже решила рискнуть. — промолвил Мэтти. — Только ты смотри не вздумай связываться с Малро.
— Это еще почему? Я просто обязан бить таких мерзавцев.
— Ты не сможешь победить такого человека, Дэнни. Самое большее, тебе удастся на некоторое время его обескуражить.
На дороге образовалась пробка, и, остановившись, младший Бронсон поглядел на старшего:
— Что это с тобой, папа? Никогда не слышал от тебя подобных речей.
Действительно, боевой темперамент отца, передавшийся и сыну, не давал ему унывать.
— Предчувствие, — помолчав секунду, ответил Мэтти. — Не знаю почему, но шестое чувство подсказывает мне, что лыжный подъемник в этом замке не стоит битвы с господами Малро.
Первый снег лег на альпийские склоны в самом начале ноября. Тяжелый, обильный снег, принесенный холодными северными ветрами, разогнал старичков в маленькие кафе, где они попивали теплое бренди и предавались воспоминаниям о днях далекой юности.
Принц Бертран, распахнув двери своего высокогорного шале, как бы возвестил об открытии горнолыжного сезона. Его не смущало, что попасть на свою дачу он мог только после того, как пересечет границы собственного государства.
Семейный бизнес заставил Эрика почти целый месяц провести в разъездах. На день рождения он прислал Изабель гигантскую корзину роз, однако даже роскошные цветы не могли заменить его самого. Принц Бертран устроил в честь младшей дочери небольшой прием, но Изабель показалось, что гости больше интересовались меню, чем той, ради которой они собрались.
Зато Оноре Малро окружил ее самым пристальным вниманием. Он откровенно флиртовал с ней, хоть и на свой особенный, немного старомодный манер, и бурно извинялся за то, что отослал Эрика в длительную командировку. Оноре постоянно был начеку, готовый в любую минуту пригласить Изабель на танец, как только она оставалась без кавалера, а если во время танца и обнимал ее чуть крепче, чем это допускалось этикетом, то принцесса нисколько не осуждала его, скорее виня себя в полной неискушенности.
— О, эта темная волна волос, — умилялся Оноре, и тон его был беззаботен и даже бесхитростен, — о, эти жгучие глаза! Точно сама Соня воскресла в вас. Только вы еще прекраснее, если это вообще возможно.
Изабель и прежде доводилось слышать подобные сравнения, но до сих пор они звучали как бы в осуждение.
— Я так мало знаю о маме, Оноре. Даже Мэксин умудрилась рассказать мне о ней не больше, чем подшивки старых газет.
— Идемте, — ответил он, увлекая ее в сторону библиотеки. — Поговорим.
— Я хочу знать абсолютно все, — сказала девушка, устраиваясь напротив Малро. — Как мама говорила, какая у нее была походка, какую музыку любила. — Изабель широко взмахнула в воздухе руками. — В общем, все-все-все.
— Бетховену она предпочитала Баха, — начал Оноре. — Но больше всего ей нравился американский джаз…
Спустя два часа принцесса промокнула ресницы платком и, выходя из библиотеки, порывисто обняла старшего Малро.
— За всю мою жизнь я не получала на день рождения более дорогого подарка, — сказала она.
Красивое лицо Оноре засияло от удовольствия.
— Ваш покорный слуга, — произнес он привычные для уха принцессы слова и поцеловал сначала в левую, потом в правую щеку. — Изабель, — голос его вдруг дрогнул, в нем зазвучали какие-то непривычные и в то же время удивительно знакомые нотки.
Принцесса сделала шаг назад. Ей вдруг показалось, что сейчас он ее поцелует. Даже лицо у него изменилось!
Что за наваждение?.. Но в следующую секунду он стал совершенно спокойным. У Изабель от пережитого волнения закружилась голова. Ну что за дурочка! Как можно было подумать такое?
— В жизни у вас все будет хорошо, принцесса, обещаю, — сказал Оноре, когда они возвращались в зал. — Что бы ни случилось, помните мои слова.
Едва они вошли в зал, молодой симпатичный предприниматель из Швеции пригласил ее на танец и быстро увлек в центр танцующих, так что Изабель не успела спросить у Оноре, что он имел в виду.
Эрик вернулся в Перро за несколько дней до Рождества. В обществе Изабель он казался робким и застенчивым. Именно так, по ее представлениям, и должен вести себя мужчина, собирающийся сделать предложение любимой девушке.
Когда наутро после Рождества отец пригласил ее в библиотеку, Изабель твердо знала, что для этого может существовать лишь один повод: Эрик попросил ее руки.
Едва переступив порог, принцесса поняла, что отец выпил. Немного, ведь Бертран никогда и ничего не делал чрезмерно. Но достаточно, чтобы в комнате витал легкий аромат теплого букета бренди. Курительная трубка лежала на маленьком столике красного дерева, справа от большого кожаного кресла, рядом с детективом о Мегрэ и пачкой писем, ожидающих ответа.
