Девушка увернулась от ласковой руки и резко повернулась лицом к старой ирландке.
— Оставь меня! Ты ничего не понимаешь! Тебе не понятно мое унижение!
— Я знаю только, что разбитое сердце не означает позора.
— Они ведь все знают! — Изабель кивнула в сторону храма. — Я больше не могу! Все на меня смотрят, все меня жалеют.
Мэксин прищелкнула пальцами.
— Будто бы это так важно, что они там думают. Выше голову, дитя мое, сейчас ты должна встать рядом с отцом, чтобы приветствовать гостей. Все остальное как-нибудь утрясется.
Изабель случайно увидела свое отражение на блестящей мраморной поверхности колонны. Как ни странно, ничто в ее внешности не говорило о сердечных муках. В зеркале она, конечно, могла бы увидеть то, что выдавало ее с головой, — яростный блеск почерневших от горя глаз.
— Этому не бывать, Мэксин, — вдруг заявила принцесса, распрямляя плечи. — Эрик любит меня. И он ко мне вернется.
— Но он уже женат, милая. — Голос Мэксин сорвался, но Изабель так и не поняла ее истинных чувств, — перед Богом и людьми он принадлежит ей.
— Нет, — ответила девушка, — он мой.
Похоже, что малышка принцесса совсем потеряла рассудок от горя. Даже с противоположного конца заполненного людьми собора Дэниел заметил сверкание темных глаз и ощутил ее боль. С самого начала он знал, что именно так все и должно кончиться. Кажется, еще тогда он видел Изабель в этом чудесном желтом платье неподалеку от брачующейся пары: как она наблюдает за триумфом своего возлюбленного, которому удалось завоевать тепленькое местечко возле наследной принцессы, ее старшей сестры.
Конечно! Мужчина, подобный Эрику Малро, не стал бы тратить времени на невесту с ничтожным приданым, тем более что совсем рядом лежал куда более лакомый кусочек. Перро, может быть, и недорого стоило в чисто экономическом плане, но тем глупее было претендовать лишь на второстепенные роли. А у семейства Малро были весьма определенные планы.
«Ах, подлец, — подумал Бронсон, выхватив взглядом из толпы гостей родителей жениха. В эту минуту Оноре шептал что-то на ушко своей бледной маленькой супруге. — Значит, продал никчемного сынка за хороший куш, и теперь Перро — его игровая площадка?! Понастроишь тут шикарных дворцов, в которых бога-тые бездельники будут проводить время с себе подобными, и станешь богатеть, пока они развлекаются. Да уж, о такой удаче ты не смел даже мечтать!»
Узнав о грядущей свадьбе, Дэниел сказал себе, что просто обязан поехать в Перро. Заодно он собирался предпринять последнюю попытку склонить Бертрана на свою сторону. Много лет королевство Монако оставалось жалким недоразумением на карте мира, синонимом пустоты, и так могло быть вечно, если бы однажды эта изумительно красивая страна не вышла, как говорятся, в дамки. Свадьба Джулианы послужила поводом, чтобы он, перелетев Атлантическую лужу, получил свой шанс… На что?
Торжественная музыка наполнила собор. Жених и невеста взялись за руки и медленно двинулись по длинному проходу — уже в качестве супругов. Джулиана буквально светилась счастьем. До сих пор он почему-то никогда не задумывался над смыслом этого сравнения, но тут воочию увидел, что это означает. У жениха, однако, были глаза оленя, попавшего в западню.
Браки свершаются на небесах. Так, кажется, сказано в Священном писании? Значит, это не полная правда.
Скамьи пустели одна за другой, гости покидали собор. Дэниел уже собирался выйти вместе со всеми, как вдруг заметил одинокую фигурку у самого алтаря. Луч солнца, проникавший под купол собора, осветил ее, позолотив тяжелую массу темных волос и заиграв на светлой коже. В душе Бронсона что-то всколыхнулось.
Девушка стояла, строго выпрямив спину, подняв подбородок, столь же отважная, сколь и прекрасная. Он знал, что творится сейчас в ее сердце, и восхищался ее самообладанием. Изабель все же не покинула собор.
В сущности, кто она такая? Маленькая капризная принцессочка с язвительным язычком и взрывным темпераментом. Однажды она уже объяснила ему, и весьма недвусмысленно, что ему делать со своим мнением о ее интимной жизни. Ей явно не нужно его сочувствие. Черт побери, даже глазом не моргнув, она просто швырнет ему в лицо его жалость и снисхождение!
— Месье, — какая-то дама тронула его за плечо и указала на проход между скамьями, — силь ву пле?
Бронсон встал и пропустил ее мимо себя. Церковь почти совершенно опустела. Он еще раз оглянулся на принцессу, к которой тем временем подошла ее старая нянька. Рыжеволосая женщина что-то сказала девушке, но Изабель ничего не ответила. Вместо этого она подобрала юбки, вскинула подбородок и зашагала к выходу, шурша своим замечательным желтым платьем так величаво, точно это она была виновницей сегодняшнего торжества.
Напрасно Дэниел ожидал увидеть на ее красивом лице горечь поражения. Девушка явно решилась на что-то важное.
— Мистер Бронсон, — сказала она, проходя мимо американца, — оставьте для меня танец, пожалуйста.
Улыбка ее была ослепительна, но все же недостаточно жизнерадостна.
— Неплохо, принцесса, — ответил Бронсон, шагая рядом с ней. — Но надо еще тренироваться.
В темных глазах вспыхнуло пламя, но улыбка не исчезла.
— О чем это вы, мистер Бронсон?
— О бесстрастной маске. Вас выдает мимика.
— Ну что за воображение у вас, у американцев! — сказала Изабель, пряча под ироничным тоном готовую излиться горечь. — Неудивительно, что вы подарили миру столько культурных ценностей.
— Не знаю, как насчет ценностей, — ответил Дэниел, улыбаясь. — Я всегда предпочитал поп-культуру.
— Надо же, какая неожиданность, — съязвила Изабель. — А я-то уж подумала, что вы приехали в Европу, чтобы взглянуть на последнюю выставку в Лувре.
— Лучше оставим Лувр в покое. Но если вы хотите, чтобы кто-нибудь поведал вам, как Гиллиган[1] покинул Ирландию и отправился искать счастья в Америку, я к вашим услугам.
Принцесса отвернулась, но не так быстро, как намеревалась.
— Не понимаю вас.
— Понимаете, понимаете, — ответил Бронсон, радуясь мимолетной улыбке в ее глазах. — Европейцы вечно разглагольствуют о высокой культуре, а сами взахлеб смотрят наши ТВ-шоу, словно это настоящие драматические шедевры.
— Значит, американцы, по-вашему, лучше европейцев, мистер Бронсон? — Девушка остановилась, не дойдя всего нескольких ярдов до дверей собора.
— Дайте мне только время, принцесса, и я докажу вам это.
Она демонстративно передернула плечами.
— Нет, я все-таки недооценивала ваших пороков.
— Но еще сильнее вы недооцениваете мои достоинства. Щеки Изабель порозовели.
