– Я пойду сама!
– Так-то лучше, – сказал Фергус и протянул девушке мускулистую руку. Луиза знала, что Фергус действительно может донести ее до машины, поэтому поспешила принять руку. И опять его близость наполнила ее этим тревожащим, необъяснимым ощущением.
Сидя в фургоне, она не могла сдержать волнение. Когда они выехали на прямую дорогу между высокими рядами эвкалиптов, солнце спряталось за горизонт, оставляя за собой шафрановое свечение, постепенно темнеющее от перламутрового до синего.
Они проехали между плантациями цитрусовых, и теперь апельсиновые рощи уступили место широким пастбищам. Вскоре автомобиль свернул на пыльную проселочную дорогу, где на глаза не попадалось ничего, кроме темной массы высоких холмов. На темнеющем синем небосклоне высыпали слабые звезды.
– Не подумаешь, что в этой дикой местности можно кого-то увидеть, – прокомментировала Луиза, обводя взглядом заросли чайного дерева, простиравшиеся по обе стороны шоссе.
– Вы удивитесь. – Фергус миновал крутой поворот. – Здесь цивилизация. За кустами не видно, но в миле отсюда расположен вполне современный отель – пять сотен акров, минеральные ванны и все современные удобства. Озеро для полноты картины… Вот они! Видите за деревьями синюю крышу? Это курортное место. Сами ванны довольно просты, – продолжал он. – Не ждите облицовки плиткой. Грязевые ямы не изменились со времен, когда их использовали маори, чтобы промывать раны после сражений, – своего рода реанимация на линии фронта!
Они выехали на поляну, затем, огибая озеро, миновали неясные очертания низкого деревянного строения, окруженного широкими лужайками. В сумраке бледно светились цветки гибискуса, банановые пальмы шелестели на ветерке своими зазубренными листьями.
Снова машина нырнула в тень кустарника, чтобы через несколько минут появиться на ярко освещенном участке. Перед любопытным взглядом Луизы предстала грубо сколоченная деревянная купальня, окрашенная в белый цвет. За перилами многочисленных водоемов с ровного, покрытого пемзой участка земли поднимался пар.
Фергус остановил фургон у купальни, вышел и завел разговор с улыбающимся маори. Монеты перешли из рук в руки, Фергус вернулся к Луизе с полотенцем и купальными костюмами.
Когда Луиза через несколько минут, прихрамывая, вышла из кабины для переодевания, Фергус ожидал ее, большой, улыбающийся, мускулистый, в темных плавках. Она опасалась, что он иронически посмотрит на ее скромный черный купальник, но он просто схватил ее за руку:
– Вперед! Это для вас!
Он подвел ее к квадратному углублению, где сквозь облако поднимающегося пара Луиза различила купальщиков, погруженных по шею в горячую воду источника. Фергус прыгнул в непрозрачный водоем, предлагая руку Луизе. Без колебания она соскользнула рядом с ним, чувствуя, как мягкая минеральная вода сомкнулась вокруг нее. На темном фоне окружающего кустарника висели облака пара.
– После двадцати минут вас вытащат, – сказал ей Фергус, – но к тому времени дело будет сделано! – Он усмехнулся. – Расслабляет, не так ли?
Луиза кивнула. Горячая вода вызвала прилив крови к щекам. Пряди темных волос прилипли ко лбу. Луизе показалось, что всего через несколько минут Фергус вылез на влажный бортик водоема и улыбнулся ей:
– Вылезайте и окунитесь в содовый водоем, чтобы слегка охладиться!
Когда он опять взял Луизу за руку, девушка остро ощутила его прикосновение. Должно быть, виновата новизна среды. Невероятно, из всех мужчин именно он, Фергус Макдональд, вызывает в ней это странное ощущение прыжка в новое и неизведанное существование – дикое, отдаленное и волнующее.
Они переступили через бортики вокруг пузырящегося чистой водой водоема и затем погрузились по шею в холодный, бодрящий содовый водоем. Чуть позже они вернулись к залитым электрическим светом кабинкам для переодевания.
В фургоне Фергус повернул ключ зажигания, и они поехали через освещенный участок, мощенный пемзой, с разбросанными по нему в неподвижности ночи темными водоемами.
– Понравилось?
Фергус повернул к ней голову, и что-то в его бесстрастном взгляде заставило Луизу опустить глаза.
– Замечательно!
Ей пришлось признать, что она испытывает неожиданный прилив здоровья. Напряженные отношения и расстройства последних дней словно смыла пузырящаяся минеральная вода, оставляя Луизе чувство глубокого расслабления.
– Как нога?
Луиза улыбнулась:
– Я совсем позабыла о ней.
Фергус остановил машину на обочине шоссе.
– Я… рада, что поехала, – прошептала Луиза, дрожа.
– Стоило намочить волосы? – Он поднял руку и с нежностью отвел назад влажную прядь вьющихся над ее ухом волос. – Знаешь что? – тихо сказал он. – Этими мелкими каштановыми завитками ты очень похожа на Мари-Луизу.
– Нет! – Она вздрогнула и отвернулась.
В его глазах появилась улыбка.
– Почему ты не хочешь, чтобы я коснулся тебя? – спросил Фергус из темноты.
Сердце Луизы подпрыгнуло и забилось быстрее. Но девушка изо всех сил притворялась беспечной, хватаясь за первое пришедшее на ум оправдание.
– Из-за бороды, – сказала она.
– Забавно, – отметил Фергус обманчиво небрежным тоном. – Другая Мари-Луиза нашла бы ее непреодолимо привлекательной.
Другая Мари-Луиза! Почему он упорно называет ее этим именем? Вероятно, потому, что она совершила фатальную ошибку, показав ему, как это ее раздражает. В голову лезли всякие неуместные вещи, вроде свадебных колоколов. Вспомнился унизительный случай, когда Фергус перенес ее через порог собственного дома, словно свою невесту, пусть даже это только фантазия.
Не успела она догадаться о намерениях Фергуса, как его руки обняли ее, крепко и неумолимо. При тусклом зеленом свете приборной панели автомобиля она уловила огонь его глаз.
– Откуда тебе знать это, Мари-Луиза? – Он прижал девушку к себе, и, когда их губы встретились, сердце Луизы наполнилось счастьем. Сквозь смятение чувств она услышала нежный смех Фергуса. Луиза не представляла себе, что поцелуй может быть таким.
Наконец он отпустил ее, и, дрожащая, потрясенная, тихая, Луиза откинулась на спинку сиденья. Фергус завел мотор, и фары движущейся дугой охватили колышущееся море чайных деревьев. Впереди был заметен только небольшой участок неровной дороги, терявшейся в темноте.
Луиза испытала странное ощущение, что они оказались под заклятием безвременья, где ничего не существует, только рука Фергуса на ее плечах, его смуглое лицо. Мир, принадлежащий лишь им одним, где есть только звук колес, темное сине-фиолетовое небо безлунной ночи и сверкающие звезды.
В следующее мгновение машина свернула в длинную аллею синеющих эвкалиптов. Чувство мечтательного расслабления исчезло, когда автомобиль подъехал к ярко освещенному концертному залу.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
