— Так ты хочешь, чтоб я тоже стала машинистом или ещё кем-то там? — усмехнулась Рива.
— Нет, зачем? Мы организовали драмкружок. Будем ставить советский спектакль. Ты бы тоже могла участвовать, а потом, позже, может, станешь известной артисткой, — с жаром начал фантазировать Зяма, но под насмешливым взглядом девушки, осёкся и как-то по-особенному глянул на Риву.
Она поняла, что сейчас Зяма перейдёт к личным чувствам, но от надоевших уже излияний Риву спас вернувшийся из города дядя. Увидев одетого в милицейскую форму Зяму, Шамес немедленно изобразил восторг.
— О-о-о, нет слов. Скажите, Зяма…
Тот, бросив многозначительный взгляд на Риву, довольно заулыбался, а тем временем Шамес продолжил:
— Скажите, Зяма, вот вы теперь большой начальник, так я имею к вам один вопрос.
— Это смотря какой…
Шамес говорил с Зямой подчёркнуто вежливо, и тот прямо раздувался от гордости.
— А вопрос образовался такой, — Шамес бочком присел к столику. — Не могли бы вы узнать, что надо сделать, чтоб мы с Ривой могли уехать?
— Вы что, куда-то собрались уезжать? — услыхав такое, так и подскочил Зяма.
— Что вы что вы, — замахал руками Шамес. — И вовсе нет. Просто теперь другие возможности, и я хотел бы, если, конечно, можно, съездить с Ривой к морю, на отдых. Скажем, в Одессу, или ещё куда, всегда, знаете ли, мечтал…
— А-а-а, — облегчённо вздохнул Зяма и важно кивнул. — Пожалуй, это можно.
— Ну, тогда по единой… — и сорвавшись с места, Шамес полез в поставец за песахувками…
* * *
На городском базаре, приткнувшемся к самому краешку Подзамче, заканчивалась торговля, и селянские упряжки, всё утро простоявшие на болотистом лугу, одна за другой выезжали на мостовую. Сегодня ставший ревностным милиционером Зяма дежурил на Братском мосту и сейчас, привалившись боком к тёмным от времени перилам, лениво поплёвывал в зеленовато-застойную воду.
Зяма хорошо помнил всё, что втолковывал новонабранным постовым начальник городской милиции Шлихтер, и сейчас маялся, поскольку ничего стоящего внимания не случилось. Впрочем, едва он пришёл к такому выводу, как кто-то осторожно тронул его за локоть. Зяма тут же обернулся и с удивлением узнал Остапа.
— Ты?.. — в голосе Зямы сами собой возникли властные нотки, и он спросил: — Чего надо?
— Помоги…
Ощущение своего нового достоинства настолько охватило Зяму, что он даже забыл про былую неприязнь к сопернику.
— Ну, говори, в чём дело?
— Брата моего в селе заарестовали… Дмитра.
— Твоего брата? Дмитра, говоришь?.. — Зяму так и распирало от гордости. — А за что?
— Да ни за что… Там у нас колотнечя[74] вышла, а он за меня пробовал заступиться, от и все…
— За тебя? — Зяма мгновенно насторожился.
— Ну, тут такое… — Остап замялся. — Они вроде как ко мне дело имели, а Дмитро не понял и в драку полез…
— Драка, говоришь?.. — Зяма нюхом почуял, что Остап что-то недоговаривает, и быстро сориентировался. — Ладно, помогу. Только давай пройдём до отделения.
— Ни, я не хочу до постерунка. Ты узнай только, — замотал головой Остап.
— Да чего там, пошли, — Зяма ухватил Остапа за рукав и потянул: — Пошли, говорю!
— Та сказав, не пиду! — вырвался Остап.
— Сопротивляться! — Зяма выхватил из кармашка свисток и засвистел на всю улицу.
— Ах так! — спохватился Остап и, вырвавшись, бросился в ближайший проулок.
Зяма, который никак не ожидал этого, затоптался на месте, и, может быть, всё бы и обошлось, но на свист откликнулись другие постовые, а несколько милиционеров, увидев беглеца, сразу бросились за ним в погоню.
Остап метнулся в одну сторону, другую, но поняв, что дело «швах», выхватил ВИС и, не целясь, трижды пальнул вдоль улицы, а потом вильнул в какой-то заброшенный двор. Однако теперь, когда дело дошло до стрельбы, свистки залились со всех сторон.
Перепрыгнув через три или четыре ограды и выскочивши на тротуар, Остап начал затравленно озираться, как вдруг ему на глаза попалась такая знакомая вывеска: «Зайди». Видимо, ноги сами принесли его именно сюда, а думать времени не было, и Остап, перебежав улицу, влетел в кнайпу.
На его счастье в зале было пусто. Рива, одна стоявшая за шинквасом, покраснела и радостно всплеснула ладонями.
— Ой, Остап… Ты откуда?
— Оттуда! — Остап затравленно зыркал во все стороны. — Слышишь, свистят, это за мной гонятся…
Вид у взъерошенного парня был настолько красноречивый, что девушка, ни о чём больше не спрашивая, потянула его в тёмный коридор, на ступеньки.
— Куда это? — упёрся перед лестницей Остап, не желая идти на второй этаж.
— Ко мне, ко мне… — зашептала Рива и, преодолевая слабое сопротивление парня, затянула его в свою комнату, а потом бегом вернулась назад в зал.
Она встала к стойке как раз вовремя, потому что через минуту в кнайпу ввалились милиционеры во главе с Зямой, который на правах старшего крикнул Риве:
— Куда Остап делся?.. — Захеканный Зяма подскочил к шинквасу и, малость отдышавшись, добавил: — Я видел, он сюда побежал!
— Ну, вот тебе и на́! Я тут при чём?.. — умело изобразила рассерженную Рива и, спокойно взявшись перетирать стаканы, кивнула на задние двери: — Вскочил, головой мотнул, чкурнул дальше, а я думай тут, чего это он…
Очень напоминая своего дядю, Рива начала бесконечный монолог, но Зяма, уже не слушая девушку, крикнул милиционерам:
— Товарищи!.. За мной!.. Я знаю, где он!
Топая сапогами, погоня вслед за Зямой выбежала на задний двор и, одолев ограду прилегающего склада, затерялась между укрытыми брезентом ящиками с товаром…
* * *
Начальник горотдела милиции товарищ Шлихтер беспокойно ёрзал в своём плюшевом кресле, которое ему где-то добыли подчинённые.
Причин нервничать у него было предостаточно, тем более что в углу кабинета на простом венском стуле сидел капитан НКВД и время от времени исподлобья поглядывал на Шлихтера.
Почему столь высокий чин оказался здесь, Шлихтер догадывался. Ещё бы, после пальбы чуть ли не на базаре милиционеры устроили такую шумную погоню за стрелком, что взбудоражили весь Старый Город, а слухи об этом уже наверняка достигли предместий.
Конечно же и сам начальник немедленно учинил расследование случившегося и уже более или менее составил себе картину произошедшего, но неожиданное появление капитана НКВД ясно указало на то, что дело весьма серьёзное.
Первопричина всей этой суматохи, постовой милиционер из новонабранных Зяма Кац, вызванный на разбор к начальнику, почему-то задерживался, скорее всего, его просто не могли найти, отчего товарищ Шлихтер, нервничая, то и дело начинал нетерпеливо постукивать по столу пальцами.
