Кстати, Клим и его ближайшее окружение, когда зависали с нами, всегда интересовались, не обижают ли нас, и обещали заступиться, если нас будут наказывать или обирать. Я доверяла их словам не больше, чем болтовне политиканов по ящику, но, согласитесь, такое не говорят тем, кого удерживают насильно. Мы получали всего лишь четверть того, что зарабатывали, на технические расходы (зарплата водителя, охранника и диспетчера, бензин, съем квартиры и счета) уходила еще одна четверть, а значит, Клим отгребал от нас львиный куш, но это была разводка, а не насилие, в этом я готова и сейчас присягнуть.
Я, правда, слышала о какой–то бригаде, имевшей базу в небольшой деревне под Брянском. Называлось даже погоняло бригадира — Мечик, а может, это даже была фамилия, не помню. Так вот, наши знали, что этот мерзавец держит девочек месяц или два под замком в погребе, где им не дают только умереть с голоду, и каждый день их жестоко избивают и насилуют, чтобы сломить волю. Вроде бы, потом абсолютно потерянных и трясущихся, как животные, девчонок продают за границу, и там, если они в чем–нибудь ослушиваются хозяев, стоит тем произнести имя Мечик, проститутки мгновенно начинают потеть от ужаса, и поведение их становится покорным. Я не очень–то доверяла этим слухам, потому что, во-первых, не считала, что человек, какой бы он ни был, так легко и безвозвратно превращается в дрессированного хомячка, а во-вторых, никто из говоривших сам не видел ни Мечика, ни его бригаду, ни забитых девчонок. Однажды я поинтересовалась у Лешего, что там на самом деле, но Леший сказал, что Мечик работает только на Турцию, Иран и арабские страны, поэтому с ним якобы никто и не знается, а девчонок он отбирает одиноких или из алкашеских семей, чтобы родня не хватилась. Вот такая история, хотите верьте, хотите — нет. Лично я думаю, что Леший тоже ничего толком не знал, а девочек, возвращавшихся из Турции и арабских стран, я потом встречала, и они не были похожи на измордованных мечиковых невольниц.
Впрочем, я опять забегаю вперед, все так соединено, воспоминания так связаны друг с другом, так путаются во времени и разных историях. Но я ничего не могу поделать, в этом память моя, осмысленное впоследствии неразрывно связано с тем, что было вначале, и я не вижу, как избавиться от этой связи, да и надо ли это делать. Главное, я пообещала быть честной, и я честна, а если кому–то неприятно сказанное мной, или там я кажусь отвратительной, то мне очень жаль, ведь я сама не могу себя считать какой–нибудь паршивой блядью, а если тем, что я пишу, я создаю такое впечатление, то я, знаете ли, пишу о мире, частью которого являюсь, или мир вместе с вами является частью меня, поэтому стоите ли вы на четвереньках и принимаете с двух сторон бандитские дурно пахнущие хуи, или преподаете в университете христианскую этику, я одинаково желаю вам добра и счастья. И то, что я пишу здесь правду о том, о чем принято врать, должно быть нужно этому лживому миру, ведь известно, что ложь это орудие дьявола, а значит, я, пишущая правду без прикрас, служу не ему…
Вспоминая о Свете, я должна добавить, что рожавших проституток было очень много, в других экипажах они составляли большинство, и не все они были похожи на Свету. Многие постоянно думали о своих детях, их лица буквально преображались, когда они мечтали о том, что подарить малышу, и как он обрадуется, словом, это были хорошие матери, которые вышли на панель от настоящей безысходности, и я бы хотела рассказать об условиях, в которых жили эти женщины и их семьи. Напомнить о том, что они часто голодали, что в те годы постоянно отключался свет и отопление, что горячая вода была праздником, что транспорт еле ходил и был постоянно переполнен, что честно накопленные советские рублики стали бумажками для оклеивания сортиров, что не было реальной медицинской помощи, и народ занимался самолечением, заглатывая любую отраву, забракованную европейскими комиссиями, но заполнившими наши аптеки. Добавьте сюда то, что среди парней того времени, наших потенциальных женихов, было принято мечтать не о профессии врача или космонавта, а о блестящей бандитской карьере и крутой тачке. А что есть баба для такого героя? Правильно, соска, блядь, не более того. И темные пустыри и переулки заполнила мрачная шпана, которая насиловала и калечила любую неосторожную девушку, по случайности попадавшую им в лапы.
Я не буду до конца честной, если скажу, что восхищалась женщинами, рожавшими детей в то мрачное время. Я считала их дурами и не собиралась повторять их глупости.
И все–таки я вынуждена признать, что мы не сильно–то отличались, и я не задирала нос перед теми, кто был, по моему мнению, ограниченнее или тупее. С одной стороны, мне не нужны были враги, а с другой — все мы были обездоленные российские невесты девяностых. Невесты, вышедшие на панель.
*.*.*
Нет, я не пытаюсь никого разжалобить. Мне не суждено было выйти за Мишку, потому что меня ждала другая жизнь, и я осознанно шла к ней, ради нее преодолев брезгливость, выдерживая боль и унижения. Наверное, это звучит слишком пафосно, и, пожалуй, тут время рассказать, как я совершила не меньшую глупость, чем другие.
В один из первых осенних дней меня выбрал симпатичный бизнесмен, который только что проводил жену к ее родителям. В те времена коммерсанты совершенно не отличались от братвы, поскольку честный бизнес на заре нашего капитализма мог привести только к банкротству. Это мне как раз и поведал тот парень, очень приятный и разговорчивый. Он взял меня на два часа, потом позвонил диспетчеру и продлил еще на столько же, мы с ним кувыркались в кровати, в ванной, на полу, а в перерывах пили вино и поедали содержимое его холодильника. Он рассказал мне, что закон составлен специально так, чтобы люди платили взятки, которые идут наверх, что нигде в мире нет такого закона, чтобы налогом облагалась прибыль еще перед тем, как ее получили, и что поэтому надо быть хитрым и уметь договариваться, а я впитывала все это как губка, радуясь, что почти не переспрашиваю его — и все понимаю.
Я очень старалась, чтобы этот коммерсант заказывал меня и дальше, делала с ним такое, что еще не пробовала ни с кем, и он, казалось, был тоже очарован мной. В Брянске вообще нечасто встречался клиент, с которым получаешь удовольствие от общения. Я с сожалением попрощалась с ним, а в машине узнала, что ожидается большой «субботник», и меня ждут в «нашей» сауне.
Вообще–то своих саун у бригады Клима несколько, но одна, самая большая, с бассейном, была излюбленным логовом отдыха самой бригады, и все называли ее «наша сауна» и говорили: «Давай твои именины отгуляем в «Нашей», или «Вчера в «Нашей» мы с Кабаном ужрались, как свиньи».
