— Проваливай! — сказал Вадим мужчине, освободив того от энергетического захвата.
Освобожденный перестал скрести руками по невидимой удавке, сделал глубокий вдох, порозовев лицом.
— С-с-сука… — прохрипел он, — падла, ты что творишь…
— Мало? Могу добавить! — Вторая волна гнева чуть не захлестнула парня.
— Только попробуй! — донеслось со стороны машины. — Папа за Вадима тебя заживо похоронит!
— Проваливайте, — повторил «деревенский» Вадим городскому тезке и его звонкоголосой заступнице, демонстративно отвернувшись от четырехколесного «коня». Он специально не обращал внимания на девчонку и не смотрел в ее сторону, чтобы не увидеть ауру и темные болезненные метки в разноцветье человеческого тела. Стоит только глянуть на говорунью, разглядеть наличие недуга, и он не сможет отказать в помощи. Понтовая девчонка въедет во двор на одной жалости, чего Вадим совсем не хотел, потому предпочел игнорировать болезных гостей. Пелагея Матвеевна наказывала не грешить. Будет ли грехом обычное игнорирование? Трудно сказать… От того, что страус, спасаясь от проблем, прячет голову в песок, напасти не делаются невидимыми. Спрятаться от них можно, можно их игнорировать, но от этого сами они никуда не денутся, настигнув убегающего от их внимания в самый неподходящий момент, навернув бедолагу вдоль и поперек хребтины.
Он понимал, что маленький конфликт у ворот может иметь большие последствия. Наблюдатели за соседскими заборами раздуют муху в слона, добавят пикантных деталей, и пересказ, обрастая надуманными подробностями, пойдет гулять по поселку. Поселковые слухи и бредни воспаленного сознания некоторых кумушек не так страшны, как возможная реакция городского пижона. Красный петух любит сухое дерево… Свои побоятся связываться с кочетом, а городским падальщикам бояться нечего, так что последствия могут быть самые разные.
Вадим опять не к месту вспомнил Ширшиху — она никогда никому не отказывала в помощи. Но старуха была куда как опытней и сильней молодого, необученного преемника — знахарка издали чувствовала неприятных для нее людей, умело избегая встречи с ними. Хитрая бабулька знала, как и когда применять отвод глаз. Наследник дара этим хитрым искусством еще не овладел, посему не был застрахован от форс-мажоров в общении с «татарами незваными», типа отползающего от него тезки.
Щелкнув засовом на калитке, Вадим отделил себя от внешнего мира и его забот. Старый, добрый аутотренинг порой творит чудеса. Не оглядываясь, он скрылся в доме.
Джип некоторое время давил неподвижными колесами подтаявшую землю у ворот, неясные людские контуры, скрытые тонировкой, наклонялись друг к другу, по всей видимости решая, как поступить. Минут через десять с резкой перегазовкой «японец» сорвался с места, разбрызгивая весеннюю грязь и серый рыхлый снег, и быстро скрылся за поворотом.
Тетка Лариса долго наблюдала за темным неподвижным силуэтом, застывшим в окне беловского дома, что выходило аккурат на ворота и хорошо просматривалось из ее кухни. Замершего в ступоре парня со спины подсвечивало солнечными лучами, которые били в угловое окно. Иногда соседке казалось, что Вадим качается из стороны в сторону, но вскоре она разобралась, что это шевелится тюль, складками которого играет прорывающийся через открытую форточку сквозняк.
Любопытная соседка пыталась разобраться в том, свидетелем чего она стала не так давно. Лариса всегда была наблюдательной, зачастую подмечая то, что упустили другие. Она умела анализировать и давать оценку различным мелким и незаметным фактам. Пусть ее способность замечать скрытое и неочевидное была чисто бытовой, но она помогала женщине всегда быть в курсе всех курсирующих по Таежному слухов и сплетен, и, что немаловажно, выделять из сплетен реальные факты, составляя реальную картину того или иного события.
Лариса видела, что Ширшиха с малолетства привечает беловского внучка, подолгу чем-то занимается с ним в доме или что-то рассказывает мальчишке, сидя на сколоченной им же для древней знахарки лавке. Такое отношение нелюдимой бабки к кому-либо само по себе могло родить не одну сплетню, но Ларисе хватало ума и такта не лезть туда, куда ее не просят. Ширшиха могла запросто сглазить или наслать порчу. Старухе было далеко за сто лет, но сил от этого у нее меньше не становилось. Характерным показателем было поведение заезжих цыган, десятой дорогой обходивших дом деревенской знахарки. Чувствовали ромалэ силу, предпочитая не связываться с ее источником.
Лариса знала, что подобные Ширшихе просто так не умирают. Ведьмы и колдуны не могут покинуть бренный мир, не передав дар. Не поэтому ли старая карга — Пелагея, привечала мальца? Ведьма растила наследника, а Белов-старший никак ей не препятствовал. Или заколдовала его знахарка, или хитрый дед сам подтолкнул внука к ведьме. Старики вспоминали, что дед старого хитрована слыл сильным колдуном, не только заговаривая в тайге зверя, но и насылая дождь в засушливые годы. Потом сила у Беловых уснула, проснувшись через четыре колена. Сколько лет прошло? Значит, правду, люди говорят, что силу наследуют через четыре поколения. Ай да Белов, ай да старый хрыч! Всех перехитрил. Женщина нервным жестом поправила выбившиеся из-под платка волосы, вспоминая канувший влету сентябрь, смерть Ширшихи. Ведьма передала дар — и Вадим принял. Сам принял, добровольно. Сила передается только с согласия принимающего. Досталась ноша парню… и ведь выдержал, вынес на плечах и смерть стариков, и овладение даром, не сломался. У Беловых всегда был стальной стержень. Почти всегда… Непутевая дочь не в счет, зато сын у нее копией деда получился, обломал мать с наследством, как нашкодившую девчонку, прогнал прочь. Пусть радуется, дура, что вовсе от порога отчего не отрекли. Такой может… Лариса посмотрела на заплывшие грязью следы джипа на дороге и плотнее закуталась в шаль…
Приезжий ей сразу не понравился — наглый слишком. Стоило увидеть возвращающегося из сельмага Вадима, как она быстро закруглила вынужденную беседу, поспешив занять место у окна и подспудно гадая: пустит Белов приезжих в дом или откажет в гостеприимстве? Отказал… Женщина вздрогнула и поежилась от волны холодных мурашек, пробежавших по спине. Для себя она решила, что накажет родственникам и соседям никогда не задирать молодого знахаря. Не дай бог столкнуться лицом к лицу с испивающим саму душу холодом, льющимся из глаз парня, в один миг ставшего похожим на ту, что взмахом косы отбирает жизнь. В тот миг Лариса подумала, что Вадим убьет городского здоровяка. Тот уже и хрипеть перестал, завалившись на бок, но Белов сумел обуздать ярость и отпустил приезжего дурака. Женщина машинально перекрестилась: вот, Вадимка, и вторая сторона монеты…
Мир менялся, рушился на глазах; то, что раньше казалось незыблемым, оплывало подобно восковой свече. Яркий, трепещущий огонек на конце фитиля дарил не только свет — он открывал глаза на скрытое в тенях, пляшущее под фривольные изгибы пламени…
В голове было на удивление пусто. Мысли, которые роились в черепушке, попрятались в укромных уголках. Сам хозяин пустой головы бездумно пялился на почерневший снег за окном, не замечая ни сквозняка, ни стылого весеннего холодка, облизывающего углы комнаты и оседавшего легкой сыростью на отпотевающих гладких и стеклянных поверхностях. Пробравшись стылыми пальцами под тонкую ткань одежд, холод привел человека в чувство.
Зябко поежившись, Вадим отошел от окна. Уже вечер? Это сколько же он изображал из себя статую? Хорошо, в доме голубей нет, а то уляпали бы голову пометом, он бы и не заметил. Старые ходики с грузиками-шишечками, натужно скрипнув, отбили семь часов вечера. Сильно его припекло, однако… Вадим посмотрел в окно. Вечереет, тетка Лариса что-то кричит мужу и гневно тычет рукой в бадью с картофельными очистками и запаренным комбикормом… Парень спохватился — на соседку смотрит, а у самого скотина не кормлена! Быстро переодевшись, он развел с утра запаренный комбикорм теплой водой из бойлера, разделив смесь по ведрам. Большое — Зорьке, маленькое — Темчику, которого он потихоньку прикармливал, отучая от молока, но телок нет-нет да и пробирался к мамке, выдудонивая ее досуха. Стоило войти в стайку, сразу стало понятно, что парного молока на ужин не будет. Темчик умудрился вновь пролезть к мамке и сделать свое черное дело, оставив нерадивого хозяина без пайки. Нечего, родимый, ушами хлопать и изображать из себя статую. Беззлобно выругавшись и загнав наглого бычка на место, Вадим вычистил навоз и подсыпал на пол свежей соломы. После чего накормил мычащих и кудахтающих, разжившись в летках четырьмя свежими яйцами. За неимением лучших вариантов, на ужин будет глазунья с помидором и зеленым луком. Последний, как и укроп с петрушкой, парень второй год выращивал в подполье в специальных ящиках с сырыми опилками. В роли солнышка выступали лампочки. Места ящики занимали немного, зато в любой сезон в доме была зелень.
