И Федор Матвеевич протянул мне два пакета.
- Держи, Коля. Здесь книга «Редкие животные нашей Родины», а тут - «Золотой ключик» и фрукты… А я побежал. Всего вам доброго… А то на поезд опоздаю, - объяснил он папе и Татьяне Филипповне.
- Мы ведь с вами знакомы, не правда ли? - спросила Татьяна Филипповна. Она изо всех сил вглядывалась в лицо Федора Матвеевича. - Мне кажется, я с вами училась в одном институте… Только не могу вспомнить вашу фамилию. Вас все звали Димочкой.
- Нет, вы меня простите, я в институте не учился. А зовут меня - Федор Матвеевич, вас же - Татьяна Филипповна, правильно?
- Правильно, - сказал удивленно папа.
- Еще раз прощайте, я побежал.
Он повернулся и быстро-быстро пошел к воротам.
- Странный какой человек, - сказал папа, - ехал такую даль, а задержался на минуту.
- Просто он деликатный, - объяснила Татьяна Филипповна, - увидел, что приехал отец, и решил не мешать.
- Он с маминой работы, по-видимому?
Я не стал объяснять, кто он, и молча кивнул: «С работы».
- Показывай-ка свой лагерь. - И мы пошли по аллее.
Я показал им нашу дачу, потом провел мимо трибуны и мимо мачты, на которую залезал. И рассказал им про торжественную линейку.
- Вот на эту мачту залез? - удивился папа. - Я бы не смог, я до сих пор боюсь высоты.
Потом мы пошли через лес на озеро.
- Надо же - черника растет! Самая настоящая черника! - удивилась Татьяна Филипповна, когда папа сорвал несколько ягодин и протянул ей. - Я уже лет пятнадцать, как в лесу не была.
- Ты что же - купаться надумал? - спросил папа, когда мы подошли к озеру. - Совсем самостоятельным стал мужчиной.
- Конечно, поплаваю, - сказал я.
Они сидели на песке под сосной, а я плавал разными стилями: и на спинке и полукролем.
Они волновались все время - особенно Татьяна Филипповна, - даже вскакивали несколько раз, когда я уплывал к краю купальни.
- Я сюда каждый день заплываю, - успокаивал я их, - нам со Светой разрешают.
Тут я вспомнил, что со Светой мы уже не разговариваем три дня, плавать мне расхотелось, и я пошел на берег.
- Ты, по-видимому, чемпион в своем лагере? - спросила Татьяна Филипповна.
- У нас первый отряд за купальню заплывает.
- И не вытираешься? - спросил папа.
- Конечно, нет. Я всегда так высыхаю, от солнца.
Мы пошли снова через лес. Тут папа от нас отстал немного, постоял, пошевелил губами, догнал нас и спросил Татьяну Филипповну:
- Не пора ли нам к дому?
- Не пора, - засмеялась она. - Я же сказала, что сама кончу вечером весь расчет.
Папа сразу снова повеселел и даже побежал со мной наперегонки до высохшего дуба. Про этот дуб нам говорили, что ему двести десять лет. Я бежал быстро и слегка обогнал папу.
- Стареет отец твой, стареет, - пропел папа.
Потом они все-таки собрались уезжать, и папа оставил мне книгу «Занимательные математические задачи трех последних тысячелетий».
- Ты тут не все поймешь, но это не страшно. Хотя я в твое время щелкал эти задачи во сне.
Я проводил их до ворот. Дальше бы не пустили дежурные.
Поэтому я влез на забор, перевесился и долго смотрел, как они уходили по дороге, как поворачивались ко мне, прощально махали мне и снова шли дальше.
***А со Светой мы так и не разговаривали. Она ходила в обнимку с Ленкой, и Ленка постоянно смеялась своим противным голосом. Ленкин смех был похож на визг.
Однажды Ленка подошла ко мне.
- Ты чего все время на нас смотришь? - спросила она, хихикнула и состроила такую гримасу, что я даже отвернулся.
- На тебя только и смотреть, - ответил я, - что у меня, дел нет, что ли.
- А на Свету почему смотришь?
Я не стал тогда с ней разговаривать и пошел играть к ребятам.
***Утром я увидел, что Света идет в столовую не с Ленкой, одна. И после завтрака Ленка что-то крикнула Свете, а Света даже не повернулась.
А через час Ленка стояла у стены дачи, и девочки из отряда подходили к ней по очереди и толкали ее. Одна девочка даже пнула ногой. Ленка закрывала лицо руками и тихо плакала.
- Будешь еще сплетничать! - приговаривали девчонки.
- Она такие сплетни разводила, просто ужас, - сказала мне та девчонка, которая пнула ее ногой. - Мы ей сначала верили, а сегодня все открылось. Ты тоже иди ей отомсти. Она про тебя знаешь, что говорила? Всем девочкам рассказывала. Я даже повторить не могу, вот что она говорила!
Девчонка все стояла около меня и не замолкала, а мне стало так стыдно, что посередине ее слов я повернулся и ушел в дачу.
Потом я вдруг услышал, что меня зовут.
- Колька! Колька! Тебе открытка. Вот интересно: вчера у него родители были, а сегодня уже ему письма шлют! - кричали мне.
Я вышел на крыльцо.
- Ты что, не слышишь? Тебе открытка.
«Откуда мне письмо, - подумал я. - Может быть, от мамы?»
Я взял открытку и сразу понял, что не от мамы. Лучше бы я ее не брал! Лучше бы она потерялась где-нибудь на почте!
«Здравствуй, Николай!
Как ты живешь? Я живу хорошо.
И еще я узнал, что тогда моя мать правду сказала про твоих родителей. Твои родители уже разошлись, а от тебя скрывают. Это моя мать точно знает».
До свидания. Виктор Бабенков.
А твой адрес я узнал у твоей матери, когда она уезжала».
Я прочитал эту открытку во второй раз и в третий.
Тут ко мне подошел Игорек.
- Ты письмо получил, да? - И он привстал, чтобы разглядеть, что там написано.
А я спрятал открытку быстрей за спину и неожиданно закричал на него тонким противным голосом:
- Тебе-то какое дело! Сует нос не в свои дела!
- Я просто так, спросить. - Он даже растерялся, и губы у него задрожали.
Но я продолжал орать на него.
Потом я побежал куда-то по дороге. Потом я увидел в руке ту открытку, смял ее и сунул в карман.
В это время прямо на меня вышел из-за кустов Евдокимов.
- Куда бежишь? А я тебя ищу, - обрадовался он.
Но я закричал на него тем же противным визгливым голосом.
- Пусти с дороги! - кричал я ему.
- Ты чего? Я у тебя хотел взять адрес, ведь меньше недели осталось, - сказал он растерянно.
- Какой тебе адрес?! Вам всем лишь бы адрес узнать!
Евдокимов посмотрел на меня и отошел в сторону.
А я побежал дальше к соснам. Я задыхался, но все бежал, несколько раз споткнулся о корни, потом упал и не хотел вставать.
Я лежал так долго, уткнулся головой в землю, подо лбом у меня был твердый корень, я стукнул лбом об него, чтоб стало мне больно, и стукнул еще несколько раз, и еще.
Потом я услышал тихие шаги и сжался, чтобы меня не заметили.
Это была Света.
Она остановилась около меня, но я лежал, уткнувшись в сухую землю, и к ней не поворачивался.
- Коля, я больше не буду с тобой ссориться, - сказала она тихо. Но я ей не ответил. - Я пойду, Коля, - сказала она и пошла назад.
Когда я вернулся к даче, там было пусто. Все пошли в лес.
И хорошо, что меня не видели. Потому что некоторые, быть может, прочитали ту открытку, и что я бы стал им говорить?
***Я больше не думал ни о маме, ни о папе, ни о себе. И ни о чем я не думал. Мне все время хотелось спать.
В тихий час у нас в палате всегда рассказывали смешные истории. Но сегодня я как лег, так сразу заснул и ничего не слышал. И вечером после линейки я тоже заснул сразу.
На другое утро ко мне подошел врач.
- Ты не болен? - спросил он. - Ваш воспитатель просил тебя посмотреть.
Врач отвел меня в медпункт, проверил мое горло, измерил температуру.
- Сам-то ты на что жалуешься? - спросил он.
А я вдруг подумал о папе с мамой и сжал зубы, чтобы не заплакать.
- Болит у тебя что-нибудь? - снова спрашивал врач.
- Нет, - сказал я и отвернулся к окну.
- Я тебя все-таки положу на день в изолятор, а там посмотрим. Вид у тебя очень странный.
Я лег в пустом изоляторе в углу, чтобы не мешало окно, и проспал весь день. И ночью я тоже спал. Утром врач отпустил меня в отряд.
Все наши как раз строились, чтобы идти на совхозное поле.
И я тоже пошел в строю.
- Я к тебе вчера хотела прийти, а меня врач не пустил, - сказала Света.
- И меня тоже, - сказал Евдокимов.
Мы шли по дороге строем мимо совхозных рабочих, и пионервожатый запел песню. И весь отряд тоже запел.
- Куда это они маршируют? - спросил один рабочий.
- Да нам помогать, на турнепс, - объяснил другой.
А мы шли мимо них, как солдаты, пели маршевую песню и четко ставили шаг.
- Вот перед нами поле турнепса, все в сорняках, - сказал пионервожатый, когда мы пришли. - Сорняки выполоть, турнепс оставить. Одна гряда на двоих.
Мы стояли в начале поля, а конец гряды был далеко.
- Это все сегодня надо сделать? - спросил Евдокимов удивленным голосом.
- Да, сегодня. Разбирайтесь по парам и выбирайте себе гряды.
