— Что ещё говорила богиня и почему ты молчала раньше? — нахмурился Ринар.
— Она сказала, что я не могу вернуться в мой мир, потому что моё предназначение здесь ещё не выполнено. И что истинная пара мне нужна потому, что сама я не в состоянии пополнять свой резерв. Но так как ты отказался от меня, то я могу разорвать нашу связь и найти другую пару, и если мы полюбим друг друга, то станем истинными. И что меня ведёт Судьба, но она не всесильна. Что колдунья из другого мира угрожает безопасности этого. Она настолько сильна, что смогла закрыться от всех людей, магов и богов вашего мира. Только я как иномирянка смогу её отыскать и остановить. И ещё что я почувствую, когда мой путь начнётся.
— И ты чувствуешь, что необходимо отправиться в дом Янины и Баркая?
Я прислушалась к своей говорливой интуиции. На этот раз она молчала.
— Если честно, то нет. Я чувствую, что Баркай важен и что это как-то связано со мной. И что я должна быть рядом, когда его не станет. А ещё я с самого начала чувствовала, что он умрёт, — я говорила тихо, но Шаритон и Ринар меня услышали. — Раньше о словах богини я не говорила, потому что обстановка не располагала к доверительным беседам.
— Итак, есть какая-то колдунья…
— Из другого мира.
— Колдунья из другого мира, невидимая для людей, магов и богов Карастели. И ты можешь её отыскать и остановить. Ты предполагаешь, что проклятие наложила она?
— Возможно, мальчик увидел или узнал лишнее.
— Не вяжется. Если она не обнаружима для обитателей Карастели, то для всех, — Ринар задумчиво погладил мою руку.
— Эр, знаешь, я думаю, что это не колдунья. Проклятие многоступенчатое и сложное, но состоит из простых и понятных мне частей, оно ощущается чем-то нашим. Да и энергия мага, его наложившего. Готов поклясться, что это мужчина. Женщины действуют изящнее, тоньше, линии сил и проклятий больше похожи на кружево, их работа всегда эстетична. А здесь — гениально? Да. Красиво? Нет. Кроме того, мальчик должен был умереть ещё полнедели назад. Дед сильно постарался и вложил в него очень много. Так много, что там от мальчишки-то ничего больше и нет, все жизненные силы чужие. У меня стойкое ощущение, что мы порушили планы этого мага. Мальчик не должен был оказаться тут, не должен был попасться мне на глаза.
— Тебе или Алине?
— Понятия не имею! Я тебе тысячу раз говорил, нужен сильный провидец! Тычемся, как котята, ничего толком не знаем. Суд был больше недели назад, а мы только сейчас узнаём о словах богини.
— И где я тебе этого сильного провидца возьму? Я тебе тысячу раз отвечал, что готов платить любые деньги, а толку?
— Пойдём, Эр, надо рассказать и обдумать. Есть у меня чувство, что со смертью мальчика что-то случится, нужно воспользоваться теми крохами времени, что у нас остались и попробовать подготовиться. Кроме того, его убийство нужно расследовать. Ах да, я рад, что вы нашли общий язык. Чтобы ни случилось дальше, эта связь усилит вас обоих, и это не может не радовать. Тиссей?
— Да, Шаритон.
— Ты можешь пойти с нами?
— Не хочу оставлять Янину одну. Чем я могу вам пригодиться?
— Если бы я знал. Я бы хотел, чтобы ты поучаствовал в совещании и расследовании, которое касается твоего мальчика.
Мужчины ушли, не позвав меня с собой, и какое-то время я злилась, но потом поняла, что быть здесь — тяжелее и правильнее. Сев рядом с Яниной, я аккуратно накрыла её плечо ладонью, и молча сидела, не находя слов поддержки.
Янина заговорила сама. Сначала рассказывала какие-то мелочи о том, что любил делать Баркай, потом делилась какими-то важными только матери деталями — начиная с того, как смешно топорщились волосики у него на макушке и заканчивая тем, что однажды Янина сказала ему, что когда он обманывает, то на лбу у него горит красная точка. С тех пор он всегда закрывал лоб, когда хотел приврать.
А дальше она рассказала свою непростую историю. Родилась и выросла она в небольшом городке. Вполне себе благополучное местечко, вот только Городской Маг постепенно начал сходить с ума, становясь всё более взбалмошным и властным. И надо же было так неудачно сложиться, что на Янину он положил глаз.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
С одной стороны, девушка не была знатной, а с другой происходила из семьи потомственных лекарей, да и сама была неслабой магичкой. Молодой девушке не понравился резкий и жёсткий до жестокости мужчина, поэтому ухаживания быстро перешли в угрозы, угрозы в преследования, а преследования — в преступления. В один далеко не прекрасный день их с отцом дом выгорел дотла за пару часов, которые они потратили на лечение одного из пациентов.
Оставшись без дома и смены белья, Тиссей разозлился, но управы на Городского Мага не нашёл. Решив ехать в Магистрат с жалобой, лекарь столкнулся с тем, что все его счета были заблокированы. Семья осталась без копейки денег, кроме небольшой платы от последнего пациента, лежавшей в походном лекарском чемоданчике. Заступников у них не оказалось.
Люди, охотно пользовавшиеся услугами и лечением семьи Шарвин, оказались слепы и глухи к ситуации, когда помощь понадобилась самим целителям. Большинство боялись гнева неуравновешенного мага, тем более, что к тому моменту его власть в городе была абсолютной — он под разными предлогами избавился от нескольких заместителей и почти всего штата городской магистратуры, оставив на постах только верных себе людей.
Из города Янина и Тиссей убегали пешком, стараясь замести следы и спрятаться в лесу. Спустя несколько голодных дней они вышли к поместью Д’Вельсордов. Будучи магом, младший из проживающих там братьев не только знал преследователя Янины, но и был готов встать на её защиту в обмен на рождение наследника. Под гнётом обстоятельств Янина приняла предложение руки и сердца от него и осталась в поместье, обеспечив семье защиту, кров и покой. Муж был сильно старше, и она никогда не испытывала к нему романтических чувств, но уважала как человека и хорошего отца.
Война между её немолодым мужем и сумасшедшим магом длилась ещё четыре года и закончилась смертью обоих участников. Смерть мужа для Янины трагедией не стала, сердце болело только за маленького Баркая, лишившегося заботливого и любящего отца в совсем юном возрасте. Дядя, старший брат отца, и дед старательно заменяли мальчику папу, пока месяц назад в их размеренную жизнь не вмешалось проклятие.
Как-то так само собой вышло, что в ответ я рассказала свою историю. Обнявшись, мы долго плакали, прижимая к себе Баркая, из которого по капле утекала жизнь. К обеду он перестал дышать, а Янина впала в пугающий ступор. Я отправила слугу за Шаритоном и Ринаром, а сама держала её за плечи, боясь отпустить. Она больше не плакала, но в её глазах плескалась такая боль, что я не могла не думать, что проклятие забвения — это избавление от страшной участи помнить смерть своего ребёнка, сходить с ума от боли потери и горя. В момент, когда умер Баркай я думала только о том, что я желаю забыть это, и желаю, чтобы это забыла Янина, потому что чувствовала, что иначе она тронется умом.
Оказалось, что здесь мёртвых не хоронят, а сжигают. Спустя какой-то час после смерти Баркая мы все стояли во дворе, наблюдая как строится погребальный костёр. Шаритон и Ринар со своей верной десяткой стояли отдельно, тихо переговариваясь с Эддаром. Я держала за руку Янину, стоявшую в стороне ото всех.
— Ты знаешь, ко мне магия вернулась. Словно ничего и не было, — голос у Янины был мёртвым, как и глаза. Пустым взглядом она наблюдала за тем, как занимается костёр, и меня не покидало ощущение, что она хочет взойти на него вслед за сыном. Равнодушная и выжженная изнутри, она спокойно смотрела, как улаживают формальности слуги и как Тиссей несёт тело мальчика к костру.
— Ох, и сюда добралась сонная лихорадка! Горе-то какое! Лишимся деток, всех деток лишимся! — надрывно взвыла неподалёку пожилая служанка. И что-то в её словах заставило меня обернуться и найти глазами скорбное лицо. Женщина не выглядела ни сумасшедшей, ни одержимой, но её слова странно царапали слух, занозой застряли в душе, и я никак не могла от них отмахнуться. Пришлось подозвать её жестом поближе. Отпускать Янину я побоялась, а тащить за собой было кощунством.
