– Так, значит, я…
– Да, ты выиграл в тяжбе. Ты будешь возвращен в свой мир и вновь получишь свое тело – к тому же излеченное от необратимых повреждений, вызванных сильным ударом о твердую поверхность.
– Спасибо, спасибо огромное, господин судья! – Благодарность переполняла Демида, он просто не знал, как выразить ее. Не целовать же лапу этому пауку? – Поистине, ваша справедливость не знает границ!
– Не усердствуй в лести, человек… – В механическом голосе судьи появилось нечто, похожее на благожелательную насмешку. – Постарайся быть достоин высшего выбора там, в своем мире. Ибо лишь воля Творца движет нами, определяя все, что происходит во вселенной…
– Стало быть, Земля закрыта теперь для Духов Тьмы?
– Нет, это не так. Мы не в состоянии уничтожить Абаси или изгнать их в Мир Тьмы. Уничтожено лишь тело Табунщика, но Абаси подыщет себе новое, проходя стадии физического воплощения от животного к человеку и набирая силы.
– Но какой же тогда смысл во всех этих злоключениях, в вашем решении тяжбы?!
– Смысл есть во всем, что носит отпечаток воли Творца. Помни это, человек. Мы – лишь третейский суд, и не в состоянии непосредственно влиять на события, происходящие в других мирах. Но мы вынесли справедливое решение и сила Творца – на твоей стороне. Тысячелетия земного времени – лишь краткий вздох Создателя. Законы, управляющие вселенной, не рассчитаны на суету и поспешность. Не тщись увидеть немедленное наступление справедливости, но верь в то, что она наступит… Ибо ты – лишь орудие Творца, жалкая щепка в его величественной длани…
– А вы видели Бога? Творца, как вы его называете? – В Демиде смешалось жутковатое чувство прикосновения к тайне священного и простое детское любопытство.
– Нельзя увидеть Творца. Ибо он – мысль. – Голос Судьи приобрел торжественность. – Он везде – и нигде. Он неосязаем, но деяния его сдвигают солнца и мириады звезд, как легкие пушинки. Найди его в себе – ибо каждый из нас носит в себе частицу Создателя. Ее можно убить черными деяниями, но можно разжечь, подобно собственному солнцу! Иди, человек… Тебя ждет твой мир… И прими в дар этот талисман. Он вернется с тобой в твой мир и принесет тебе удачу, если ты сможешь им воспользоваться.
Паук вытянул лапу и Демид увидел маленькую серебряную безделушку. Она напоминала половинку разломленной пополам ажурной брошки. Дема зажал ее в кулаке и прижал к сердцу.
– Спасибо вам, милостивый судья! Но позвольте задать еще один вопрос, прежде чем я навсегда покину ваш Мир. Почему так странно вел себя Табунщик? Он же прекрасно понимал, что ему нужно было преподать себя на Острове Правосудия в самом выгодном свете, изобразить невинного агнца, неспособного на злодеяния? Но он словно с цепи сорвался! И я… Почему я помог освободить его – ценою собственной руки? Я же не хотел этого!
– Воздух… Воздух этого места – ка к наркотик правды. Он заставляет всех, кто попадает сюда извне, осуществлять самые скрытые свои побуждения. Потому-то мы и называемся Островом Правосудия…
Шепот паука навевал успокоительную дрему. Демид почувствовал, что ноги уже не держат его. Он медленно сполз на пол, закрыл глаза и погрузился в сон.
* * *
Дема открыл глаза. Темнота, холод… Жуткий холод. Он шевельнул рукой. Господи, правая кисть его была на месте! Пальцы как ни в чем не бывало схватились за покрывало, закрывающее Демида с головой и откинули его в сторону. В нос ударил сладковатый запах покойницкой. Дема лежал на каталке в окружении трупов, прикрытых простынями, в помещении, отделанном облупившейся кафельной плиткой. Демид был совершенно голый, он промерз до костей. Дема спрыгнул на пол и осмотрел себя при тусклом свете лампы. Он был в полном порядке! Никаких повреждений – словно только что на свет родился. И Ромб победно пульсировал над сердцем, едва не светясь в полумраке. А в кулаке была зажата брошка, подаренная пауком-судьей.
Дема заглянул в один из шкафов. Там были кучей свалены тряпки, заскорузлые от крови. Порывшись пять минут в одежде, снятой с покойников, он нашел более или менее приличные штаны с заплатками на коленках и женскую розовую кофту – размера шестидесятого. Стараясь не дышать, Дема напялил их на себя. Теперь он был похож на бомжа, но, по крайней мере, мог выйти на улицу.
Дема осторожно приоткрыл дверь. В конце коридора он обнаружил письменный стол, за ним дремал, уткнувшись носом в книгу, молодой человек полуинтеллигентной наружности. Демид прижался к стене, пытаясь обойти сторожа, но тот немедленно вскинул голову и близоруко уставился на Демида.
– Ты чего?
– Да я это… – забормотал Дема, придав себе как можно более пьяный вид. – Тут это… дело есть, м-мужик…
– Слушай, ты читать умеешь? – парень вскочил со стула.
– Н-ну, умею! – Дема гордо выпятил грудь.
– Там объявление написано для таких козлов, как ты: "Выдача и опознание с десяти до двух". Какого хрена ты в четыре ночи приперся?
– Ну, я это… Ошибся малость. А какое число-то сегодня?
– Еще спроси, какой год! Катись отсюда! – Сторож распахнул дверь и выкинул Дему на улицу, добавив ему для ускорения хорошего пинка. Дема не возражал. Воздух, напитанный благоуханием южной ночи, показался ему божественной эссенцией. Он стоял, раскинув руки, и улыбался. Теплый летний дождь омывал его лицо.
* * *
Лека лежала, зарывшись лицом в подушку. Она была в номере одна – Яну увезли в больницу, Анджела, с которой Лека весь вечер просидела за бутылкой, как обычно, где-то блудила по ночам. Лека напилась как свинья. Она уже забыла, что это такое – пить водку. Демка не пил, и она не пила вместе с ним – некогда было, и не хотелось. Но теперь, после его гибели, она не знала, чем можно убить горе, чудовищно распухшее в ней, вытеснившее из ее души все остальные чувства. Она обнаружила, что Демид составлял всю ее жизнь. И теперь в жизни этой не осталось ничего, кроме желания напиться до смерти.
– Ч-черт возьми… – Лека с трудом приподнялась. Кровать тут же взбрыкнула задними ногами и сбросила ее на пол. Какая-то сволочь уже полчаса стучала в дверь, чуть не срывая ее с петель. – Анжелка, наверное! Ключ не взял-ла, бестолочь жирная… Открывай теперь…
Лека на четвереньках добралась до двери, дотянулась до замка и повернула ручку. Темная фигура в светлом проеме нагнулась к ней и подхватила под мышки, не давая упасть. Человек протащил Леку в комнату и аккуратно усадил в кресло. Девчонка немедленно сложилась пополам и свалилась на пол ничком. Ее стошнило – от водки и от отвратительного запаха, волнами исходящего от мужчины.
Щелкнул выключатель, и ночник слабо осветил комнату. Человек нагнулся, повернул голову девушки и вытер ей лицо полотенцем.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
