class="p1">Амайя кивнула и секунду помедлила, приводя свои мысленные заметки в порядок. Это заявление она делала по меньшей мере уже дюжину раз, как устно, так и письменно, и догадывалась, что повторять его придется снова и снова.
— В последний раз я видела его, когда мы с агентом Джонсоном и детективом Шарбу, выполняя ваши приказы, вернулись в Новый Орлеан, потому что из центра неотложной помощи нам сообщили о преступлении, которое соответствовало почерку Мартина Ленкса, ранее называвшегося Композитором. Агент Дюпри выздоравливал после сердечного приступа, и детектив Булл остался с ним. Несколькими часами ранее мы нашли место, где держали девочек. Рыбацкая хижина оказалась в очень плохом состоянии — она затонула сразу же, как только мы из нее вышли. Девочек не было, но из обнаруженных улик мы установили, что к делу причастен некий Доминик Даррел. Мы считаем, что он был посредником в этом бизнесе. По всей видимости, их собирались перевезти в Батон-Руж, чтобы куда-то перепродать. Скорее всего, Дюпри убедил детектива Булла отработать этот след после того, как мы вернулись в Новый Орлеан.
Уилсон посмотрел на Амайю, делая движение руками, словно сматывал клубок шерсти.
— Да, да, да, это я знаю; то же самое вы изложили в своем отчете, то же самое заявил Джонсон. У нас нет показаний детектива Шарбу, — продолжал шеф Уилсон, — потому что до сих пор найти его было невозможно. В Новом Орлеане дела по-прежнему плохи, нет устойчивой связи, ходят слухи о тысячах погибших и пропавших без вести, но, я думаю, если б мы могли с ним поговорить, он сказал бы то же самое.
Амайя на секунду опустила взгляд, пытаясь воскресить в сознании воспоминание о Шарбу и его слова о том, что за ним охотились.
— Дюпри перенес сердечный приступ; при этом нет ни заключений, ни врачебного осмотра. Благотворительную больницу полностью эвакуировали; позже объявили, что она разрушена. Но, несмотря на то что он занимался делом Композитора и к тому же был болен, вы решили отправиться на болота, потому что какой-то мальчик, Джейкоб Эмерит, — прочитал он в отчете, — слышал, что похитители говорили об это месте.
— Так решил Дюпри, — уточнила Амайя.
Джонсон поднял здоровую руку, прося разрешения что-то сказать.
— Больница была в плохом состоянии. Топлива едва хватало на пятнадцать часов работы генератора. Не было ни операционных, ни лекарств, только обезболивающие. Агент Такер объявила об аресте во Флориде Брэда Нельсона, подозревая в нем Композитора. Мы остались не у дел, при этом застряли в городе, скатившемся в каменный век. Дюпри считал, что мы должны завершить начатое дело, к которому случайно оказались причастны.
— Да, — прогремел голос Вердона с его места возле окна. Они чуть не забыли о его присутствии. — Без сомнения, ураган «Катрина» и катастрофическое состояние города Новый Орлеан стали для вас лучшим, с позволения сказать, алиби. Я говорю «алиби», имея в виду «оправдание».
Он медленно подошел к столу, позволяя тишине сомкнуться над их головами, пока не оказался рядом с Уилсоном.
— Местонахождение агента Дюпри все еще неизвестно; вы можете это как-то прокомментировать?
— Конечно. — Амайя вздохнула, глядя на Джонсона. — Необязательно объяснять, насколько там сейчас все сложно. Отъезд из Нового Орлеана чуть не стоил нам жизни, а возвращение туда привело к тому, что агента Джонсона подстрелили. Мы забрали единственную лодку, которая имелась в нашем распоряжении, а агент Дюпри чувствовал себя очень плохо, и мы оставили его на попечение детектива Булла и болотного целителя, он кто-то вроде местного доктора.
— И Дюпри сказал, что вернется в Новый Орлеан, когда почувствует себя лучше, — предположил глава отдела уголовного розыска.
— Прежде всего, когда ситуация нормализуется, — вмешался Джонсон. — При всем уважении, я не думаю, что этот момент настал. Вы понятия не имеете, что это такое. В городе с каждым часом все хуже, условия ужасны. Солдаты выселяют людей; по-прежнему появляются трупы тех, кто погиб, застряв в собственном доме, утонул во время урагана и наводнения, умер от жажды на мосту. Нет ни воды, ни еды, температура выше тридцати пяти градусов, а снайперы открывают огонь по всему, что движется, — сказал он, указывая на плечо. — Сейчас это не город, а ад.
— Вот я и говорю, — подытожил Вердон, — идеальное алиби.
Раздраженный вздох Джонсона разнесся по всему кабинету. Однако раненный при исполнении служебных обязанностей офицер мог позволить себе некоторые вольности.
Вердон отвел взгляд. Уилсон заговорил вместо него:
— То же самое «оправдание» послужило им для того, чтобы не выходить на связь, не вызывать подкрепление, не сообщать о своих планах…
Амайе начинали надоедать эти диалектические игры, которые так любило начальство, и это при том, что за спиной у нее множество допросов. Она не понимала, к чему это ведет. Они больше всех были заинтересованы в том, чтобы следовать «официальной версии».
— Вы намекаете, что наши действия не достаточно оправданы? Потому что…
— При всем уважении, — перебил ее Джонсон, — не было никаких улик, не было ничего… Ни аналитических исследований, ни сопоставлений, ни криминалистических или баллистических экспертиз, никто не сравнивал физические черты, голос или почерк, у нас не было ни свидетелей, ни патологоанатомов, ни криминалистов. Жертвы последних убийств все еще гниют у себя дома, и никто до сих пор ими не занялся. Технические средства, к которым у нас был доступ, побудили агента Такер арестовать Нельсона, после чего у нас пропала связь. Напомню, что официально на тот момент Композитор был пойман. Заместитель инспектора Саласар поймала Ленкса, вычислив его исключительно благодаря инстинкту. Она уже сказала вам, что знала, что это он, когда подошла к его дому и увидела его семью; до этого момента ей не о чем было сообщать. Когда она говорила с женой и детьми, вернулся Ленкс, чтобы их убить. Чудо, что она оказалась в их доме. Если б ее там не было, Ленкс так и остался бы призраком, которым был последние восемнадцать лет.
Лица Уилсона и Вердона говорили, что они по-прежнему не убеждены.
— Мы допросили семью Эмерит, бабушку и дедушку Джейкоба Эмерита, — сказал он, неторопливо изучая лица Амайи и Джонсона. — Женщина рассказала нам, как барон Самеди забрал ее внучек, как муж застрелил зомби, как его ранили, пытаясь вырвать из груди сердце, и как один из офицеров, пришедших на помощь, упал, сраженный инфарктом, когда увидел лицо нежити.
Джонсон остался невозмутим, Амайя подняла бровь.
— И разумеется, никто никогда не слышал о преступной организации под названием «Самеди», — сказал Уилсон.
Саласар покачала головой.
Вердон открыл лежавшую на столе картонную папку и протянул Амайе и Джонсону копию хранившегося в ней документа.
— Это отчет из офиса шерифа Батон-Ружа в Луизиане.
Амайя и Джонсон углубились в чтение.
— Прошлой
