Четко выяснив для себя, что в крови животных полно гормона идиотизма, девушка решила закончить отлов лисиц и белок, а затем стала дожидаться возвращения юноши, сидя у подножия огромной раскидистой ели. Изучив одежду на наличие следов так называемого веселья по-Стефански, и только сейчас заметив отсутствие туфель на ногах, она задумалась над тем, что делать с мирно спящей в пансионе девчонкой.
Уезжая, она оставила на подушке небольшую записку для Кэтти, в которой советовала чувствовать себя как дома, пользоваться всем без зазрения совести и постараться дождаться их возвращения с работы (ну они же вроде обычные люди, как никак). Напомнила о стоящем в кухне холодильнике с ломом продуктов (только ее предусмотрительный приятель мог позаботиться о таком количестве еды для одного разъединственного человека, находящегося в пансионе) и запретила даже близко подходить к входной двери и пользоваться телефоном.
Оставалось лишь надеяться на благоразумность девчонки и ее желание жить в дальнейшем нормальной жизнью. А вот сейчас Франческе предстояло решить, каким именно образом она будет вытаскивать из тягучего болота это несчастное создание. Вначале, конечно, неплохо было бы разобраться с семейной истории девицы, и ее роли в карточных играх. Потом можно попробовать отвезти ее в Италию… Нет, однозначно, роль заботливой наседки не для нее.
За спиной послышалось тяжелое дыхание, заставив резко обернуться. Шумно втягивая в себя воздух, к ней торопливой походкой приближался Стефан, но какой он был! Темные вьющиеся волосы спутанными прядями спадали на лицо, глаза светились, улыбка сияла, и выглядел он чуточку сумасшедшим. Эдакая приятная смесь из адреналина, гормона счастья и сытой удовлетворенности, сотворившая наконец свое правое дело — младший Сальваторе был неотразим.
— Отлично выглядишь, — отвесила ему комплимент Фрэнки, запрещая себе запоминать этот день в деталях. Совершенно незачем акцентировать внимание на подобных вещах. Она итак уже запуталась что и к кому чувствует.
— И как тебе? — спросил ликующий вампир, лениво прислоняясь плечом к соседней ели.
— Да как-то не особо, — многозначительно дернула она плечиком, хитро улыбаясь. — А тебе, я смотрю, понравилось, — она поднялась на ноги, так и этак разглядывая еще более похорошевшее лицо и умопомрачительные зеленые глаза с проблесками наглости (конечно, могло ведь и показаться, но он действительно смотрел на нее как-то странно).
— Да, — коротко подтвердил юноша, продолжая сверлить ее взглядом, причем смотрел в основном не в глаза. — Приятно чувствовать себя прежним. Без лисов в голове, без ненависти, которая душила мозг.
Он сделал два уверенных шага вперед, чем слегка удивил свою знакомую до состояния оцепенения. А все по причине мучительно-непрерывного контакта взглядов. Ей даже стало чуточку не по себе от столь внимательного изучения. Кажется, она оказалась права насчет наличия гормона идиотизма в животной крови. Стефан перепил… Или же решил отомстить ей за парочку неловких ситуаций, в которые попал благодаря ее неуемному темпераменту? В любом случае, ей безумно понравилась то состояние безграничной слабости, мгновенно обрушившееся на тело при осторожном прикосновении его пальцев к губам. Капля крови…какая безвкусица! Могла бы и догадаться стереть ее самостоятельно.
— Стеф, послушай, — начала вытаскивать себя из тягучих ощущений вампирша, толком не представляя, что именно собирается говорить.
— Тш-ш, — бесцеремонно остановил ее мужчина. — Мне нравится, как ты реагируешь на мое присутствие, — почти шепотом произнес он, внимательно вслушиваясь в гулкие удары ее сердца. Кажется, она назвала это физиологией. Скорее всего, просто слукавила, но да это было уже неважно. Почему-то именно в эту секунду из жизни вообще пропало любое понятие о важности, как, собственно, и все остальное. Последние двадцать четыре часа рядом была только она (не в мыслях, конечно, но все же).
Фрэнки не понимала ничего из творящейся вокруг реальности, да и не старалась особо интересоваться. Четко уяснив для себя, что в этот раз ни за что не станет навязываться, она просто стояла и ждала. Чуда, волшебства, другого Сальваторе, фейерверка в нем — чего-то действительно нереального и даже, быть может, неуместного. И на второй минуте приняла разочарование с должным объемом иронии. Пьедестал Елены Гилберт ей не занять ни за что на свете. Да не особо и хотелось стать чьей-то заменой.
— Это ель? — неожиданно спросил вампир, выпадая на секунду из таинственных размышлений на тему: делать/не делать.
Итальянка обернулась назад, с трудом осознавая суть вопроса, но все же кивнула головой в ответ и решила положить конец этим дурацким играм одним очень метким адресом, по которому собралась отправить зарвавшегося бессмертного.
— Короче так, — пламенно начала она привычные агрессивные нападки, одаряя юношу самым язвительным взглядом из всех возможных.
Но договорить так и не успела — помешали губы Стефана, с каким-то ярым неистовством впившиеся в ее. Девушка неловко покачнулась, делая ненужный шаг назад, а потом с легкостью запрыгнула на вампира, обвиваясь ногами вокруг его талии. И даже задумываться не хотела, что и как делает. Ей было глубоко плевать на моральные принципы, наличие у мужчины нерешенных сердечных вопросов и полную неразбериху в собственной душе. В кои-то веки просто захотелось побыть самой собой — бессмертной жительницей Апеннинского полуострова, в крови которой преобладает эгоизм.
Он растерялся лишь на долю секунды, неуверенно прижимая к себе шумно дышащую подругу брата, но очень быстро вернул самообладание на место. Ему и в голову не могло придти, что когда-нибудь придется быть настолько не похожим на себя, однако уже в следующее мгновение спина девушки неловко встретилась с деревом, чуть не повалив последнее на землю. Короткий истеричный хохот возвестил о целости костей Франчески, а ее глухой рык яро свидетельствовал о необходимости продолжения. Повышенная травмоопасность ситуации, похоже, никого из них не заботила.
Вот уже несколько часов подряд Дамон любовался отвратительной по своей природе идиллией, царящей в доме, и недоумевал все больше и больше. Этот тошнотворный вампир, таскающий в зубах тапочки для своей принцессы, его отец? Тот, кого любила Катрина сильнее собственного сына? Ему он обязан своим появлением на свет?
Какое счастье, что они похоже лишь внешне. У него просто в голове не укладывалось подобное поведение. Как можно позволять девке вертеть собой в разные стороны? Стоило блондинке только подумать о чем-то, моментально это что-то доставалось ей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
