Когда мы были молодыми. С. 88.
932
О Е. Вигилянском см. примеч. 180 к главе 1. В проекте, уже упомянутом в примеч. 15 к наст. главе и называвшемся «Василий Обэриутов», мы видим, что Вигилянский должен был руководить вечером, намеченным на «12 Деркаребаря 1928» (см.: Мейлах М. О «Елизавете Бам» Даниила Хармса. С. 192—193; Александров А. ОБЭРИУ: Предварительные заметки). Именно на этом вечере Хармс должен был прочесть свой трактат «Предметы и фигуры», анализированный в главе 2 настоящей работы (см. также примеч. 40 к этой главе).
933
Хармс отметил дату ареста в своем дневнике: 16 апреля 1927 г. (см.: Мейлах М. О «Елизавете Бам» Даниила Хармса. С. 197).
О Л. Юдине и В. Ермолаевой см. примеч. 20 к главе 2, примеч. 308 к главе 3.
934
«Принцип театрализации оставался неизменным для всех выступлений...» (Бахтерев И. Когда мы были молодыми. С. 89). Можно сказать, что этот принцип изобиловал на сцене и завоевывал все сферы повседневной жизни. Для доказательства достаточно прочесть воспоминания современников, которые запомнили в особенности эксцентричную одежду Хармса (штаны для гольфа, клетчатую куртку, фуражку с козырьком и трубку Шерлока Холмса). Например, нередко можно было встретить обэриутов в ресторане, кормящими друг друга из ложки перед тем как заказать к кофе огурец (см. на эту тему: Никольская Т. Роль театрализации жизни в русском авангарде // Литературный процесс и проблемы литературной культуры. Таллин: Педагогический институт им. Е. Вильде, 1988. С. 90—91).
935
См.: Семенов Б. Вы непременно полюбите его // Костер. 1976. № 3. С. 56—58. «Дом книги» в то время приютил у себя издательство для детей — Детгиз.
936
«Театрализованный вечер Обэриутов» и «Театрализация вечера Бориса Левина» (см.: ОБЭРИУ. С. 13).
937
Там же. По М. Мейлаху, эта предусмотренная в программе деталь не была осуществлена и роль конферансье выполнял Введенский (см.: Введенский А. Полн. собр. соч. Т. 2. С. 360).
938
Дом печати находился на Фонтанке, 21, следовательно, совсем близко к Невскому проспекту. Ныне в этом дворце находится «Дом дружбы и мира с народами зарубежных стран». Николай Кропачев, кочегар торгового флота, действительно прочитал свои стихи на улице, перед тем как сыграл роль в «Елизавете Бам» (см.: Бахтерев И. Когда мы были молодыми. С. 90). Кропачев участвовал еще и в других спектаклях, прежде чем погрузился в алкоголизм и пропал (см.: Мейлах М. О «Елизавете Бам» Даниила Хармса. С. 181).
939
По поводу фильма «Мясорубка» см. примеч. 11 к наст. главе.
940
О «Победе над солнцем» см. примеч. 59 к главе 2.
941
Мейлах М. О «Елизавете Бам» Даниила Хармса. С. 189. Ясно, что пришли не все приглашенные лица, упомянутые в этом списке, но все же некоторая часть публики была более или менее известна, вопреки тому, что сказала Л. Лесная в своей критической статье о спектакле, представив публику как массу, единодушно осуждавшую обэриутов за их непонятность (см. примеч. 30 к наст. главе). Следует отметить и присутствие в этом списке Н. Клюева (см. по этому поводу примеч. 220 к главе 1).
942
Бахтерев И. Когда мы были молодыми. С. 97—98.
943
Вот один из редких источников, который дает представление, хотя и предвзятое, об атмосфере, царившей на вечере: «Вчера в "Доме печати" происходило нечто непечатное. Насколько развязны были Обереуты <...>, настолько фривольна была публика. Свист, шиканье, выкрики, вольный обмен мнениями с выступающими.
— Сейчас я прочитаю два стихотворения, — заявляет Обереут.
— Одно! — умоляюще стонет кто-то в зале.
— Нет, два. Первое длинное и второе короткое.
— Читайте только второе.
Но Обереуты безжалостны: раз начав, они доводят дело до неблагополучного конца» (Лесная Л. Ытуеребо // Красная газета (вечерний выпуск). 1928. № 24, 25 января; переизд.: Введенский А. Полн. собр. соч. Т. 2. С. 246—247). Представитель Союза поэтов якобы заявил: «Я сказал бы свое мнение об Обереутах<...> но не могу: я официальное лицо, а в зале — женщины» (там же). Вероятно, на этом вечере и происходило то, на что намекает 3. Штейнман, хотя использование им термина «чинари» и наводит на мысль, что многое здесь им напутано: «Стены зала украшали размашистые полотна "филоновской школы" — нечто между бредом веселого шизофреника и витриной гастрономического магазина, торгующего парной говядиной. На эстраду один за другим всходили "чинари". Было тогда такое "содружество"» (Штейнман З. Стихи и встречи // Звезда. 1959. № 7. С. 185—192. Об этом вечере см. еще воспоминания: Семенов Б. Далекое — рядом // Нева. 1979. № 9. С. 180—185.
944
Вот этот отрывок: «<...> не в том суть, что у Заболоцкого есть хорошие стихи, очень понятные и весьма ямбического происхождения, не в том дело, что у Введенского их нет, а жуткая заумь его отзывает белибердой, что «Елизавета Бам» — откровенный до цинизма сумбур, в котором никто ни черта не понял, — по общему выражению диспутантов.
Главный вопрос, который стихийно вырвался из зала:
— К чему? Зачем?! Кому нужен этот балаган?» (Лесная Л. Ытуеребо).
945
Там же. Выше Л. Лесная пишет: «Три левых часа вызвали в памяти и полосатые кофты футуристов <...>» (там же).
946
«Я в конюшнях и публичных домах не читаю» (Иоффе Н., Железнов Л. Дела литературные (о чинарях) // Смена. 1927. № 76. 3 апреля. Шокированные студенты потребовали, чтобы Хармса исключили из Союза поэтов, требование, которое будет повторено Л. Нильвичем в статье «Реакционное жонглерство», к которой мы вернемся немного далее. Хармс и Введенский ответили на этот донос, написав в Союз поэтов свою собственную версию происшествия: «Заявление в Ленинградский Союз поэтов от Академии Левых Классиков.
Причина описываемого скандала и его значение не таково, как об этом трактует "Смена". Мы еще до начала вечера слышали предупреждение о том, что собравшаяся публика настроена в достаточной степени хулигански <...>. В зале раздавались свистки, крики и спор. Выскакивали ораторы, которых никто не слушал.
