— Мой долг — предупредить вас, — продолжал полковник. — Поляки сейчас ищут союза с Францией, заигрывают с их тираном Бонапартом, надеясь, что это — единственная держава, желающая вернуть им независимость и способная на это. Есть ли у вас гарантия, что штурман Фредро не посадит ваш корабль на камни возле острова Бурбон?
— Реюньон, — поправил разведчика Уиттли, — он переименован Французской республикой.
— Вот видите! — Полковник произнес это так, словно наконец-то уличил Алекса в измене.
— О штурмане мы разговор закончили.
— Но я буду следить за ним!
— Ваша воля.
— И я бы на вашем месте оставил его дома. Для менее важного плавания.
— Сколько раз вам повторять, что мне нужны хорошие капитаны и штурманы, а не угодные вам болванчики!
— Хорошо, — сдался полковник. Но сдача носила чисто формальный характер. Уиттли подумал: он похож на сдавшего шпагу противника, который тут же побежит в каземат, чтобы вытащить из-под соломы новую шпагу. — Но штурман Алекс — не единственный подозреваемый, — сказал полковник.
Уиттли только собрался попрощаться с визитером, но был вынужден выслушивать новые подозрения и доносы.
— Ваша невестка взяла на работу новую горничную и собирается тащить ее в Ост-Индию.
— Ну и слава богу. Эта несносная женщина пропилила мне всю лысину, пока не смогла отыскать хорошую горничную. Вы не представляете, насколько эта проблема важна для женщины. Я и сам, когда служил в Индии, порой шагу не мог ступить без Мартина, он у меня теперь дворецкий.
— Эта девица родом из Ост-Индии.
— Ничего подобного, — уверенно возразил Уиттли. — Ее мать была привезена боцманом Форестом много лет назад и всю жизнь провела в Лондоне. Будучи несчастной вдовой, она не вышла больше замуж, а посвятила всю жизнь воспитанию детей. Как только у вас поворачивается язык облить грязью такую достойную женщину! Не говоря уж о ее дочери — дочери слуги короля, отдавшего за него свою жизнь!
Тут сэр Джордж вскочил и замер над креслом, в котором сидел полковник, как бы предлагая тому приподняться, чтобы удобнее схватить его за лацканы сюртука и выбросить из дома.
— Так называемая Мэри-Энн Форест, — тихо произнес полковник, — была захвачена Форестом в Аве, когда он входил в экспедицию майора Саймса в Рангуне. Понимаете — в Рангуне!
— Плохо работают ваши люди, полковник, — вдруг рассмеялся Уиттли. — Даже я, не копаясь в прошлом, знаю, что боцман Форест был в составе миссии майора Саймса, а Мэри-Энн ухаживала за ним, относясь к одному из лучших семейств и будучи подготовленной к восточной медицине сестрой милосердия. Так что позвольте оставить ваши вымыслы без внимания.
На этом ему удалось вытолкать из дому полковника Блекберри. Уиттли налил себе полный бокал портвейна, хотя доктор запретил ему перегружать себя тяжелыми винами, и выпил его. Он был выведен из себя этим полковником. И не потому, что сам был противником осторожности, а потому, что в этом допросе сквозило недоверие к нему самому, сэру Уиттли!
Когда полковник докладывал о неутешительных результатах переговоров с сэром Уиттли сэру Чарльзу Дункану, первому вице-президенту Компании, тот сказал:
— Я полностью доверяюсь мнению сэра Уиттли. В конце концов, это его идея, его деньги и его сын.
Полковник поклонился, но не сдался.
Он был похож на тонкую березку, выросшую у подножия круглой массивной скалы, каковой и казался сэр Дункан.
— Меня не оставляет беспокойство, сэр, — произнес он упрямым шепотом, — потому что сэр Уиттли — лишь часть Компании, такая же часть, как я и вы. Интересы ее каждый из нас должен ставить выше интересов семейных.
— Пожалуй, вы не правы, полковник, — возразил Дункан. Он был так грузен, что каждое слово давалось ему лишь после дополнительного вздоха. — Каждый из нас обязан знать свое место. Ваше место ниже, нежели место сэра Уиттли.
— Разумеется, — согласился полковник.
— Однако именно вы отплываете на «Глории», и у вас будут все возможности наблюдать за персонами, вызывающими у вас подозрения.
— Может быть поздно, — упрямился полковник.
— Что же делать? Я не намерен спорить с Уиттли по пустякам.
— Я все понял, — сказал полковник.
И Чарльз Дункан догадался, что с самого начала полковник пришел к нему со своим планом, который готов был изложить, найдя в Дункане союзника. Не найдя, он отказался от желания делиться планами, но не от самих планов.
* * *
Вернувшись к себе в номер в пятницу после целого дня работы на «Глории» и намереваясь сообщить хозяйке, что завтра переедет в свою каюту на корабле, чтобы не платить более за номер, Алекс был удивлен, когда хозяйка сказала ему, что днем к нему приходили каких-то два джентльмена строгого вида, которые сказали, что принесли штурману письмо от капитана корабля и должны передать письмо ему в руки. Потому она проводила их наверх, в комнату, и они там просидели часа полтора, но, не дождавшись, ушли очень сердитые.
— Как же можно! А если это были жулики? — удивился штурман.
— Нет, — твердо заявила мадам Брунулески, почесывая усики, — это не могли быть жулики, потому что это были солидные люди. Я узнаю жуликов с первого взгляда.
Штурман махнул рукой и взбежал по лестнице в свой номер.
Даже если бы хозяйка гостиницы не сказала ему, что у него были посетители, он бы быстро определил это сам. Ожидая его, джентльмены строгого вида не теряли времени даром, они тщательно обыскали комнату, раскрыли сундук штурмана, проверили всю его одежду, в некоторых местах даже подпороли подкладку, а в сундуке искали двойное дно — фанерная обшивка была отодрана и кое-где лопнула. Обыскивая комнату, джентльмены не очень старались замести следы, но сделали в этом направлении некие условные потуги. На дне сундука лежал плоский кожаный портфель штурмана, в котором хранились некоторые нужные, а то и дорогие сердцу бумаги — нет, не деньги, а завещание отца, письма матери, диплом штурманской школы с висячей свинцовой печатью и записки от одной особы, имя которой не имеет отношения к нашей повести. Были там и еще кое-какие бумаги, но штурман сам не помнил — то ли счета, то ли деловые записки, впрочем, ничего крайне важного. Так вот, портфель исчез. Некоторое время, стоя посреди комнаты, Алекс тупо пытался вспомнить, были ли в портфеле деньги. Нет, их не было и быть не могло, потому что сбережения штурмана хранились в банке Ост-Индской компании, да и деньги это были малые. Большую часть отсылал домой, в Польшу, сестрам.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
