а) во время налётов чья-то, до предела испуганная детская душа, или с десяток душ, не меньше, покидали тела и возносилась в небо, входили в кабины пилотов немецких, или советских, (нужное — подчеркнуть) "аппаратов тяжелее воздуха" и на телепатическом уровне, или на уровне душ, говорили им:
— Что же вы, сыны сук, делаете!? На кого бросаете бочки с тротилом?! Внизу нет военных людей! Прекратите немедленно! — и в ту же секунду у штурмана появлялась оторопь души и дрожь в теле. И происходило такое в момент, когда машина выходила на цель, и штурман давал команду первому пилоту:
— Hinunterwerfen! — но пилот в это мгновение видел мальчика, или девочку возрастом пяти-семи лет, разгуливающими по кабине машины. Мальчики и девочки чем-то могли напоминать детей пилотов: такие же белобрысые, лопоухие, с голубыми глазами на большой голове!
— Не слишком вольно? Не "заносит"?
— Нет. Знали, знали асы Люфтваффе: "если приведение появилось в кабине — ales, конец, не вернёмся на базу: собьют и пребывание наше в этом мире можно считать оконченным"!
О явлении "отделения души от тела" многие тогда знали, а кто не знал — только догадывались и ограничивались догадками потому, что в совсем недавнее время сплошь были атеистами, и до мистики с отделением души от тела не докатывались. Столь высокие заблуждения не касались до тех пор, пока "власть советов" очень быстро не убежала на восток, оставив "советских" людей с глазу на глаз самим себе. Вчерашние "советские граждане" долго не раздумывая, вернулись в мистицизм с намерениями решить извечный вопрос:
"что нам — власть, и что мы — власти"?
Гадания, предсказания и предвиденья в монастыре процветали и до военных действий. Обитатели монастыря могли позволить проявление интереса к потустороннему миру: их ограждала стена из красного кирпича. — Такие события, как войны, заставляют только русского человека вспоминать о боге. Разве не в вашей среде живёт пословица: "гром не грянет — мужик не перекрестится"? Не вы ли породили пословицу о громе? Разве не вы разорили монастырь?
Но были и такие, кто никогда, и ни при каких обстоятельствах не теряли веру в бога. Веру во "власть предержащих" — теряли, было много и таких, кто "святой веры" никогда не имел. Удобно: когда чего-то нет, то и терять нечего. Максимум удобств — это жить без богатства с названием "вера, надежда, любовь": коварные женщины!
Но опасность для "неимущих" не исключалась: возможность попасть во "враги" у них была наивысшая! Не имевшие "веры во власть" и родину легче предавали, и врагам, как отец, служили, но бога оставляли себе. Отец и друг Крайродной спокойно пошли работать на оккупантов, но обратить их в иную веру ни у кого бы не получилось. Хотя почему не обратиться в католицизм? Разве "бог не един"?
Хотелось бы задать вопрос штурману Luftwaffe, что бомбил окрестности монастыря:
— Meine Herre, как крепко шалили твои нервы, когда нажимал кнопку с надписью "inbetriebsetzung"? "сброс", то есть? Мешало лишнее, ненужное понятие с названием "совесть"? И если "да", то, как глубоко и сильно переживал? что могло волновать тогда? Поройся в памяти, сейчас это можно делать! И ещё, bite sere, ты, случаем, не видел тогда мальчика лет шести-семи гуляющего по кабине вашего аэроплана? "Ja", или "нет"?
Верю, что монастырь не потерял святости, как бы ни старались новые насельники его загадить.
— Прошлые молитвы монахинь надёжно оберегали монастырь от падения на его территорию ненужных военных предметов с названием "бомбы"..
— Обитатели пребывали под охраной Христовых слов: "Прости им Господи, ибо не ведают, что творят! — это касалось как лётчиков сбрасывающих бомбы, так и тех, кому бомбы посылались.
Единственное, моё и бесовское объяснение причин, по которым на монастырь упала всего одна бомба отечественного производства: "на кой хрен он кому был нужен"! Не стоил затрат взрывчатки на разрушение, не представлял "стратегического интереса", как сказал бы о нём любой военный в чине не ниже полковника.
Ах, как хочется опросить оставшихся в живых штурманов двух авиаций:
— Что вы думаете сегодня о прошлых бомбометаниях с "аппаратов тяжелее воздуха" — и если хотя бы один из них ответит:
— Ja, ты прав! — то с ним тут же выпью на bruderшафт и прощу ему прошлые страхи и обиды, кои тогда валились на меня! Не нам ли говорят постоянно, что всякая работа, какой бы она ни была, должна выполняться хорошо? Если получил от командиров задание разнести вдрызг железнодорожный узел на территории противника, то ответь:
— Кто позволил тебе ошибиться ровно на пять километров и сбросить бомбу не на станцию, этот "важный стратегический узел", а на бывший женский русский монастырь!? Собственный, опоганенный трудящимися монастырь!?
Не утомлюсь до физической кончины своей петь гимны бомбардировочной авиации всех стран и народов! Вновь и вновь буду возвращаться на курс так, как это делали пилоты двух авиаций, когда бомбили станцию!
Что такое война без бомбёжек? Так, забава! Прошлые бомбардировки вносили в жизненный процесс ясность, "ставили точки над "i": если тебя не "накрыла" очередная фугаска, то "зело угоден ты Богу, щадит он тебя и любит"! А если и валятся с неба страхи, то это для твоей пользы, они сыплются для "укрепления и стойкости в предстоящих бедствиях"! Согласно нашим представлениям, бог должен был убить отца и весь его вражеский выводок первой бомбой, но он почему-то "не воздал по делом". Почему? Где искать ответ? Кто знает?
— Сегодня Высшая Сила для убийств не нужна, вы не в пример стали умнее, чем прежде. Вы так поумнели против прежнего, что ваши занятия по взаимному уничтожению можно без натяжек назвать "идеальными". Раньше всё валили на бога, а теперь обходитесь без него. Если ты, гад ползучий и сукин сын, виноват, то и должен получить персональный ракетный "подарок" без участия высших сил. Стоимость бомбы, или ракеты в рассмотрение не берётся.
— Напрасно! Стоимость ракеты может оказаться выше, чем моя никчемная жизнь!
Но основной смысл в современном бомбометании, или "пуске ракет по мирному населению" не изменился: правые, как и прежде, получают удовольствия в "тротиловом эквиваленте" больше, чем виноватые. Такое явление называется "феноменом" и объяснять его никто не берётся. Остаётся надежда на средства массовой информации:
"вчера авиация союзников нанесла массированный ракетно-бомбовый удар (всегда только массированный, иных не бывает!) по скоплению живой силы и техники в районе города N. Разрушено два здания и убито два человека"
Повторяю: к настоящему времени распределение ракетно-бомбового "удовольствия" между правыми и виноватыми сдвинулось в сторону правых, и это — явный прогресс!
А тогда, если бомба встречалась с землёй совсем близко, то осколки стёкла в окнах летели во внутрь кельи, но не наружу. Хотя бы раз единый наружу, так нет, всё летело вовнутрь! Вот она, "мировая справедливость": бомба взрывается где-то, а стёкла в рамах вылетают у нас!
От "Закона бомбёжек" страдал отец: на нём лежала обязанность по восстановлению остекления рам. При наличии оконного стекла, хорошего алмаза для резки — всего этого было мало, если абсолютно не иметь навыков застеклить раму. Отец был "нулевым" стекольщиком, но думаю, что и специалист развёл бы руками: чем стеклить!?
Самыми отвратными для оконных рам были фугасные бомбы: знаток-подрывник сказал бы, что "фугасные бомбы обладали наибольшей
бризантностью". Только в свои пятьдесят узнал, что такое "бризантность": это когда один кубический сантиметр взрывчатки в твёрдом состоянии, при взрыве давал сотню кубиков газа высокого давления. Лекцию о бризантности современных взрывчатых веществ читал незнакомый пассажир в электричке: в СМИ много было разговоров о терактах в столице:
— Дед, отсталая тогда была ваша фугаска! Бризантность в сто кубиков — так, мелочь! На сегодня такой "производительностью" никого не удивишь! — Нам с избытком хватало и такой "продуктивности" фугасок…
После налёта отец доставал замазку, составленную из растительного масла и мела, и соединял ею кусочки стекла в оконной раме. Если бы тогда существовало слово "лепуха", то им бы я и назвал отцову работу. Это была ювелирная работа, и я завидовал отцу! Ни отец, ни я ничего не знали о "витражах", но отец их создавал. Понятное дело, что после очередного налёта, склеенные самодельной замазкой "витражи" летели в нас! С небольшой разницей: если для вылета из рамы большого куска стекла требовался близкий разрыв бомбы, то для "витражей" отцовой работы вполне хватало и дальнего разрыва: "лепнина" вылетала и от малой "бризантности" бомбы. Нового стекла достать было негде, поэтому каждый, у кого взрывная волна так же поработала, становился большим специалистом по витражам. "Витражи" жили и держались недолго, и после второго, или третьего "вылета" новых попыток восстановить "остекление" никто не предпринимал. Заколачивали окна тем, у кого что имелось.
