Сколько сквозило в нем злобы и чего-то непонятного, с чем раньше мне не доводилось встречаться, но это было однозначно не светлое и доброе чувство. Что-то такое скользило на его лице, когда он смотрел на меня, что я смущенно тупилась. Не голод, не страх, не радость, а ЖЕЛАНИЕ… это было точно оно. Так смотрят на людей, которых не любят, а отчаянно жаждут. От отвращения в моем рту появился вкус желчи.
— О чем ты хотел поговорить?
— Думаешь, это стоит делать здесь?
— Думаешь, после твоих слов и грязного взгляда я тебе доверяю?
— О прости, за взгляд, не думал что так заметно, — он явно потешался надо мной.
— Очень заметно.
— Боюсь, так будут вскоре смотреть на тебя многие, если конечно мне удастся получить добро на мой план.
— Ты вообще нормальный?! Стоишь тут и рассказываешь мне о своих диких планах на меня так, словно я собираюсь принимать в них участие.
Меня уже трясло от злости и от его высокомерной наглости. Но даже не смотря на отвращение, я чувствовала его притягательную энергетику, которую он сам мне и внушал.
— Не важно что ты пока что думаешь. Может, все же поговорим?
— Где?
— Пошли.
Он указал мне рукой на бар, из которого я только что выскочила, и мне это показалось не столь страшным местом. Но стоило нам войти, я вдруг поняла, что в баре мы одни. Вообще никого не было. Ни людей, ни бармена.
— Это твой бар, — тут же поняла я.
— Я владею его частью, — улыбнулся Изегрим. Тяжелый подбородок выдвинулся вперед, видимо это было наивысшим признаком радости.
Он подошел ко мне, жестом предлагая помочь снять крутку, но прежде чем я что-либо ответила ему, руки Изегрима обняли меня, и я оказалась во власти противоречивых чувств, которые впрочем, не помешали мне отбросить его руки.
Умом я понимала, что должна порвать всякую связь с этим странным человеком и бежать, не оглядываясь, но инстинкт приказывал мне остаться. Но откинуть голову к его плечу и позволить его рукам вернуться на прежнее место я не могла. Он заходил на чужую территорию. Все, что называлось Рейн, и было ее телом, принадлежало Калебу. И даже я сама не могла распоряжаться собой так, как хочу. Я вечно принадлежу ему, и буду любить лишь его. А те чувства, что вызывал во мне этот мужчина, были навеяны мне им самим, как я догадывалась. Только он не подозревал о моих способностях сопротивляться его напору. Или, по крайней мере, знал не все о них. Как удобно когда тебя недооценивают.
— Вот так значит? — хмыкнул он.
— Ты наглеешь, и это вовсе не похоже на разговор. Что же ты задумал, Изегрим?
Он лишь на миг открыл сове истинное разочарование, очевидно ожидая от меня большей сговорчивости.
— Пытаюсь тебя соблазнить, — честно отозвался он.
Я не знала, то ли мне начать плакать, то ли смеяться, но его наглость меня почти восхищала.
— Да о чем ты вообще говоришь? Есть только один, кого я люблю, и буду любить вечно.
— Ну о вечности пока говорить рано — ты все еще человек. И да, я в курсе, что тебя облюбовал один из вампиров, но мне все равно. Я точно знаю, что хочу видеть тебя в своей стае.
— Так ли в своей? Насколько я понимаю, что твоя пара — главная. А как она отнесется к твоим заигрыванием?
— Ты слишком много знаешь, — его глаза налились злостью. Видимо он не подозревал о подобной осведомленности, на которую сам же меня и натолкнул.
— О да, больше чем ты думаешь, — я позволила себе улыбнуться столь же холоднокровно.
— И все же подумай, так ли много? Волчица не проблема, если тебя это беспокоит — у нее есть свои любовники, у меня свои любовницы. Это все можно решить.
Теперь я не сдержалась от смеха. Он рассуждал об этом так спокойно, как будто дело было уже решено.
— Ты болен, тебе это говорили?!!
— А чем я позволь спросить хуже твоего вампира — я, например, людей не убиваю. — он развел руками столь трогательно стараясь сымитировать раскаяние и непонимание, что это невольно зажгло во мне огонек ненависти.
— Да что ты, а Сани Стюарт, ее смерть, чьих рук дело? Я точно знаю, что кто-то не позволил ей пережить становление.
— Это не я, честное слово, хотя как подозреваю, ты мне не поверишь.
— Ты недалек от истины.
— Но почему такое сопротивление против того чтобы стать оборотнем? Тебе не обязательно становиться именно моей любовницей, вполне можешь выбрать себе пару.
— Насколько я понимаю, до тебя плохо доходят слова о том, что я люблю Калеба?
Я просто не знала чем еще, если не плохим слухом, могли ознаменоваться его такие упорные попытки.
— Люблю, не люблю…это просто чувство. А быть оборотнем, это совсем по-другому. Разве ты сама не заметила, как двое твоих друзей отличаются от Мертвого цветка — Евы. Они почти не изменились, совсем как прежде, разве не так?
Разве не так. Что я могла ему ответить? Все так, они действительно были почти, как прежние и я с ужасом смотрела на то, во что превратилась Ева, при этом думая, буду ли я такой. Но все ведь было не так просто как об этом говорил он. И я это понимала, разницы между ними почти не было. Пусть Бет и Теренс были похожи по-прежнему на самих же себя, но ведь я видела, как их сознания изменились, и чувства и раздражительность, и все что происходит с ними к новой луне. Он многое об этом не говорил.
— Стань нашей частью, и ты поймешь, что это выбор правильнее, чем ставать мертвой, как и Ева.
Я из вежливости кивнула, хотя принять его предложение я, разумеется, никак не могла.
— Нет. Спасибо. Свой выбор я сделала давно.
— Хочешь стать вампиром? А ведь быть оборотнем, это почти не отличается от того чтобы быть человеком. Сможешь жить почти нормальной полноценной человеческой жизнью. Даже родить.
Я рассмеялась и посмотрела на него с плохо скрываемым раздражением. Откуда ему было знать, что я больше не могу иметь детей.
— И все же думаю отклонить твое предложение.
— Это на сегодня. Может случиться так, что ты еще сама ко мне придешь.
— Сомневаюсь.
Глупый разговор. И я все больше начинала злиться его самоуверенности. Вот что интересно — почему я все еще здесь?!
— Я ухожу.
Поднявшись я наконец поняла, что нечего больше с ним говорить. Его влияние на меня слабело, и я почувствовала, как проступают настоящие к нему чувства. Отвращение и ненависть, за то, что смеет так говорить о моих друзьях.
Он приблизился ко мне, слишком близко, чтобы я не почувствовала тревоги.
— Зря. Я очень надеялся поговорить по-хорошему.
— Ты обещал, что со мной ничего не случиться.
— На этот раз, — согласно кивнул головой он, и все же снова сделал шаг ко мне. Я скорее почувствовала, чем заметила, как его руки тесно прижали меня к себе. Он все еще давал мне время отстраниться, но я вдруг потеряла свою волю. Его чувства снова заставили меня забыться, и забыть о ненависти.
