У загнанной в протоку ладьи оставили пять мечников, а более и не требовалось - места здесь тихие. В лесных тропах лучше всех разбирался Доброга, всё-таки не один год прожил в Плеши. А Изяслав иной раз путался, глаз, что ли, не столь памятлив как у мечника?
- До темна не успеем, - сказал Басалай, озираясь по сторонам.
- К капищу пойдём рано по утру, - успокоил его Изяслав. - Дабы на самострел не нарваться.
По словам жжёных в капище не было Белых Волков, а жили там только волхвы да с десяток служек. Это лесное капище ближе всех расположено к Плеши, в нём обычно находился убитый на холме Гул. Серебро в гонтище было, а ещё там стоял идол Перуна с золотой бородой. Сказанного оказалось вполне достаточно, чтобы у мечников разгорелись глаза.
Сам Изяслав леса не боялся. Как никак прожил в Плеши целых три года. А Басалай ежился на ночном привале, вздрагивал от крика птиц. Выросшему в Киеве боярину в каждом шорохе мерещилась опасность.
С первым лучом солнца снялись с обжитого за ночь места, но теперь уже шли сторожко, а перед самым капищем вытянулись в две цепочки. Первую возглавил Доброга, толкавший перед собой желтоглазого пленника. Коли выведет желтоглазый мечника в ловушке, то вместе пропадать легче. Изяслав держался в средине, старательно ступая след в след за идущим впереди мечником. Эта старательность едва его не подвела, поскольку идущий впереди, видимо, промахнулся мимо тропинки, торимой Доброгой, за что и получил стрелу в шею. Изяслав мгновенно припал к земле, но вокруг ни один лист не шелохнулся. Объяснение этому было одно - самострел. Стоять на месте было и глупо, и страшно, а потому Изяслав двинулся вперёд, настигая уходящую головку цепочки. И опять уцелел чудом, сам прошёл, а идущий следом мечник рухнул в яму, насадив себя на оструганные колья. Один кол угодил ему в шею, а другой - в живот, чуть пониже колонтаря.
Изяслав хотел было окликнуть Доброгу, но передумал. Если начнёшь кричать да метаться между деревьев, то, считай, уже пропал. Оставалось одно - идти вперёд, благо идущий перед Изяславом мечник приостановился и махнул рукой, указывая безопасную дорогу.
Более ничего интересного не случилось, если не считать того, что в той стороне, где шла цепочка Хоря, тоже кричали трижды. Знать, ещё кому-то не повезло в негостеприимной Перуновой роще.
- Горд, - услышал Изяслав шепот Доброги.
Хотя можно было уже и не шептать. В лесу человеческий крик разносится далеко, и в Перуновом горде наверняка догадались, что к ним торят дорогу незваные гости. Словно в подтверждение этих догадок Изяслава, пропела у его уха стрела и позади всхлипнул мечник. Даже не оборачиваясь, Изяслав определил, что всхлип тот был последним. В Перуновы служки привлекались кривицкие лесовики, а им стрелы метать не в диковинку.
- Рубите дерево, - сказал Изяслав двум мечникам. - А остальным смотреть за тыном.
Пока валили дерево для тарана, подошли Басалай с Хорем и всей второй цепочкой.
- Троих потеряли, - крякнул Басалай рассерженным селезнем. - Проклятое место.
Изяслав в его сторону только поморщился: считать побитых до конца дела - плохая примета. Из-за тына пробовали стрелять, но сторожкие Изяславовы мечники приметили уже все щели и не позволяли высовываться защитникам горда.
- Таран вперёд,- крикнул Изяслав. - Бейте в ворота.
Можно было и не кричать - мечники и без понуканий знали своё дело. Да и горд был не из самых крепких. Не с первого удара, так с десятого стали ломаться тесины, из которых были сделаны ворота. А когда в дело пошли секиры, ворота и вовсе разлетелись в щепки. В образовавшийся пролом хлынули нестройно толпой мечники, разметав и втоптав в грязь Перуновых печальников. От гонтища, где хоронился идол, метнули несколько стрел, но без большого ущерба для нападающих.
Изяслав в драку не полез, только посматривал настороженно по сторонам, чтобы не зацепили ненароком стрелой. Вбежавший следом за Изяславом Басалай тяжело отдувался и вытирал пот со лба.
- Дорого нам это серебро достанется.
- Да разве ж это дорого?! - удивился Изяслав.
- Так, может, и серебра здесь нет, а такой кровью плачено за горд, - зло плюнул Басалай.
В гонтище крики стихли, поэтому Изяслав не стал откликаться на Басалаевы слова, а пошёл прямо в распахнутый ему навстречу чёрный зев. На посечённые в куски тела он даже не глянул, всё внимание было направлено на деревянную образину, что смутно угадывалась в темноте. Перун спал, во всяком случае, слепые глаза его не пробудили страха в сердце боярина, а потому и сказал он мечникам почти весело:
- Рубите идолище поганое. - Так может сжечь здесь всё? - предложил Хорь, вытирая меч о белую одежду убитого волхва.
- Я тебе сожгу, - остерег его Изяслав. - При такой суши лес вокруг вспыхнет сухостоем, ноги не успеем унести. Не вздумайте баловаться с огнём.
Идол вскрикнул под ударом секиры, во всяком случае, так показалось боярину, и он даже провёл ладонью по лицу, отгоняя наваждение. Мечники рубили быстро и сноровисто, освобождая золото и серебро, которым был украшен идол Перуна, от не имеющего цены в этом мире дерева.
- Нашёл, - крикнул Доброга, копавшийся с товарищами где-то в подземельях капища.
Короб снизу тянули с натугой чуть ли не вдесятером, да и прочие суетились поверху, не столько помогая, сколько мешая работникам. А как вытащили да откинули крышку, так и ахнули - короб доверху был набит золотой и серебряной посудой. Были здесь и монеты с фряжских земель, которые на Руси брали с большой охотою.
- Ну, вот тебе и ладья, боярин, - усмехнулся Изяслав в лицо повеселевшему Басалаю.
- Тут не всё, из Велнясова горда мы вывезли много больше, - сказал Доброга.
Но сколько не рылись потом по закоулкам капища, так более ничего и не нашли к всеобщему огорчении.
- Желтоглазый сказал, что знает еще один схрон между Плешью и Полоцком, - напомнил Доброга, вопросительно глянув при этом на Изяслава.
- Если уж взялись за дело, то надо довести его до конца, - отозвался за Ставрова сына боярин Басалай, вошедший в раж при виде золота и серебра.
И все мечники поддержали Басалая. А что до убитых товарищей, которых оказалось семь, то отомстить за них ближникам Перуна надо так, чтобы надолго запомнили киевлян.
- Добро, - жёстко сказал Изяслав. - Коли есть ваша общая воля, то пойдём походом на поганых идолов и их прислужников.
Всё злато-серебро, а также меха, найденные в запасниках капища, навьючили на коней, которых в горде оказалось четыре. А убитых понесли на руках. На обратном пути обошлись без потерь, которые после удачно завершённого дела показались бы особенно обидными. Шли по сучкам и веткам, которыми боярин Изяслав велел обозначить тропу. Эта его предусмотрительность и спасла от новых неприятностей.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
