Ронан Земан с отсутствующим взором наблюдал за возвышением штаба и лагеря, уставился на рукотворный факел — деяние магических рук, а в душе явно, угнездилась затаенная фальшь… Опасность рядом! Что-то явно не так?..
Его разбудили на рассвете, когда весь лагерь еще спал. Когда многие из офицеров после вчерашней попойки и планирования спали глубоким сном, а солдаты с завистью стояли на караулах и с той же завистью ложились спать, нахватавшись похлебки. Благо шумной вечеринки не было, раны еще не успели зарубцеваться после измены прихвостней Хорвута и по сему, скупое веселье под траур и завывания равнинного ветра. С такими причудами природы Корнелий и уснул на топчане в углу своего шатерка и с тем же, препаскудным настроении проснулся на следующий день. Когда офицерский состав резервистов спал в пьяном угаре. Вояки, блин! Одно на уме — нажраться и спать. В каком-то смысле Корнелий просто не понимал, как с такими военачальниками можно идти хоть в одну серьезную атаку? Хотя видно Земан верил и опирался на столь шаткие спины координаторов, правда магик почему-то представлял, что поступает вельможа так скорее не от здравого смысла, а в силу тех же, треклятых привычек.
Он кое-как спросонья натянул холодную одежду и поверх белья мантию, под слоями тряпья он стал больше похож на откормленного борова, ленивого и повизгивающего от недовольства, что его умнейшую милость никто не хочет слушать и признавать. Что воякам до его мнения и рассуждений побоку, и опасения свои он может засунуть себе в архимагический зад хоть самому мессиру Кольтану. Вот так!
Едва не сбив на пути взъерошенного Лаужа у самого выхода шатра, Корнелий смачно захлопнул рот и с раздражительной издевкой, накинулся на подчиненного:
— Ты что обалдел? Глаза залепило? Приснилось чего?
— Н-надо… надо провери-ить, — бессвязно промямлил тот, и с перекошенным от панического ужаса физиономией, развернулся и умчался назад, к западным постам лагеря. Чудасия! Во дает!
Корнелий абсолютно проснувшись, выбрался в рассеивающийся туман. Начинающийся день вступал в свои права, и утренняя морозность отступала, сменяясь легкой оттепелью и слякотью.
Что бы это могло значить? Что так всполошило магика? Лауж не из тех, кто будет без причины паниковать, значит, причина существовала. Тогда какая именно?
По лагерю меж шатров стелился тонюсенький белесый туман, уже практически рассеивающийся под косыми, слабыми лучиками пробивающего сквозь кучковатые тучи солнца. Порывистые набеги такого же легкого морозного ветерка со слабыми теплыми поцелуями наступающей на пятки холодной ранней весны, сбивали мантии магиков и плащи солдат, взъерошивали патлы волос и задували кострища караульных. Грелись и варили еду, кипятили утренний чай. Переговаривались, шутили, спорили, травили анекдоты и сплетничали, перевирали новые столичные новости. Корнелий жадно вдохнул свежий напор наступающего дня, утра, зажмурился от солнечного кинжального клина из облачной бреши на небосводе и, когда свинцово-синяя туча накрыла светило вновь, расплющил очи и огляделся вокруг. Временная ставка трехтысячной армии графа Земана потихоньку просыпалась с вечернего гулянья, оприходывалась с утреннего бодуна в армейско-полевые дела. Адепт поплотнее закутался в мантию, решил обойти посты, ведь надо самолично разобраться, что так напугало и омрачило Лаужа?
Обходя шатры и кострища, скупо здороваясь с караульными и солдатами, Корнелий не спеша, приближался к периметру постов, анализируя ситуацию в лагере и делая собственные суждения о порядке дел. В таком состоянии как сейчас, полки Земана будут готовиться, и пробуждаться к маршу не меньше, чем к обеду. Ведь большая часть офицерского состава покуда пребывала в вертикальном состоянии или мучилась головной болью. Забойная пьянка еще никому не шла на пользу и после нее не каждый просыпался без головной боли. Поэтому расправа над злокозненным бароном Хорвутом переносилась на вторую половину дня, если конечно они смогут перейти к тому времени Северный тракт и придумают, как незаметно врезаться в Вельможные леса, чтобы еще незаметнее с фланга подойти к имению наглого врага. Очень много "если" и Корнелий переживал, чтобы штаб генерала сира Сольчика вместе с генералом сиром Саливаном успешно разрешит набежавшие вопросы, иначе можно угодить в очередную коварную ловушку, расставленную хитрым противником. Корнелий надеялся на то, что в штабе хоть у кого-то из офицеров найдутся толковые и трезвые мозги. Предчувствия и переживания. Откуда они, Аллон побери, все берутся?
Он миновал небольшой пригорок и поднялся на более крутое возвышение, открылся прекрасный вид на равнину Мильф, глубоко-уходящую аж до неизведанной до конца человеком Серой Плеши, земле, оккупированной остроухими. Корнелий втянул ноздрями воздух: сильный, порывистый на открытой местности и бойкий. Запах трав, влаги, сырости и свободы. С настоянным ароматом природы и просыпающейся после зимы земли, в ноздри тут же пробрался резкий и утаенный привкус чего-то постороннего и непонятного, чуть знакомого и… опасного. Сердце мгновенно забилось, учащено в пробуждающем беспокойстве, а глаза широко распахнулись, ошеломлено гуляя по раскинувшемуся, как на ладони крае. Ничего? Никого? Откуда могла тогда взяться опасность? А ведь она ясно разлита в воздухе? В эфире! Что-то затаилось перед самым носом и выжидало?
— Корне-елий! Корнелий!
Он повернул голову на зов — это бедолага Лауж взбирался на холмик запыханный и распатланный, в правой руке аколит цепко держал древко "ерша". И Корнелий с изумлением вздрогнул: а это еще что такое? Кто давал разрешение вооружаться столь серьезным и опасным магическим оружием?
Уже на гребне Лауж с пыхтением поскользнулся на пробивающей из-под снега траве, едва не выпустил из руки "ерша" и возмущаясь, цепляясь свободной рукой, попробовал самостоятельно подвестись на ноги. Корнелий закатывая от нервности глаза, протянул собрату руку помощи.
— Позвольте полюбопытствовать, Лауж, что заставило вас, без моего ведома, взять в руки оружие?
— Пони… понимаете госпо… дин Корнелий я… я… — он не отдышавшись от бега бессвязно лепетал.
Далекий свист оборвал его, Корнелий резко обернулся в том направлении.
— Эй, магики, что-то случилось? Это охраняемая зона!
Корнелий разглядел троих часовых в длинных плащах с пиками и арбалетами наперевес, они стояли справа от них на вершине этого же холма.
Корнелий даже рта раскрыть не успел, порыв ветра опять разбросал его гриву волос, а по темени прошлась горячая волна упругой тяжести. Он осекся с ответом и парализовано вытаращил глазища — магия! Аллон свидетель, да это же магия! Нелюдская магия!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
