комнату для старшеклассников с голубыми стенами в пастельных тонах, ковровой плиткой и плакатами
Jefferson Airplane и
Grateful Dead. И там он лежал на полу, совершенно голый, с головой, завернутой, как у мумии из научно-фантастического фильма. Глаза были вытаращены. Он втягивал воздух. Втягивал, пытаясь отдышаться. Липкая пленка запотела от влаги в легких и пота.
А верхом на нем сидела Лорел Фэй, чирлидерша, с задранной юбкой и обнаженными грудями, выглядывающими из расстегнутой блузки, ее руки были подняты, пальцы теребили золотисто-рыжие волосы. Ее глаза были закрыты, и она была в экстазе, и я не удивился, что она была в экстазе, потому что я видел стояк Джейми, когда он задыхался — высокий, изогнутый и абсолютно твердый, как рог какого-то животного.
Она повернулась и уставилась на меня. Она начала было говорить:
— Убирайся к черту, — но я пересек комнату и оттолкнул ее от него.
Она неловко упала, и между ее пухлыми белыми бедрами я увидел розовую липкую плоть и рыжие волосы на лобке. Это запечатлелось в моем сознании, как запечатлевается в памяти картина Матисса. Противоречивые цвета. Эротично, но безвкусно. Она обругала меня: это было странное и яростное ругательство.
— Иуда! Иуда, долбаный, Искариот! Ты даже не понимаешь! Ты даже, блядь, не понимаешь! Он этого хочет! Ему это нужно! Черт бы побрал вас и всех остальных! Это встреча смерти с жизнью! Это встреча жизни со смертью!
Я сорвала обертку с головы Джейми, убрал ее с его носа и рта. Он издал ужасный, мучительный вздох, а затем закашлялся, выпуская струйки мокроты и полупереваренные рисовые хлопья.
Лорел села, прислонившись спиной к дивану. Она бросила на меня быстрый, ядовитый, полный отвращения взгляд и отвернулась.
— Он мой друг, — сказал я ей, стараясь, чтобы мой голос звучал абсолютно холодно. — Он мой лучший друг, а ты, черт возьми, чуть не убила его.
— Я думалa, в этом весь смысл, — парировала Лорел.
Она потянулась за лифчиком, застегнула его и спрятала свои груди обратно в него.
Я баюкал Джейми на руках. Его грудь поднималась и опускалась, поднималась и опускалась, как у измученного пловца, который знает, что не сможет добраться до берега, но не может придумать ни одной причины прекратить плавание.
Его глаза забегали из стороны в сторону, а слюна, стекавшая из уголка рта, была пропитана кровью.
— Ты снова играл со Cтрадалицей Кейт, — сказал я ему, промокая ему рот салфеткой "Клинекс", а затем погладил его холодный от пота лоб.
Джейми попытался улыбнуться, но у него вырвался только кашель.
— Каждому нужно кого-то любить, — выдохнул он.
Я держал его на руках и знал, что мне будет его не хватать. Но я испытал огромное облегчение, что освобождаюсь от того, что он в очередной раз задохлится. Я был так рад, что мне больше не придется заботиться о нем, о нем и о Страдалице Кейт. Если завтра он покончит с собой, я буду чувствовать себя несчастным из-за этого и чертовски по нему скучать, но, по крайней мере, я больше не буду чувствовать себя ответственным за него.
* * *
Прошло почти семь лет, прежде чем я снова встретил Джейми. Я прослушал курс журналистики в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, а затем одиннадцать месяцев проработал внештатным репортером, прежде чем устроиться на работу в городской отдел "The Sacramento Bee". Было жаркое августовское утро, когда Дэн Брокеридж, мой редактор, пристроился на краешке моего стола и спросил:
— Что ты знаешь о "Золотых Лошадках" на 80-ом шоссе?
Я пожал плечами.
— Не так уж много. Это не то место, куда вы бы пригласили свою святую мать на вечернюю прогулку. А что?
Дэн снял очки в металлической оправе.
— Один из моих знакомых сказал, что в последнее время в "Золотых Лошадках" собирается необычно много народу, особенно по вечерам в пятницу.
— Ну, у них ведь есть стриптизерши, не так ли? — сказал я. — Может быть, они нашли себе какую-нибудь действительно особенную девушку.
— Это не то, что предполагал мой собеседник. Мой собеседник предположил, что там происходит что-то странное. Его точные слова были такими: Происходит что-то по-настоящему больное на всю голову.
Я просмотрел незаконченный репортаж на экране своего лэптопа. Мэр хвалит декоративные сады. В отличие от большинства молодых репортеров моего поколения, я гордился своим вниманием к оптимистичным гражданским историям. Большинство моих современников мечтали стать заядлыми журналистами-расследователями, разоблачающими коррупцию бюрократов и жестокость полиции. Но я знал, что выгодно таким газетам, как "The Sacramento Bee": конструктивные, веселые, поднимающие настроение истории, в которых упоминаются имена всех и каждого.
Тем не менее, я был рад, что Дэн выбрал меня для изучения истории о "Золотых Лошадках". Это означало, что он доверял мне в том, что касается достоверности моих фактов.
— Завтра пятница, — сказал Дэн. — Проберись туда. Это будет нелегко. По словам моего контакта, у них просто охрененная система безопасности. Но поговори с человеком на входе, по имени Вольф Боделл, и скажи ему, что тебя прислал Пресли. И возьми как минимум две с половиной сотни наличкой. И постарайся выглядеть как извращенец.
— А как выглядит извращенец? — спросил я его.
— Я не знаю… но он не похож на тебя. У него нет чисто подстриженных волос, оксфордской рубашки и строгих брюк. Я не знаю. Просто постарайся выглядеть неприглядно. Просто постарайся выглядеть скользким.
— Cкользким, — кивнул я. — Ладно.
* * *
"Золотые Лошадки" представляли собой невысокое побеленное здание с черепичной крышей примерно в четверти мили к югу от 80-го шоссе, на плоской, изнуренной жарой ничейной территории между Западным Сакраменто и Дэвисом. Я приехал сразу после захода солнца в своем потрепанном "ЛТД"[75] металлик-бронза, и не мог поверить своим глазам. Главная автостоянка уже была забита сотнями автомобилей всех марок и размеров — "Kадиллаками", джипами, пикапами, "БМВ" и "Виннебаго", — некоторые из них были ветхими, другие сверкали новизной. Какими бы привлекательными ни были "Золотые Лошадки", они, очевидно, привлекали самых разных людей, независимо от возраста, богатства или социального происхождения.
Когда я подъехал по пыльной, изрытой колеями дороге, меня остановил огромный мужчина в белой шляпе "Стетсон" и плохо сидящем черном костюме, держащий в руках рацию.
— Вечер добрый, друг. Куда это ты собрался? — хотел он знать.
Его поросячьи глазки были налиты кровью, а изо рта сильно пахло виски и жевательной резинкой "Биг Ред".
— Меня прислал Пресли.
— Пресли? Tы имеешь в виду Элвиса Пресли?
— Конечно, нет. Я должен встретиться с Вольфом Боделлом.
Мужчина долго-долго смотрел на меня, вцепившись рукой в подоконник моей машины, как
