будто был способен оторвать всю дверь одним сильным движением. Затем он поднял голову и крикнул:
— Вольф! Парень говорит, что его прислал Пресли!
Я не расслышал ответа, но должен был предположить, что он был утвердительным, потому что мужчина хлопнул по крыше моей машины и сказал:
— Припаркуйся как можно ближе к этому кактуcу.
Я вылез из машины. Ночь была теплой. Небо все еще было цвета теплого ягодного мармелада. Пахло пустынной пылью, автомобильными выхлопами и возбуждением. Длинная вереница машин, по меньшей мере двадцать или тридцать, сворачивала с шоссе, их сигнальные огни мигали. Я слышал, как ветер разносит глубокий, тяжелый рок-н-ролл, ZZ Top или что-то подобное, музыку, которая напоминает звуки товарных поездов и идущих людей, сотен идущих людей.
На коньке крытой черепицей крыши танцевали две неоновые лошадки. Там тоже были мигающие огни, дым и люди, визжащие в предвкушении. Я пересек заколоченную веранду и подошел к дверному проему, где шесть или семь мускулистых мужчин в черных костюмах и темных очках проверяли каждого входящего.
Один из них ткнул меня пальцем прямо в центр груди.
— У тебя есть пропуск? — поинтересовался он.
— Меня прислал Пресли. Сказал, что я должен поговорить с Вольфом Боделлом.
Из багрового света и сигаретного дыма возник худощавый мужчина в синем атласном костюме. Его лицо было желтовато-серым и сильно изможденным. Десны были настолько разрушены, что зубы, казалось, вот-вот выпадут у вас на глазах. Он шел, слегка прихрамывая, и было очевидно, что его левая рука была повреждена, потому что ему постоянно приходилось подтягивать ее вверх правой рукой.
— Я — Вольф Боделл, — сказал он с характерным акцентом Небраски.
— Меня прислал Пресли, — сказал я ему без особой уверенности.
— Пресли, да? Ладно-ладно. Как давно ты знаешь Пресли?
— Дольше, чем я хотел бы признать, — я ухмыльнулся.
Вольф Боделл кивнул и сказал:
— Ладно-ладно. Все в порядке, если ты знаешь Пресли. Боюсь, что до начала шоу еще двести пятьдесят человек.
Я отсчитал наличные, которые дал мне Дэйв Брокеридж (и заставил расписаться в получении). Вольф Боделл бесстрастно наблюдал за мной, ни разу не взглянув на деньги.
— Ты видел это шоу раньше? — спросил он меня.
Я покачал головой.
— Тогда тебя ждет взрыв мозга. Это шоу из шоу. То, что ты увидишь сегодня вечером, ты никогда не забудешь, до конца своих дней.
— Кажется, оно популярно, — заметил я, кивая на толпы людей, которые все еще прибывали.
Вольф Боделл издал тонкий, каркающий смешок.
— Какие два самых продаваемых товара на этой планете? — спрашиваю я. И ты отвечаешь — секс. И ты говоришь — чужие страдания. Вот что ты говоришь. Очарование секса! Очарование автокатастрофы! Смерть, секс и ужас, и вся радость, которая с этим связана, мой друг! Schadenfreude[76] в n-ной степени!
Вольф Боделл, прихрамывая, обошел меня и схватил за локоть.
— Позволь мне кое-что тебе рассказать, — сказал он, ведя меня внутрь "Золотых Лошадок", сквозь дым, яркие огни и рок-н-ролл по колено. — Во Вьетнаме я наступил на "Kлеймор"[77], и меня разнесло в пух и прах. Я висел на дереве на собственных кишках. Можешь в это поверить? Мои приятели размотали меня и каким-то образом спасли, хотя я до сих пор не могу сдержать крика, когда хожу посрать. Но, знаешь, в тот день я кое-чему научился. Когда я подорвался, мои друзья смеялись. Они смеялись, когда увидели, что я повешен на том гребаном дереве; и причина, по которой они смеялись, была в их радости, что это были не они; и потому что они видели смерть, которой был я, но она не причинила им вреда. Если бы кто-нибудь снял меня на видео, висящего на этом гребаном дереве, я бы уже был гребаным миллионером. Люди любят смотреть на смерть. Им это нравится. Именно это делает Джейми Форда таким чертовски популярным.
Я резко остановился, из-за чего крупный бородатый парень в рубашке в красную клетку расплескал свое пиво.
— Эй, коротышка… — начал он протестовать. Но потом он увидел Вольфа Боделла, пожал плечами и сказал: — Какого хрена, ладно? Это всего лишь пиво.
— Джейми Форд? — cпросил я.
Вольф Боделл снял свои темные очки. У него был стеклянный глаз, голубой, как летний полдень, который смотрел прямо поверх моего плеча.
— Джейми Форд, верно. Пресли должен был тебе сказать. Джейми Форд занимается этим уже много лет. Джейми Форд — единственный и неповторимый. Ты ведь поэтому пришел, да?
Именно тогда я повернулся к центру "Золотых Лошадок", к танцполу. В большинстве вечеров играла группа в стиле кантри и вестерн, или пары танцевали сквер-данс или джайв, или пьяные водители грузовиков ломали стулья друг у друга о головы. Но сегодня вечером — сквозь плывущий сигаретный дым, сквозь красные и желтые огни — я увидел высокую, мрачную конструкцию виселицы.
Джейми Форд. Я должен был догадаться об этом. Люди любят смотреть на смерть. Они любят это. И кто мог бы показать вам смерть более ярко, чем Джейми?
Вольф Боделл проводил меня к бару.
— Что будешь? — спросил он меня.
— Что угодно. "Коорс Лайт"[78].
— Ты не сможешь встретиться лицом к лицу с Мрачным Жнецом с "Коорс Лайт", — захихикал Вольф Боделл. — Лиланд, угости моего друга "Джеком Дэниелсом", прямо сейчас, а затем "Пабст"[79] — полирнуться.
Я достал бумажник, но Вольф Боделл поднял руку, показывая, что не хочет, чтобы я платил.
— Любой друг Пресли — мой друг, и любой друг Пресли — друг смерти. Мы все умираем, друг мой! Все мы! Так почему же мы все так плохо относимся друг к другу? Какой смысл вырывать у женщины сумочку, когда вы оба сидите бок о бок в автобусе, который летит с тысячефутового обрыва? Умри и дай умереть другим. Такова моя философия.
Мне подала напитки пышногрудая барменша с припудренным оспинами на лице и в запыленной красной бархатной шапочке. Должно быть, когда-то она была очень красива. Она подмигнула мне, но я не увидел на ее лице ничего, кроме страдания. Взгляд рассеянный, нос не совсем прямой. Ходячая жертва "Смирноффа" или крэка, или жестокий муж, кто знает? Никакой радости, это точно. Даже надежды нет. Я отвернулся, а она крикнула:
— Не будь таким необщительным, любимый!
Вольф Боделл подтолкнул меня локтем и ухмыльнулся.
— Знаешь, в чем твоя проблема? Ты чертовски милый. Все друзья Пресли чертовски милые. Ты не играешь в покер, не так ли? Мне нравится играть в покер с действительно хорошими людьми. Я называю это "Ягнята на заклание". Твое здоровье!
Он опрокинул
