он, касаясь губами его голых коленей. — Абсолютно уверен?
— Да, — тихо ответил Юра. Затем взял его за подбородок: — Ну-ка посмотри на меня. Всё будет хорошо, я обещаю. Доверься мне.
— Тебе я доверяю, но… — пробормотал Володя, закрывая полами халата Юрины ноги.
— Если будет «но», хоть один намёк на это «но», я сразу уйду.
— Я не хочу, чтобы ты превращался в меня. Чтобы зависел от чёртовых таблеток, я так этого боюсь!
— Но депрессия — это болезнь в самом прямом смысле слова. Организм дал сбой.
— У тебя депрессия? — опешил Володя.
Он думал, что Юра страдал из-за творческого кризиса, но неужели, наоборот, кризис — следствие депрессии?
— Судя по всему… — прошептал Юра. — Но, чтобы быть уверенным, нужно сдать анализы.
— Кто довёл тебя до этого? Я?! Чем?! Когда это началось? — нервно зачастил Володя.
— Я не знаю. В том-то и дело, что не знаю. Нужны исследования и терапия.
Володя не спал полночи, а утром надеялся, что Юра передумает идти к врачу, но тот был непреклонен.
Остановившись у больницы, Володя посмотрел на Юру так, будто видел в последний раз — взглядом цеплялся за каждую деталь, пытаясь запомнить его до встречи с врачом, чтобы сравнить с тем, каким он станет после. Настроение было отвратительное ещё и потому, что сейчас он был обязан поддержать Юру, а на деле получалось, что Юра поддерживал его.
Быстрее попрощавшись — чем дольше они тянули, тем больше Володя боялся, а Юра нервничал, — Володя поехал в офис.
Как назло, в такой сложный и нервный день ему ещё предстояло провести совещание. А может, и к добру — хотя бы отвлечётся.
Созвав всех ведущих и старших специалистов в своём кабинете, Володя собрался с мыслями и начал делиться планами на следующее полугодие — проектов ожидалось много, к ним требовалось подготовиться заранее.
Обсуждения вышли до того жаркими, что отведённые на них два часа пролетели мгновенно. Володя не заметил прошедшего времени и совсем забыл, что уже несколько часов его телефон лежал выключенным. Поэтому, когда Лера приоткрыла двери, Володя, не глядя на неё, послал Брагинского выяснить, что ей нужно.
Через пару минут его кабинет стал пустеть, а вернувшийся Брагинский негромко пробормотал ему на ухо, чтобы выходящие не услышали:
— К тебе пришли. Какой-то, ну… мне кажется, педик.
Володя непонимающе уставился на него. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы переварить сказанное Брагинским и вспомнить о Юре. Он рывком встал и вышел в приёмную, но Юры там уже не оказалось.
— И где… — растерялся Володя, тупо глядя на пустое кресло.
— Владимир Львович, а посетитель уже ушёл, — сказала Лера.
— Почему? Когда?
— Вот только что, когда Дмитрий Викторович…
— Ясно, — сказал Володя и рванул к Брагинскому, который до сих пор сидел у него в кабинете.
— Что ты ему сказал? — едва не срываясь на крик, спросил он.
— Что он, видимо, ошибся адресом. — Брагинский развёл руками, явно считая, что не сделал ничего неправильного.
— Каким, мать твою, адресом? Что ты несёшь?! Почему он ушёл? Ты ему нагрубил?
Брагинский аж растерялся, открыл рот, моргнул.
Володя выругался, схватил телефон, зажал кнопку включения.
— Нет, ну что вы, Владимир Львович! — возразила Лера, осторожно зайдя в кабинет. — Никто не грубил. Я сказала, что вы заняты, на совещании, и предложила присесть.
— И? — нервно спросил Володя.
— Потом вышел Дмитрий Викторович… спросил, зачем вы ему… Точно ли ему нужны именно вы, потому что… — Лера замялась.
— Потому что — что? — Володя нетерпеливо потребовал ответа.
Она опустила взгляд в пол и тихо, так, что Володя с трудом расслышал, повторила слова Брагинского:
— Потому что такие люди к вам не ходят…
Он запоздало осознал, что именно случилось. Юра и без того несколько недель страдал от кризиса, а теперь, явно расстроенный психиатром ещё больше, пришёл к нему в офис. Пришёл в место, где Володя — полноправный хозяин, в место, где Юра должен чувствовать себя как дома. Но получил там вместо поддержки презрение.
— Твою мать! — взревел Володя, глядя на Брагинского. — Тебе кто, сука, право давал так говорить с моими гостями?!
— Думай с кем разговариваешь, щенок! — рявкнул тот.
— Это тебе бы стоило думать, с кем и, главное, как ты разговариваешь! Выметайся отсюда! — закричал Володя.
Брагинский посмотрел на него совершенно ошарашенным взглядом, но всё-таки поднялся и вышел.
Телефон включился, пошли сообщения о пропущенных звонках, в том числе Юрины, отправленные сорок минут назад:
«Я закончил. Всё нормально. Заедешь за мной? На улице опять дождь собирается».
«Я промок, взял такси, еду к тебе».
Он набрал Юру, но не дозвонился — занято. Володя хаотично просчитывал: если Юра вышел пять минут назад, значит, ещё где-то рядом. Даже если собрался вызвать такси, маловероятно, что успел найти водителя, готового ехать в Володину глушь.
Непрерывно звоня, Володя стал натягивать пиджак. Вдруг в кабинет заглянул Брагинский.
— Этот пидор — он тебе кто? — зло спросил он.
— Не смей его так называть!
— Ты так за него заступаешься, будто… — протянул Брагинский издевательским тоном. — А… я кажется, понял… Это — то самое семейное обстоятельство, да?
Володя замер с трубкой в руках, повернулся к Брагинскому и негромко ответил:
— Да.
— Я видел по камерам, как вы ночью заходили с этим голубком в кабинет. Господи, Вова, узнай твой отец, чем ты тут занимался… Или, может, он знал, что его сын — гомосек? — продолжал издеваться Брагинский.
— Ещё слово, и я тебя уволю на хер!
— Нет, Вова, не уволишь. С таким, как ты, работать не буду я. Я увольняюсь сам, — заявил он.
— Увольняйся! — крикнул ему Володя. — От тебя и так толку как от дерьма! Даже нормальный раствор заказать не можешь. Заплатишь за обваленную стену и катись на все четыре стороны!
Брагинский, не ответив, хлопнул дверью приёмной.
На выходе из кабинета Володю остановила Лера.
