Позади остался долгий и неприятный для обоих разговор с матерью: Раирихиэль совершенно искренне не понимала, зачем сыну куда-то уходить, и явно расстроилась, когда он сумел настоять на своем. А вот сестра как всегда его поняла и поддержала его решение, попросив лишь не пропадать надолго и присылать весточки при первой возможности. Одной лишь просьбой она не ограничилась и презентовала брату специальный амулет связи, созданный пусть и не ее руками, но зато ментально завязанный на нее, на сильнейшего менталиста клана. Айсмен пообещал сестре раз в неделю сообщать как у него дела. Неплохо сложился разговор с Ай-Тулином: его старый учитель в теле молодого эльфа как и мать не понимал его мотивов, но в отличие от нее он давно не считал своего ученика ребенком, а потому отнесся к решению Айсмена как к решению взрослого мужчины — надо, так надо. И не только принял его сам, но приложил все силы, чтобы убедить в этом Раирихиэль (за что Айсмен был ему несказанно благодарен). Разговор с Сарилиэль оставил после себя странное послевкусие — вроде бы поговорили не хуже чем с ее отцом, а вроде бы и не сказали друг другу всего чего хотели, осталась какая-то повисшая в воздухе недосказанность.
И вот в самом конце пира Айсмен подошел к Главе, чтобы сообщить ему о своем решении и попросить его благословения на время покинуть клан.
- Все-таки решился? - Дримм опередил не успевшего ничего сказать варвара — проницательный фейри догадался обо всем без слов, по выражению лица. Хотя возможно Глава все заранее знал, как знал практически про все что происходит в клане, особенно в его Старой цитадели. Впрочем не важно — знал и знал, главное для Айсмена получить его добро.
- Да, я все обдумал, готов к путешествию, - прямо, не отводя глаз посмотрел на Главу ледяной эльф.
Дримм переглянулся с сидевшими рядом с ним Октароном и Таурохтаром, вздохнул и спросил, одновременно самим этим вопросом давая разрешение:
- Когда хочешь выходить? -
- Не позже чем через неделю, - поделился планами варвар. - Дочитаю последнюю книгу, дождусь пары заказов из мастерских и сразу выступлю. -
- Смотри как бы твои ледяные родичи не припомнили тебе старые обиды, - не поленился предупредить его Таурохтар.
- Да не должны вроде, - за Айсмена ответил Октарон, - все было по-честному, к тому же ледяные эльфы уважают храбрых и сильных. -
- Уважают, - усмехнулся рейнджер, - ТАК уважают, что всегда готовы сердечко из груди вынуть и АМ! Смотри, Айс, не попадись родичам тех, кого ты тогда прибил, королевство Лирг обходи десятой дорогой и вообще стерегись — ты у нас парень видный, так что рано или поздно слухи о твоем появлении в северных краях достигнут нужных ушей и за тобой вполне могут снарядить отряд мстителей, возможно даже не один. -
- Могут, - согласился и Октарон.
Айсмен поблагодарил обоих за заботу.
- С матерью, с сестрой поговорил? - напомнил о его обязательствах Дримм.
- Да, - кивнул Айсмен, - мы все обсудили. -
- Тогда хорошо, перед самым уходом зайдешь ко мне, - попросил Дримм и, с хитрой улыбкой посмотрев на ледяного эльфа, предупредил: - Не удивляйся, если вскоре найдешь у себя пару полных жезлов с заклинаниями школ Огня и фейри и пару амулетов. -
- Спасибо, - от души высказался ледяной эльф, приложив руку к сердцу.
Дримм не ответил на ''спасибо'', лишь улыбнулся глазами. В общем-то как-то буднично все прошло, с другой стороны, все было давным-давно обговорено, чего зря воздух сотрясать? Тем более перед уходом предстояла еще одна встреча с Главой. Так что Айсмен оставил Главу и старейшин заниматься тем, чем они занимались до него (обсуждали какие-то связанные с армией вопросы), покинул шумный и хмельной Греческий зал и отправился к себе. Напоследок Октарон и Таурохтар пожелали ему удачи (вдруг больше не представится возможности).
Этой же ночью к Айсмену пришла Василиса, причем пришла не одна, а в компании Сарилиэль. Страж и эльфийка удовлетворили все самые горячие и потаенные его желания: скакали на нем и под ним, любили его губами, руками и всем чем могли! Айсмэн дал жару и превзошел сам себя, вертел обеих и так, и этак, и поперек, был груб и ласков, и снова груб, щедро залил в обеих подруг по ведру воплощенной страсти!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А утром он проснулся и осознал, что все творившееся ночью — всего лишь сон... Как жаль...! Впрочем нет, не жаль — Айсмен помнил все произошедшее с кинематографической точностью, все позы, стоны-крики, поцелуи, каждый круг, помнил в ярких, вызывающих желание воспоминаниях. Как оказалось о ночном безумии помнил не только разум, но и тело и даже постель — варвар проснулся в поту и уставший, как будто всю ночь грузил мешки с углем, ну а что касается постельного белья, то его пришлось менять, словно ночью на кровати и в самом деле случилось все то, что произошло во сне...
*
Четыре дня спустя Галивартан покинул Старую цитадель через ведущий в Узел портал. Покинул один, ну не считая питомца-великана. Ему конечно пытались навязать десяток-другой спецназа, отряд эльфов-стрелков, нескольких универсалов в качестве слуг, но он не захотел никого брать. В Узле он также не задержался: за пару часов приобрел кое-что для похода и отправился к Гильдии магов, где купил телепорт до самого северного из городов, куда дотягивалась гильдейская транспортная сеть. Посланца клана, одновременно беглеца от самого себя ждал суровый, жестокий, полный опасностей и загадок север континента.
*
Покои Менелтора и Туллиндэ.
После пира.
Василиса (Дочка).
Василиса любила Туллиндэ со всей страстью, на которую была способна! Не только со страстью, но яростью, желанием, силой и даже грубостью, в первую очередь подстраиваясь под запросы любимой, ну и во вторую, удовлетворяя свои! Некромантка скучала, сильно скучала по мужу, и Василиса прикладывала все свои силы для того, чтобы прогнать ее грусть, про себя на все лады костеря Менелтора за то, что заставляет свою жену и ее любимую скучать-переживать (по правде говоря Василиса и сама немного по нему скучала).
Ну а сейчас, в этот самый момент любые переживания остались где-то далеко-далеко — для пребывающей на пороге нирваны Туллиндэ имели значение лишь пальцы Василисы, что жестко и сильно ходили внутри нее, заглушая любые мысли и чувства, кроме самых простых животных инстинктов и даже боль от вцепившейся в волосы ладони. Эльфийка стонала, дико, до треска ткани комкала простыни, елозила уже покрасневшими коленками по ней же и подчинялась ритму проникшей в нее сзади руки. Василиса же жестко за волосы фиксировала эльфийку в нужной позиции и так, с такой силой насаживала ее на свою правую руку словно хотела пробить ее насквозь. Довольно жесткий секс, скорее даже настоящий тр...х, но именно это сегодня нужно было Туллиндэ, и Василиса как всегда старалась-спешила исполнить любое ее желание. Не только старалась, но и тешила свои потаенные инстинкты, ведь она всегда мечтала о том, чтоб Туллиндэ была ее и только ее, но никому кроме отца не позволено было узнать ее сокровенную мечту. Сейчас и здесь Василиса была на вершине блаженства — сейчас и здесь Туллиндэ думала только о ней и ни о ком больше!
Василиса отпустила волосы эльфийки, тем самым позволив ей упасть на живот и грудь, навалилась на нее, вжимая ее в простыни, лаская ее лицо ладонью ранее сжимавшей волосы руки, другой рукой заработала еще быстрее и яростнее, все ускоряя ритм, целуя ее спину, своим животом и бедрами терлась о ее ягодицы, как бы дублируя задаваемый рукой ритм...
Туллиндэ глухо стонала в простыни, целовала-ласкала-кусала руку любовницы, когда могла до нее дотянуться, умирала от ощущения тяжести на себе, горела, ощущая кожу на свой коже, поцелуи и елозивший по ягодице горячий пульсирующий бугорок. Про пальцы внутри нее не стоит и говорить — разум отказал эльфийке, осталась только самка в момент брачных игр — один гольный инстинкт... хотя нет, еще где-то совсем уже близко ощущался океан блаженства, и Туллиндэ на всех парах спешила в него нырнуть...
