может быть, не только не хуже, а лучше. Вот где наша сила — люди без имен... Вот из этих людей смелее выдвигайте, все перекроят, камня на камне не оставят. Выдвигайте людей смелее снизу...
Сталин внушал собравшимся военачальникам, что большая чистка, которая полным ходом шла в армии, не беда, вместо арестованных появятся другие. Вскоре вождь уничтожит и тех троих, которых недавно ставил в пример всей армии. Берзина и Штерна — за «шпионаж» и участие в «антисоветском заговоре», генерала Павлова — за «трусость, бездействие и развал управления войсками»...
Армейский комиссар 2-го ранга Ян Карлович Берзин (настоящее имя — Петерис Кюзис) погиб первым.
До революции он был приговорен царским военно-полевым судом к смертной казни, которую заменили каторгой. После неудачной попытки установить советскую власть в Латвии служил в Красной армии. В августе 1919 года он был назначен начальником особого отдела 15-й армии. Через год Берзина отправили в Москву в особый отдел ВЧК, но практически сразу перевели в военную разведку — регистрационное управление полевого Штаба РККА. В апреле 1924 года он стал начальником разведуправления Штаба РККА.
Успехи военных разведчиков связывают прежде всего с именем Берзина, который создал сильный коллектив в центре и мощные резидентуры за рубежом.
В апреле 1935 года Сталин внезапно убрал его из разведуправления и отправил к Блюхеру вторым (!) заместителем командующего Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армией по политической части. Это было очевидной ссылкой. В 1936-м Берзин уехал в Испанию главным военным советником республиканской армии. Летом 1937-го его вернули в Москву. »
Через неделю после сталинской похвалы, 9 июня, Берзина вновь поставили во главе военной разведки. Казалось, справедливость восторжествовала, но уже через два с половиной месяца его сняли с должности. В октябре арестовали. 29 июля 1938 года военная коллегия Верховного суда вынесла ему смертный приговор, который в тот же день был приведен в исполнение.
Генерал-полковник Григорий Михайлович Штерн служил в Красной армии с 1918 года. Он окончил Академию имени М.В. Фрунзе. В начале тридцатых годов состоял «для особых поручений» при наркоме обороны Ворошилове, иначе говоря, был помощником Климента Ефремовича.
С марта 1936 года Штерн командовал 7-й Самарской кавалерийской дивизией (он сменил будущего маршала Рокоссовского, в этой же дивизии служил и Жуков). С января 1937-го по апрель 1938 года Штерн был главным военным советником при республиканском правительстве Испании. Он сменил на этом посту Яна Берзина.
После возвращения из Мадрида Григория Штерна отправили на Дальний Восток начальником штаба к Блюхеру. В августе 1938 года, поскольку Блюхер уже фактически был отстранен, Штерн руководил действиями в районе озера Хасан.
Когда бои закончились, в Малом Кремлевском зале Сталин устроил совещание. Разбиралась операция на Хасане. Докладывал Григорий Штерн.
Сидя с потухшей трубкой в руке, Сталин, по словам присутствовавшего на совещании заместителя ответственного редактора «Красной звезды» Давида Ортенберга, слушал невнимательно, отвлекался, разговаривал с Ворошиловым.
Когда Штерн закончил, Сталин спросил: «Вопросы будут?» — и, не ожидая ответа, сам стал спрашивать:
— Как вы допустили, что японцы не только перешли границу, но и захватили высоты Безымянную и Заозерную? Где вы были тогда?
Это был, конечно, не вопрос, а прямое обвинение. Штерн стал что-то объяснять. Но ответить Сталин не давал:
— Нет, вы объясните, почему вы отдали японцам наши высоты Заозерную и Безымянную?
Всякое объяснение Сталин отвергал:
— Вы не виляйте! Почему отдали сопки? Вы готовы были и весь Дальний Восток им отдать?..
Сталинское недовольство адресовалось маршалу Блюхеру, которого вскоре арестовали. Лично к Штерну претензий не было. Напротив, в приказе наркома обороны № 0040 от 4 сентября 1938 года говорилось: «Японцы были разбиты и выброшены за пределы нашей границы... благодаря умелому руководству операциями против японцев т. Штерном и правильному руководству т. Рычагова действиями нашей авиации».
После боев на озере Хасан и отставки Блюхера Дальневосточный фронт разделили на две армии. 1-ю Отдельную Краснознаменную возглавил комкор Штерн.
Штерн, по словам генерала Петра Григоренко, возродил штаб, фактически уничтоженный вместе с Блюхером. С приездом Штерна аресты прекратились, а кого-то даже выпустили, и офицеры-дальневосточники об этом знали.
«Штерн был симпатичен и сам по себе, — писал Григоренко. — Высокий, красивый по-мужски, брюнет, ходил немного клонясь вперед, как это делают спортсмены-тяжеловесы или борцы. Говорил слегка глуховатым голосом, напирая на «о».
За год совместной службы я ни разу не слышал, чтобы он повысил голос на кого-нибудь, чтобы он кого-то прервал или отнесся к сказанному как к глупости...»
При этом Григорий Михайлович Штерн был умелым царедворцем и знал, чего от него ждут. Выступая в марте 1939 года на XVIII съезде партии, командарм патетически говорил:
— Красная армия свято выполняет и выполнит до конца все указания великого и любимого вождя, великого патриота нашей Родины, своего родного Сталина. Красная армия знает, что Сталин ведет только к победе. Мы знаем, что, если уж нужно будет отдать свою жизнь, мы сделаем это так, чтобы раньше получить десять жизней врага.
— Десять мало, — прервал его нарком Ворошилов, — надо двадцать.
— Поправку принимаю, — откликнулся Штерн, — прошу внести в стенограмму.
Штерна по указанию Сталина избрали членом ЦК, сделали депутатом Верховного Совета.
В 1939 году был вновь образован единый Дальневосточный фронт. Командующим наметили Штерна. Прежде чем принять окончательное решение, Сталин спросил командарма 2-го ранга Ивана Степановича Конева, командующего 2-й Отдельной Краснознаменной армией, который тоже мог претендовать на эту должность или стать замом у Штерна, какие у них взаимоотношения.
— Личные отношения нормальные, а по службе — плохие, — ответил Конев. — Так как товарищ Штерн хотел бы командовать всем Дальним Востоком, а я считаю, что его претензии необоснованные.
Сталин не согласился с Коневым и поставил Штерна командовать Дальневосточным фронтом. А Конева в июне 1940 года перевел командующим войсками менее значительного Забайкальского военного округа, штаб которого находился в Чите.
С легкой руки Жукова Штерна принято считать неумелым командиром. Вспоминая о боях на Халхин-Голе, Георгий Константинович невысоко оценивал Штерна:
«Его роль заключалась в том, чтобы в качестве командующего фронтом обеспечивать наш тыл, обеспечивать группу войск, которой я командовал, всем необходимым.
В том случае, если бы военные действия перебросились и на другие участки, перерастая в войну, предусматривалось, что наша армейская группа войдет в прямое подчинение фронту. Но только в этом случае. А пока что мы действовали самостоятельно и были непосредственно подчинены Москве.
Штерн приехал ко мне и стал говорить, что он рекомендует не зарываться, а остановиться, нарастить за два-три
