– А почему возвращались? Ведь если человек освоил профессию, скажем, токаря, то на Сашкином скажем заводе или Ксюшином, или даже на моем…
– Ты просто забываешь, что мы здесь все – богини. А конкретно Надя… В Рязани тысячи полторы, если не две, живых свидетелей того, как она в одиночку защитила город от степняков, лично перебив многие сотни злодеев.
– Да там десятка три всего было…
– Спроси любого старожила рязанского, и если ты не поверишь, что там минимум пять сотен Надя лично уконтрапупила, он тебе просто в морду плюнет, – усмехнулась Лиза. – Но теперь уже это и неважно почти, сейчас люди успели убедиться, что всё, что Надя говорит делать, будет на пользу. И если она говорит, что после обучения нужно обратно в Рязань вернуться, то вернуться просто необходимо. Ты обратил внимание на такую деталь: в Рязани во всех домах центральное водяное отопление?
– Последний раз я мимо Рязани проплывал где-то года два назад.
– Тогда попробуй просто осмыслить этот факт: в каждом доме, в каждой комнате каждого дома стоят чугунные батареи.
– И что? У нас тоже много где батареи стоят.
– У нас жестяные радиаторы, а в Рязани – именно чугунные батареи. При том, что мы их ни на одном заводе вообще не делаем, а Надя просто чугунных чушек вообще ни разу не заказывала.
– Ну, я удивился. И где же она их брала?
– Я Кате уже сказала, что может в своих проектах такие использовать уже. Потому что там, где их Надя брала, на нас на всех хватит – ну, если мы… если ты придумаешь как ей сильно и быстро помочь. Старую домну на Верхней речке разбирали Надины ученики – и все, что можно было унести, они унесли в Рязань. Когда в Дубне маленькую домну на большую меняли, опять её ученики в основном там на разборке вкалывали, и опять унесли все, что можно было. Помнишь, Зай свою печь в Угре когда остановил? Он тогда со всей своей артелью перебрался под крылышко Нади в Касимов. Не совсем в Касимов, там, на речке Сынтул, в километрах десяти выше по течению от Касимова, Надя свою уже домну поставила. Тоже крошечную, но уже с двумя кауферами, так что Зай с нее две-две с половиной тонны чугуна в сутки получал.
– Интересно…
– Интереснее, чем выглядит на первый взгляд. На этом заводике весь чугун тут же тратился на литьё. Причем не только радиаторов, еще там массово чугунки и сковородки лили. И до сих пор, кстати, льют – а как раз эти чугуны и сковороды и стали для Нади главным товаром для покупки пленников у степняков, поэтому-то мы и представить себе не могли, сколько народу Надя у степняков покупает. А в результате сейчас в Рязани тридцать две тысячи жителей, в Касимове с пригородами – почти четыре, в Михайлове почти две, и в окрестных деревнях почти пятнадцать тысяч крестьян все эти города успевают кормить, одевать и обувать, причем довольно неплохо.
– Как я понял, обувает всех как раз Рязанская обувная фабрика.
– А кожу для фабрики кто выращивает? Да, ты еще удивлялся, как Рязань почти без электричества живет. Но она живет куда как хуже, чем ты можешь подумать. В смысле электричества, я имею в виду. Потому что один из трех паровых двухсоткиловаттников работает как раз в Касимове, а две мобильных электростанции Надя вообще в строящийся Муром отправила.
– Зачем?
– Где-то прочитала про карачаровский металлургический завод. В смысле, где Илья Муромец родился, во селе Карачарове. С картами у нас проблем нет, она посмотрела где это – то есть город Муром где, послала туда рудознатцев, которые у Лиды геологию изучали. Вот теперь решила, что невредно будет Рязани и дальше расширять владения свои, черт бы ее побрал.
– А что плохого-то в этом?
– Плохого? Наверное ничего особо плохого Надя не сделала. Однако придется нам лет на несколько снова забыть про восьмичасовой рабочий день: подтянуть до нашего уровня цивилизации полсотни тысяч сограждан иначе не выйдет. Но ведь без этого-то уже не обойтись: мы же богини или кто? Так что иди думай как мы будем это делать. Все остальные тоже без дела не останутся, но насчет технического обеспечения у нас только ты и Ксюша. Знаешь что, давай-ка я тебя назначу ответственным за развитие Рязанской области, а то ты что-то не очень уставшим выглядишь. Да и Катя все равно именно в Рязани новый мост строить будет…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Глава 4
«Развитие Рязанщины» затянулось на два долгих года, и это если только «обеспечение базовых нужд» в расчет брать. Хотя и тут специфика планового хозяйства немного помогла: когда в Воронеже на год раньше намеченного срока заработала ГЭС, в городе освободились сразу три двухсоткиловаттные паровые установки. Правда «по плану» они должны были переехать в строящиеся Лисичанск и Донецк, но ведь год их можно и в Рязани попользовать…
Вообще-то в Воронеже предполагалось поставить три агрегата по два мегаватта и два по восемьсот киловатт, но пока там только эти два восьмисотника и крутились (большие генераторы еще сделать требовалось, их-то Кати «по плану» изготавливала), но там пока и этого хватало. Но все равно «дополнительная мощность» в Рязани появилась только в середине апреля. А чтобы она не исчезла после планового перемещения генераторов на Северский Донец, Вова начал срочно делать парочку «сверхплановых мегаваттников» – и вот тут уже оказалось, что и от «беспланового развития» Рязани можно пользу получить. Так как электричества в городе было меньше, чем станков, это электричество потребляющих, то на заводах образовался «некоторый излишек» неплохо подготовленных рабочих – в режиме ожидания готовые в любой момент станки свои включить и сделать с их помощью что-то полезное. Так что Вовин «Турбинный завод» быстро доукомплектовался кадрами настолько, что производство даже на ночь не останавливали.
Ну а три смены по восемь часов, причем даже без перерывов на обед (люди-то обедали, но рядом всегда были те, кто и обеденное время использует для работы) – это даже больше, чем двухсменка по десять часов. В Туле-то электричества хватало, так что станки могли вообще не останавливаться…
Могли, и даже не останавливались, однако первый мегаваттный агрегат на Рязанской ТЭС заработал лишь в самом конце октября. А второй – в мае уже двести пятьдесят шестого. Причем второй в город приехал по железной дороге через новенький мост. И этот мост стал первым с железобетонными быками.
Потому что цемента теперь хватало. Денис, изучив то, что на эту тему было выстроено в «Рязанском княжестве», первым делом распорядился сломать заводик возле Рязани, одновременно поставив новый цементный завод в Михайлове. И все рязанские цементоделы теперь в Михайлове и работали – но практически те же люди теперь выпускали не двадцать тонн цемента в сутки, а двести: в Михайлове были поставлены две стотонные печи. И нужные для помола такого количества клинкера валковые мельницы, причем электрические: протянуть ЛЭП длиной в двадцать пять километров от Пронской ГЭС оказалось не очень сложно.
Сложно, точнее, довольно долго пришлось прокладывать вторые железнодорожные пути от Тулы до Рязани – но без этого тоже стало не обойтись. Ведь в Рязань одного угля теперь нужно было столько возить! И не только угля: Вова с удивлением узнал, почему Надя везла к себе из Тулы и Никитина всю золу с угольных электростанций:
– Нам же сантехники сильно не хватало, а по Брокгаузу каолин только в Кыштыме водится и немножко в Вербилках…
– А зола-то тут при чем?
– В золе тульского и рязанского бурого угля каолина примерно восемьдесят процентов. Еще глинозема чуть больше десяти, а остальное – кварцевый песок, причем большей частью очень мелкий. Если такой в бетон добавлять, то цемента до четверти экономится…
– Забавно… то есть я гажу в унитаз, сделанный из угольной золы.
– Да. И чай, вероятно, пьешь из кружки, из той же золы слепленной. Другого-то каолина у меня нет.
– А такого у тебя много? Я на предмет из чего изоляторы делать, или арматуру электрическую. Только в Рязани у тебя нужно будет тысяч пять квартир электрифицировать, а это и патроны для лампочек, и розетки, и выключатели…
