— Ты уже в край охуел, Монтенегро?! — озлобленно процедила я в лицо ухмыляющемуся пирату, заглядывая в эти темные, затуманенные глаза.
Ваас уже успел нажраться.
Нечасто мне доводилось видеть его в нетрезвом виде, однако каждый такой гребаный раз ничем хорошим для меня не заканчивался, если я показывалась на горизонте, а не тусовалась где-нибудь на крыше, в ожидании, когда Монтенегро соизволит завалиться спать…
И Ваас в эту ночь был пьян придостаточно, чтобы в любой момент, не задумываясь лишний раз, зарядить мне кулаком по лицу, тем более после таких дерзких выпадов с моей стороны. На миг я даже успела пожалеть о том, что поддалась эмоциям и рискнула нагрубить ему, да еще и на людях. А для Вааса его репутация значила куда больше, нежели целость и сохранность моего «милого белого личика», как он его называл…
Но раз я завелась, уже не остановлюсь.
— Пока одна из твоих гребаных шестерок весь вечер меня глазами раздевает, ты спокойно лапаешь в стороне какую-то шлюху!
Ваас рассмеялся, не сводя с меня глаз и слегка пошатываясь на месте. И такая реакция любимого мужчины заставляла мои глаза наливаться кровью от ярости и негодования…
— Mary-Mary-Mary… Моя девочка… Да если бы я, как сопливый подросток, бесился из-за каждого столба здесь, который дрочил на тебя, мне бы пришлось вырезать половину своего ебаного лагеря! Ты представляешь блять?!
Мне не нашлось, что ответить главарю пиратов — я просто продолжила разочарованно смотреть сквозь его мутный и надменный взгляд, в то время как хватка, с которой я сжимала майку мужчины, медленно ослабевала. А что я могла ему сказать, пока он пребывал в таком состоянии? Еще с самого детства я отлично уяснила, что спорить с нетрезвым человеком — пустая трата времени, которая порой приносит нам еще больше боли…
Ваас брезгливо оттолкнул меня от себя и на миг обернулся к барной стойке, чтобы опустошить последний шот — покончив с этим, пират развернулся, и тогда я встретилась с уже отнюдь не игривым взглядом, каким он был секунду ранее. Ваас сделал тяжелый шаг навстречу мне, и я по инерции отпрянула назад: хищный взгляд этих темно-зеленых глаз всегда навевал чувство тревоги и бросал открытую угрозу, однако, когда этот взгляд еще и затуманен алкоголем, а может, чем и потяжелее, невольно задумываешься о том, сколько минут тебе остается прожить…
— Что смотришь, amiga? А? — обманчиво спокойно обратился ко мне главарь пиратов, сложа руки в карманы и вставая напротив меня.
В нос сразу же ударил запах перегара, исходящий от мужчины, и я невольно скривилась, поднимая на его лицо раздраженный взгляд.
— Неужели моя принцесса так сильно приревновала меня, что забыла, как держать свой острый язычок за зубами? А? Знаешь, а я ведь польщен, не, реально польщен, amiga… И очень, сука, зол!
Пальцы Вааса резко сомкнулись на моей шее, препятствуя поступлению кислорода, от чего я по инерции вцепилась в его мощную руку, боковым зрением ловя надменный взгляд со стороны рыжей шлюхи. Глаза пирата налились кровью, и он сорвался на истерический крик, которого страшился каждый муравей в его гребаном лагере, и это неизбежно привлекло внимание окружающих.
— КЕМ ТЫ СЕБЯ ВОЗОМНИЛА БЛЯТЬ?! КТО ТЫ ТАКАЯ, ЧТОБЫ УКАЗЫВАТЬ, ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ, А?! КТО ТЫ ТАКАЯ, ЧТОБЫ ВООБЩЕ ОТКРЫВАТЬ СВОЙ БЛЯДСКИЙ РОТ?! То, что я трахаю тебя, perra, и разрешаю дрыхнуть в своей койке, еще нихера не значит блять! Или мелкая, наивная сучка решила, что у нас гребаная голливудская любовь? Не правда ли, amiga?! — с усмешкой в переливающихся под сафитами глазах спросил Ваас и на несколько секунд задержал внимательный взгляд на моем лице. — Если я только захочу, Mary, то я приведу к себе ВСЕХ этих шлюх, ты поняла меня? Я приведу их всех и буду трахать на твоих же, сука, глазах, а потом и ты окажешься среди них, на коленях, возле моего хуя, где вам всем самое место. Тебе это ясно, Mary? И поверь, принцесса, никакой ебучей разницы между ними и тобой я не почувствую.
Я смотрела на пирата с ненавистью и радовалась только тому, что темнота и неоновые блики не позволят ему разглядеть скопившиеся слезы в уголках моих глаз. Нет, после такого унижения я не могла допустить того, чтобы пасть еще ниже. Мой нечитаемый взгляд продолжил впиваться в Монтенегро до тех пор, пока тот не отпустил меня. Жадно ловя ртом воздух, я закашлялась, чувствуя, как пират приблизился вплотную, а затем вцепился мертвой хваткой в мою забинтованную руку — его грубые пальцы сжали незажившие ожоги под тонким слоем ткани, и вот тогда мне стало действительно больно…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вот только я до последнего сохраняла непроницаемость, сомкнув челюсти и молча терпя. Боковым зрением только заметила взгляд Бенжамина, который еще несколько раз оборачивался в нашу сторону, кивая остальным шестеркам Вааса и поднимаясь с насиженного места.
— Я так хочу прикончить тебя, Marу… — процедил Ваас мне на ухо. — Но не могу. Ты понимаешь меня? НЕ МОГУ, ТВОЮ МАТЬ! — рявкнул он, и я невольно вздрогнула. — Гребаная ты сука…
«Да, Ваас. Я очень хорошо понимаю тебя. Как бы и мне хотелось сейчас всадить целую обойму в твой череп, за каждый твой свинский поступок, ублюдок ты такой…» — подумала я.
И пират прекрасно прочел мои мысли, всего лишь заглянув в мои полные ненависти глаза.
— Значит так, да? — недружелюбно усмехнулся пират.
Смотря на меня исподлобья, он отошел на шаг назад, проводя пальцами по своей эспаньолке.
— Окей, Mary, окей. Ладно… Тогда давай начнем по-новой, mi querida? Что скажешь, мм? Начнем все с чистого листа, как в старые-добрые, а? — блестя азартом в глазах, спросил Ваас, отпивая из стакана с каким-то крепким алкоголем, и вдруг потянулся к кобуре.
При виде пистолета в его руке мое сердце невольно ушло в пятки от осознания того, что Ваас, в силу своей жестокости, вообще был способен натворить, еще и будучи нажравшимся в хлам.
«Он прикончит меня?» — пронеслась первая мысль в голове.
«Радуйся, идиотка. Наконец-то для тебя это все закончится, » — ответил внутренний голос, и, увы, я не могла с ним не согласиться.
— Эй, детка, подойди-ка сюда.
Одним махом руки Ваас подозвал к себе танцовщицу, что все это время довольно наблюдала за нами, сложив наманикюренные пальчики на груди. Она на миг замялась, недоверчиво уставившись на глок, но очаровательная улыбка главаря пиратов быстро развеяла все сомнения этой идиотки.
— Давай, не бойся, bèbe. Ну же, иди ко мне…
Ваас приобнял девушку за плечи, с обманчивой нежностью проводя пальцами по ее рыжим локонам, но при этом не отрывая глаз от меня. Я же выжидающе уставилась на этих двоих, вновь замечая боковым зрением, как к нам с опаской приближается свита Монтенегро в ее полном составе — они в нерешительности замерли недалеко от бара, периодически поглядывая в нашу сторону.
«Еще и их не хватало…» — раздраженно подумала я.
Однако глубоко в душе я была благодарна Бену за проявленное беспокойство, и если не за меня, то хотя бы за своего конченого босса, который в порыве гнева вполне мог натворить неисправимых ошибок, о которых потом мог пожалеть… Наверное.
— Знаешь, чем мои люди отличаются от этих обезьян? — спросил меня Ваас, кивая на танцовщицу возле себя.
Та даже не заметила этого жеста, так как была занята тем, что надменно рассматривала черты моего лица.
— Тем, что мои люди убивают для меня, amiga. Знаешь, а ведь это пиздец как сложно, найти достойного бойца. И вот, в чем прикол, Mary… Бляди всегда продадут тебя подороже, — грозно процедил Ваас.
Он резко оттянул девушку за волосы, так, что та вскрикнула, хватаясь за руку мужчины.
— Потому что эти шлюхи — всего лишь расходный материал, который я меняю, как перчатки, amiga, — повысил голос Ваас, тыча дулом пистолета в подбородок напуганной стриптизерши. — Они не способны никак защитить себя, они не могут сказать мне «нет», и они, как крысы, всегда будут метаться между теми, кто будет набивать их трусики купюрами побольше. Да, belleza? — довольно оскалившись, спросил он девушку, а затем вновь обратился ко мне. — Шлюхи не способны убивать, mi querida. Вот, в чем единственная, сука, разница между ними и моими такими же затравленными людьми.
